Последняя ночь моей убогой жизни

– ТЫ НАДЕЯЛСЯ, ЧТО ОНА ПОШЛЁТ ТЕБЯ В ЖОПУ? – своим страшным голосом пошутила София.

– Нет… я не… ну, София, ты обломала мне весь кайф! – пожаловался Хэнк, а София рассмеялась так громко и жутко, что у меня волосы встали дыбом.

Хэнк взял с пола пустой бокал для пива, открыл ширинку, и начал испражняться в неё издавая возгласы удовольствия. Пока он писал, мы смотрели на него с разинутыми ртами, но он не обращал на нас абсолютно никакого внимания. Закончив, он поднял ладонь над почти переполненным бокалом. Моча, находившаяся внутри, будто оживилась и стала покоряться малейшим движениям Хэнка. Секунду другую она бесформенно парила в воздухе, а затем наш маг мочи плавными перемещениями руки затолкал её под дверь туалета. Сразу после он двинул ладонью слева-направо и наоборот. Тут мы услышали женский крик и ударяющуюся обо что-то струю жидкости. Хэнк же продолжал вести рукой туда-сюда и мерзко улыбаться.

Дверь отворилась и из неё стремительно вышла промокшая до последней ниточки Адель.

– ТЫ ОБЛИЛ МЕНЯ МОЧОЙ, ТВОЮ МАТЬ! Я ВСЯ В ССАКАХ! – вопила Властительница. Пусть это будет её суперзлодейским прозвищем – она заслужила.

– Ты чуть нас всех не угробила, так что скажи спасибо, что я не сделал чего похуже, – хмуро сказал Хэнк, отпустив руку, после чего мы услышали в туалете отзвук резко пролившейся на пол мочи. – Сюда иди. Быстро.

Вся мокрая, двигаясь неловко из-за брезгливости к самой же себе, Властительница подошла к Хэнку с таким выражением лица, будто её сейчас стошнит, а тот вытащил из кармана склянку, которую ему передал перед уходом Алтун.

– Передайте, пожалуйста, с кухни нож, – вежливо попросил нас Хэнк.

– Какого хера ты собрался делать?! – глаза Адель полезли на лоб.

– Мне нужно знать… – начал Хэнк, но она, как и всегда, прервала его.

– Знать что?!

– Если ты дослушаешь, то я, блять, скажу, – взбесился Хэнк, убрав упавший ему на лицо локон своих потрясающих волос. – Короче. Чтобы решить одно дело, нам нужна блудливая девственница – это девушка, которая осталась невинной в традиционном значении этого слова, но при этом занималась другими видами секса, то есть оральным, анальным… – он бы продолжал, но Адель подняла руку и вновь перебила.

– Поняла я, поняла!

– Нам нужно знать, – сдерживая накипающий гнев из-за постоянного перебивания, учтиво продолжал Хэнк. – Являешься ли ты подобной… эээ… дамой?

Мокрая Властительница, начинающая подрагивать из-за ветра, дующего в паб со двора из раскрытых настежь дверей, взглянула на каждого из нас по очереди. Ей явно было стыдно.

– Зачем вам это? – поинтересовалась сестра моего спящего в костюме друга.

– ПРОСТО ОТВЕТЬ ЕМУ, СТЕРВА! – крикнула София, отчего даже я, будучи Софией, немного съёжился, а Адель и вовсе дёрнулась всем телом.

– Ладно-ладно. Я девственница, но сосала нескольким парням.

– ДАЖЕ ХАБИЛЮ? – спросила София.

– А это тут при чём…?

– ОТВЕЧАЙ!!! – завопила Софи, отчего лампочка над её головой взорвалась.

– Да, я сосала Хабилю! Это-то вам зачем?!

– ПРОСТО ЛЮБОПЫТНО, – улыбнулась София, пожав плечами.

– Сучка. Ну что, теперь вы счастливы? – грубо, но с досадой спросила Адель.

– Нет, но сойдет, – ответил ей Хэнк.

– А нож тебе зачем?

– Нужно немного твоей крови, – девушка сразу же отошла на шаг, но Хэнк не собирался с ней церемониться после того, что она нам устроила. – Слушай, лучше сама скажи, где тебе будет удобнее сделать надрез, а то я просто порежу ладонь, а это, как мне кажется, крайне неприятное место…

– Можно… можно это сделает Малик? – спросила Адель.

– Ладно, – нахмурился Хэнк. – Только без фокусов! – он перевёл взгляд на нас. – Всегда мечтал это сказать.

Забрав нож с кухни за стойкой, я быстро прошёл сквозь море лежащих на полу без сознания людей и подошёл к туалету. Там я мысленно попросил Хэнка отойти подальше и подождать, пока я не закончу.

– Ну, так… где? – мягко спросил я и угрюмая Адель пригласила меня уединиться с ней в туалете.

– Обещай, что никому не расскажешь, – сказала она, прикрыв за нами дверь. Я вопросительно взглянул ей в глаза, не понимая, о чём она.

Затем Адель закатила рукав своего длинного чёрного свитера. Начиная с предплечья и заканчивая запястьем, моим глазам показались несколько свежих неглубоких и два глубоких пореза, а также неисчислимое количество уже заживших белых шрамов, которые сильно контрастировали с её смуглой кожей.

– Блин, Адель… – сказал я, избегая её взгляда.

– Пообещай, – серьёзно попросила она.

– Обещаю, – ответил я. – Слушай…

– Заткнись и режь уже, – обиженная Властительница отвела взгляд.

Признаться, я никогда никого не резал, поэтому мне было довольно непривычно делать это сейчас. Сморщив лицо и глубоко вздохнув, я трясущимися руками приблизил нож к её коже, но всё никак не решался. Затем я подумал, что нож стоило бы прополоснуть, но Адель выхватила его у меня из рук.

– Дай сюда, – сказав это, она медленно, словно знающий своё дело мастер, сделала неглубокий надрез у предплечья. Я быстро поднес склянку, и мы начали ждать, чтобы она наполнилась до чёрточки, обозначающей достаточное количество крови.

Вскоре София заметила, что её заключенные больше не рыпаются. Прождав несколько секунд, чтобы удостовериться, не обманывала ли нас Властительница, она перестала парить под потолком, её глаза пришли в норму и Софи медленно отпустила людей, которых обмотала в своих длиннющих рыжих локонах. Затем она тряхнула головой, её волосы снова стали обычной длины и приняли свой привычный вид – закрылись в косичку, спадающую ей на грудь.

Пока мы стояли с Адель в туалете и переживали этот крайне интимный, слегка неловкий момент, все люди, сидящие в пабе до битвы, окунулись в мир грёз. Даже оперная певица, обнимающая ногу Экзюпери, словно подушку, теперь спала без задних ног. Нагнувшись, он медленно снял её со своей ноги и мило уложил на пол.

– У меня тоже есть, – сказал я и показал Адель свою единственную заживающую рану на тыльной стороне руки.

Она грустно улыбнулась:

– Прости, что психанула.

– Ничего, ты была зла.

– Не знаю, что на меня нашло. Я вообще не злой человек… никогда не была. Такое впечатление… – она задумалась. – …будто желание ЛаФлёра изменило меня, сделало злой. Или может это я настоящая… не знаю…

– Не припомню, чтобы ты хоть когда-нибудь была зла. Это точно ЛаФлёр.

– Может и он, но я всё равно не должна была. Мне и муху прихлопнуть даётся с трудом, а у тебя течёт кровь, – она указала на ссадины на моих губах, бровях и кровоточащий нос.

– Скоро всё заживёт, – удостоверил её я. – А тебе стоило бы обратиться к специалисту. Так жить нельзя. Это может плохо кончиться.

Во мне говорила София, но несмотря на всё зло, что причинила нам и всем тем людям сегодня Адель, я понимал её и не хотел, чтобы она страдала.