Последняя ночь моей убогой жизни

Тут в дело вступил Хэнк. Вместе с Маликом они нарисовали нечто, похожее на оборотня, смешанного с демоном. Существо стояло на двух ногах, устрашая зрителя как выражением морды, так и острыми клыками, когтями, пушистым хвостом и шерстью. Малик нарисовал существу вертикальные зрачки, как у дракона, но сам глаз сделал более треугольным. Как ты знаешь, рисует он неплохо, но из-за волнения и чувства, что ему нужно закончить как можно быстрее, получилось черти что.

Вернув листок психологу, Малик ждал отзыва, однако Айтян всё никак не могла начать говорить и нам казалось, что мы прождали целую вечность, прежде чем она раскрыла свои мерзкие губки.

– Хм, – в кои-то веки изрекла задумавшаяся Айтян. – Вы очень замкнутый человек… никого не пускаете к себе в душу… поэтому вы нарисовали шерсть. Да и вообще, весь этот устрашающий облик говорит только о том, что вы не хотите рассказывать людям о том, что происходит у вас внутри.

Естественно, мы были в шоке от точности её диагноза.

– А вот глаза у существа круглые, что означает страх. Вы боитесь чего-то, Малик, – сообщила ему Айтян.

Малик попытался объяснить, что хотел сделать их более треугольными, просто переволновался, но Айтян была непреклонна.

– И всё же, это страх, – тупо повторила она.

София наблюдала за происходящим в диком ужасе. Мне же, напротив, было та-а-а-ак весело, что даже сложно пересказывать.

Наконец, начался долгожданный разговор.

Мне лень вдаваться в детали сеанса и пересказывать весь наш с ней неловкий диалог. Кто знает, может Айтян была права и мне действительно не хочется раскрывать перед тобой душу. Вкратце, Малик рассказал о том, как ему не хотелось видеть людей и общаться с ними, из-за чего он постоянно сидел дома и смотрел сериалы. Он рассказал, что вещи, которые он любил делать раньше, не доставляют ему никакого удовольствия, рассказал о том, что чувствует, то есть практически ничего, кроме огромной всепоглощающей пустоты, решив опустить момент, когда пару ночей назад он собственноручно попытался стигматизировать самого себя.

Она слушала, задавала вопросы, понимающе кивала и к концу отведённого нам часа, настало время для очередного вердикта. У Малика уже появились некоторые сомнения насчёт уровня её образования после того, как она попросила его рисовать. Хоть я и не психолог, но я всё же не думаю, что взрослым людям нужно рисовать сраное животное. К тому же, некоторые деликатные вопросы она задавала довольно прямо и несколько неучтиво, что, надо признать, расстраивало ранимую натуру Малика. Всё же, несмотря на весь балаган, он всё-таки надеялся, что в конце она скажет ему что-то дельное, направит на путь истинный или нечто вроде того.

Однако поразмыслив буквально пару секунд, Айтян выпалила следующее:

– Малик… думаю, вы правы. У вас действительно депрессия, но я также думаю, что вы сами в этом виноваты.

Глаза Софии округлились от удивления, но как нас научила Айтян – круг означает страх.

– Вы изолируете себя от общества, избегаете своих коллег и друзей, как ещё вы должны себя чувствовать? – продолжал психолог. – Мне кажется, вам нужно найти другую работу.

– Другую работу? – переспросил он.

– Да, ну, знаете, чтобы она по-настоящему вас заняла. Ваша нынешняя профессия кажется очень тоскливой. Ещё было бы неплохо, если бы вы бегали по утрам. Это заряжает энергией на целый день? – её голос прозвучал, как у девушки из рекламы, пытающейся продать энергетический напиток.

Если ты не почувствовала иронии всей ситуации, то сейчас я объясню тебе, что я такое. Понимаешь, одно лишь моё присутствие отнимает у Малика всю энергию и желание делать что-либо. Просыпаясь по утрам, он физически не способен выйти и порезвиться на свежем воздухе. Даже просыпаться и ковылять на работу даётся ему с трудом, а Айтян советовала добавить к этому и без того сложному делу не только поиск другой, более весёлой работы, но ещё и бег.

Психологи вообще редко дают советы своим пациентам. Они скорее направляют их, дабы те могли найти ответы на свои вопросы сами. Мы понимали это так: если Малик действительно сменит место работы, к которой он уже более или менее привык, а потом ему станет хуже, и он покончит с собой, на ком будет лежать ответственность? Динь-динь-динь! Правильный ответ: на психологе.

А теперь слушай, что было дальше.

С полминуты Малик пытался осознать, происходило ли всё это на самом деле. Затем, благодаря мне, смирившись с тем, что такова его действительность и таков уж уровень психологической помощи в нашей стране, он решил, что пора валить. Однако оказалось, что Хэнк не на шутку взбесился и собрался проучить сучку в стиле Тони Сопрано. Скажу по секрету – это мой любимый момент из всей этой глупой истории.

– Вы что, совсем охренели? – спросил Хэнк через Малика.

– Простите..? – мгновение назад глупо улыбавшееся лицо Айтян нахмурилось, а её глаза расширились от удивления, но из их округлости нам стало очевидно, что это страх, ибо она утверждала так сама.

– Ты меня слышала, – говорит ей Хэнк. – Где ты вообще нахваталась этого бреда? Не стыдно называть себя мозгоправом и брать с людей деньги за хрено-мотиварские речи, которые ты позаимствовала из «Пинтереста»?

– Извините, я не знала… – говорит она.

– Ещё бы блять, – прервав её, Малик встал, повесил свой рюкзак на плечо и отошёл к двери, в последний раз бросая взгляд на её охреневшее лицо. – Имей в виду, если я сыграю на своих венах, как на скрипке, а смычком будет нож, то это твоя вина!

Девушка попыталась сказать что-то, но Хэнк снова перебил её и прикрикнул:

– Не интересно! Всё, иди на хуй, – уходя, он показал ей третий палец.

Выйдя из детского садика, Малик хлопнул дверью. Странное предложение. Никогда не думал, что скажу нечто подобное.

Закурив, он решил, что надежды нет и что депрессия, то есть я, останусь с ним до конца времён и что он един с депрессией. Аллилуйя.

Теперь ты знаешь, что произошло на приёме психолога, так что мы можем вернуться к нашей продуктивной дискуссии.

* * *

Пока Дэмиан рассказывал эту историю, злодейски расхаживая по пабу в своём халате, София гневно хмурилась и испепеляла его взглядом, я же сидел с поникшим видом и вглядывался в свою пустую кружку. Хэнк молча курил, а Адель увлечённо слушала, не желая упускать ни одной детали и реагируя там, где было нужно. Дэмиан действительно умел интересно рассказывать, отчего я так часто и вслушивался в его слова.

– Пиздец, – сказала Адель, положив руку на лоб. – У нас даже психологи конченые.

– Я всё ещё считаю, что это лишь обычное невезение. Следующий психолог был бы лучше! – громко сказала София, зажигая ещё одну сигарету.

– Да знаю я. Просто мне и в первый раз стоило больших усилий пойти к мозгоправу, и я не хотел… а вообще, какого хера мы сейчас это обсуждаем?!

– Пытаемся понять, являешься ты вторым противоречием, – пожала плечами София.

– Так что же, по-твоему, мне нравится всё это? Думаешь, я кайфую от того, что этот ублюдок вечно просит меня перерезать себе вены? Думаешь, я в восторге от того, что не получаю удовольствия практически ни от чего?!

– Скажи мне сам! После Айтян ты оставлял это дело на завтра, потом на послезавтра и так длилось целых три недели, пока сегодня решение не явилось к нам само-собой. А что, если бы не было никакого Дамбл Дора? Что, если мы не справимся? Что будешь делать тогда? Снова терпеть Дэмиана? А говоришь, что тебе не нравятся суицидальные мысли, не нравится не получать удовольствие от запахов, еды, алкоголя, да и вообще – всего. Что?! Что ты так на меня смотришь?! Разве я не права? Это просто логический вывод, вытекающий из твоего полного бездействия!

– Ну да, он тот ещё мазохист, – грубо вставил Дэмиан.

– Заткнись, Дэмиан! А ты отстань от меня! – я встал. – Не ходите за мной.

Потушив сигарету в пепельнице, я пошёл в туалет, умылся и взглянул в помутневшее от грязи зеркало. Посмотрев на нанесенную себе почти зажившую на руке рану, которая почему-то не поддавалась регенерации и нахмурившись собственному отражению, я вышел из туалета, который провонял мочой Хэнка, а затем и прочь из паба «Чиз».

Глава 14 – Тривиальное чтиво

Холодный ветер Баку дул в моё влажное лицо. Это помогло мне ненадолго избавиться от голоса Дэмиана. Оказалось, что начался дождь и теперь он легонько бил меня по голове. Небеса или плакали, глядя на мои мучения, или же ухмыляясь писали на меня, чтобы мне стало ещё более хреново. Я решил, что я вряд ли был симпатичен небожителям, если принимать во внимание мой образ жизни, что склонило чашу моих внутренних весов ко второму варианту.

За мной вышел пошатывающийся полупьяный Хэнк с сигаретой во рту.

– Я же просил не ходить за мной, – рявкнул я.

– Просто решил прибрать мусор, босс, – ответил Хэнк, указывая на троих загримированных зомби, без сознания лежавших на асфальте. – Вдруг кто увидит.

Я хмуро кивнул, а Хэнк принялся втаскивать парней внутрь, хватая их за ноги.

Попытавшись сфокусироваться на втором противоречии и стараясь не думать ни о психологах, ни о Дэмиане, ни о нравоучениях Софии, я заглушал мысли всех остальных и думал лишь о нахождении подобного человека.

Мне захотелось прогуляться и, двинувшись вперёд, я зашагал по мокрому асфальту, смотря как себе под ноги, так и по сторонам. На земле лежали промокшие листья разных мастей и цветов, бычки сигарет и немало другого мусора, которым жители Баку одаривали город.