Падение

Они начали пятиться назад, к дороге. Мальчик стоял на месте и провожал их взглядом.

– Черт тебя подери, маленький засранец, – выругалась Лера. – Мы не можем тебя здесь оставить! Ник, прими уже какое-нибудь решение, только побыстрей.

Ник согласно кивнул и поманил мальчика к себе. Тот снова мотнул головой и шагнул назад, за машину. Ник собрался последовать за ним, но неожиданно мальчик вышел из-за машины и сказал:

– В деревне все мертвы. И вы умрете, если пойдете туда.

Господи, он умеет разговаривать. От неожиданности Лера вздрогнула. Она уже убедила себя, что мальчик немой, а тут…

– Что случилось? – только и спросила она. Ник стоял молча и рассматривал автомат, отобранный у мальчика. Лера подумала, что он ни за что в жизни не нажмет на курок, но с тяжелой пушкой наперевес гораздо спокойней. Хотя, как знать, ее муж служил и точно не входит в обширный клуб женоподобных парнишек с расчесанными бородами, и облаченных в облегающие джинсы. Даже ругаться научился, чего за ним не наблюдалось ранее.

– На нас напали, – просто сказал мальчик. – Вы умеете водить машину?

– Кто напал? – спросил Ник, наконец, оторвавшись от автомата.

– Все. Так вы умеете водить машину? У нас очень мало времени. Мы должны прибыть в точку, забитую в навигаторе машины. Я видел, как мой телохранитель забивал данные.

– Твой телохранитель? Матерь родная, кто ты вообще такой?

– Мой папа главный военный. Машина бронированная и нам нужно спрятаться в салоне, пока не вернулся длинный человек.

Лера окончательно запуталась и перестала пытаться сопоставлять данные. Поэтому она решила ни о чем мальчика не спрашивать. Пусть уж Ник сам как-нибудь.

– Постой, что ты такое говоришь? Кто напал? Какие «все»?

– И где твои родители? – не выдержала Лера. – Мы найдем их по тем координатам, о которых ты говоришь?

Мальчик кивнул. Лера и Ник переглянулись.

– Что делать будем? – спросил Ник.

– Это место далеко? – спросила Лера, игнорируя вопрос Ника.

– Десять километров от загородного дома, – мальчик наморщил лоб, силясь вспомнить. – Мы проехали совсем немного. Вы сможете разобраться с навигатором? Пожалуйста.

Ник переложил автомат в левую руку и пошел к машине. Открыл заднюю дверь и положил автомат на сиденье. Выжидающе посмотрел на Леру.

– Давай сделаем это. Доставим мальчика по адресу.

Лера махнула рукой и направилась к машине.

– Хрен с ним, милый. Поехали. Может там нам объяснят, что происходит. К тому же рядом с военными мне будет спокойней, когда вокруг стреляют.

Ник сел на водительское сиденье. Ключ в замке зажигания и как сказал мальчик, тачка бронированная. Он подождал, пока жена и мальчик расположатся на заднем сидении и закроют двери. Он старательно отгонял мысли о мертвецах справа и делал все возможное, чтобы не смотреть в правое зеркало. Готов биться об заклад, в огромном зеркале он как на ладони увидит пять мертвецов. У него кружилась голова, ему не хватало воздуха. Попытки вдохнуть полной грудью заканчивались плачевно, как будто в легких перекрыли заслонку, которая пропускает лишь часть воздуха. А как Лера с этим справляется? Выглядит вполне бодро, по крайней мере, внешне.

Еще крайне интересно, как мальчик все это пережил. Если Ник правильно понял, пацан со своим охранником ехал по адресу, забитому в навигатор и на них напали. То ли группа военных пыталась завладеть транспортным средством, то ли просто хотела, чтобы их подвезли. Охранник, естественно, был против, на то он и охранник. И дело закончилось стрельбой. Он заметил пулевые отверстия, так что нападение животных, как у пещеры, не рассматривается.

Но мальчик упоминал некоего «длинного человека». Как он причастен к происходящему и почему мальчик боится его? И почему он считает, что в деревне все мертвы?

Мне нужно выпить, вдруг подумал Ник, а затем повернул ключ и включил зажигание.

Загорелся приветственный логотип «Крайслер» на экране мультимедийной панели. Появилось основное меню, а затем, через секунд десять, включился навигатор. На экране появилась карта со стрелкой по центру, видимо их автомобиль. От стрелки вверх экрана вела кривая зеленая линия, обозначающая дорогу, и цифры. Наконец, он увидел оставшийся километраж до точки прибытия. Шесть километров, триста двадцать пять метров. Для начала очень даже неплохо и не так далеко. Они отвезут пацана и вернутся назад на своих двоих, если им в виде ответной любезности не предоставят транспорт. Неизвестно, что имел в виду мальчик, рассказывая о погибшей деревне, им все равно придется вернуться в гостиницу. Документы, деньги, вещи. Все там. К тому же Ник не был склонен верить во все, что говорил мальчишка.

А как же стрельба?

Я не знаю, но отсюда пока что стоит убраться, пока с ситуацией не разберутся. Наверняка, через полчаса максимум сюда понаедут и полицейские и все новостные каналы. Просто так в деревнях не стреляют. Если подобное происходит, можно смело включать федеральные каналы и черпать новости оттуда, а не от очевидцев.

Он включил заднюю передачу и тут же пожалел об этом. Карта навигатора сменилась на изображение с камеры заднего вида. И конечно он увидел все, что было скрыто справа.

Глава третья

1

Капли стекают по стеклам тысячей рек, сливаются в единый поток, подсвечиваемый внешними фонарями, отчего дождевое безумие выглядит сказочно и даже волшебно. Едва слышим шум дождя и гул порывов ветра. Летняя непогода, когда твои верные союзники – мягкий плед и книга, ждут на уютном диване. Воображение попробовало посадить на гипотетический диван кошку, но с некоторых пор животные оказались в опале и не ассоциировались с уютом.

Дом ей понравился. Строгий норвежский минимализм, в котором доминируют белые стены и прямые линии. Интерьер создавался не элементами отделки стен, а вещами обитателей дома. Сейчас она находилась в гостиной, поэтому не могла судить по прочим комнатам. Но то, что она успела рассмотреть, ей нравилось. Детские игрушки, забытые в случайных местах, телескоп на треноге перед огромным окном от пола до потолка, черные деревянные динамики стереосистемы, необъятная плазменная панель на стене перед столь же огромным угловым диваном. Здесь все говорило о том, что хозяева обладали немалым состоянием и не поскупились на дизайнере. При прочих обстоятельствах она бы непременно отметила бы для себя некоторые интерьерные решения.

Но сейчас она стояла перед окном, в одних трусиках и мокрой майке, с тяжелым пистолетом наперевес, прижавшись лбом к холодному стеклу, которое стало единственным препятствием между ней и отвратительной погодой снаружи. И на изящный дизайн дома ей было по большому счету наплевать. Так, игры разума для отвлечения от реальности.

Еще сорок минут назад она бы задумалась о глубине подвала и крепости двери, но теперь размышляла о том, что видела в гостиной чудесную барную стойку. Она чертовски устала за сегодня и хотела спать.

Она боялась позвать хозяев вслух, поэтому не была уверена на все сто процентов, что в доме не осталось живых людей. Будет забавно, если за стенкой притаился испуганный хозяин и ждет, когда она уйдет и оставит его в покое. Лет шестидесяти, седые длинные волосы, домашние тапочки, пижамные штаны…

Конечно, никого здесь нет. Она обошла дом, едва попала внутрь, и осмотрела все помещения. Алина собиралась передохнуть, перевести дух и залечить раны, коих у нее было с избытком, и ей не хотелось бы нарваться на угрозу большую, нежели риск получить заражение крови или воспаление легких. Не хотелось сюрпризов в самый неподходящий момент, когда она будет беззащитна.

Алина попыталась вспомнить, куда сложила мокрую одежду, в которой пришла, но не смогла. Странно, она не помнила, что с ней происходило пять минут назад. Это так выглядит стресс?

Кажется, в коридоре, перед трупом собаки. Или нет?

Это очень удобно, не помнить. Вот было бы здорово выборочно стирать из головы ненужные воспоминания. Она бы многое отдала, чтобы забыть весь этот день, начиная с двенадцати часов дня.

В 21:34 отключилось электричество, и дом накрыла густая теплая тьма. В недрах особняка противно запищали динамики оповещения, через тридцать секунд сработала система автономной подачи электроэнергии. Темнота отступила, и в лужах крови, беспощадно осквернивших дубовый пол, вновь засверкало отражение многочисленных лампочек. Животные добрались до подстанции и вызвали короткое замыкание. Сознательно дергать рубильники они вряд ли могут, а вот влететь мокрой шерстяной тушей в трансформатор могли запросто.

Включился телевизор и через несколько минут, когда перезагрузился тюнер спутниковой тарелки, появилось изображение. Новостной канал. Бегущие люди, бесконечные пробки на дорогах, всполохи мигалок карет скорой помощи и полиции, неконтролируемые пожары, окровавленные лица… Нацгвардия безуспешно борется с паникой. Много крови, тела на улицах. Звук стоит на минимуме и по гостиной расползается неразборчивое бормотание.

Некоторые из сюжетов она уже видела, некоторые смотрела впервые. Общая информационная истерика не проясняла картину, а лишь брызгала бензином в костер мировой паники. Вроде есть закон, регулирующий трансляции во время чрезвычайных ситуаций. Сейчас бы он не помешал.

Шквальный порыв ветра ударил в обманчиво хрупкие панорамные окна миллионами дождевых брызг. Дом как будто вздрогнул и покачнулся. Несмотря на светопреставление снаружи, в гостиной было тихо и где-то даже уютно, если не обращать внимание на трупы собак и выглядывающие из коридора неестественно вывернутые ноги в спортивных туфлях.

Отчаянно хотелось налить двести и залпом опрокинуть стакан. А затем накрыться пледом и заснуть на этом неприлично длинном и мягком диване. И будь, что будет.

Поспать.

Нельзя, подруга, ты же знаешь. Если ты сейчас заснешь, то пропустишь самое интересное. Ты же не хочешь все пропустить?

Еще не решила.

А вот сто миллилитров в организм плеснуть можно. Пошло оно все, если перед марафоном она не хлопнет рюмашку горячительного.