Падение

– Можете не выключать, – сказал высокий широкоплечий мужчина, одетый в камуфляж и черный берет. На поясе кобура, слева и справа автоматчики. – Но велики шансы, что ваши средства связи могут быть повреждены. Я обязан вас предупредить, а решение принимать вам.

Ульянчев смутно представлял себе принцип действия средств РЭБ, но решил не испытывать судьбу. Помимо телефона, он извлек аккумулятор также и из ноутбука.

Затем их рассадили по автобусам и через десять минут автобусы построились в колонну, в голове и в хвосте которой следовали «Уралы» с автоматчиками.

Рядом с Ульянчевым сидела незнакомая ему женщина и все, что он мог сделать, так это закрыть глаза и попытаться поискать способы спасти Громову. Она просто обязана выжить в этой мясорубке.

Ехали они около получаса по отличной асфальтированной дороге со средней скоростью девяносто километров в час. Двух полосная дорога посреди хвойного леса. Где же они находятся? Подмосковье? Средняя полоса России? Черт его знает. Где-то очень далеко. Он летел четыре часа без пересадок из Крыма и мог оказаться где угодно. Может, даже в Пакистане. Интересно, в Пакистане есть такие высокие ели?

Автобусы остановились перед КПП. Колючая проволока, военные при полном обмундировании, стационарные пулеметные точки… Стволы направлены в салон автобуса… В автобус вошел солдат с автоматом наперевес. Короткий взгляд на пассажиров, затем долгая проверка документов, протянутых водителем. Солдат не интересовался багажом, не планировал искать запрещенные предметы и кондрабандный алкоголь. У него наверняка есть информация о присутствующих в автобусах людях. Он следовал совершенно иным алгоритмам, чем те, которые заведены в аэропортах и пунктах пропуска.

Наконец он кивнул и покинул салон. Дверь закрылась, водитель что-то пробормотал недовольное, что говорят начальнику, когда тот уже ушел из офиса. Дула пулеметов отвернулись сторону, солдат, все это время ожидающий снаружи, быстро убрал усеянную шипами змею-гармошку. Автобус медленно тронулся и принялся объезжать бетонные блоки, расставленные по дороге так, чтобы транспорт ехал змейкой максимально медленно. Водитель крутил рулем и продолжал бубнить что-то нечленораздельное.

Затем они минут тридцать ехали по лесу. Среди деревьев проглядывали невзрачные серые строения, крыши которых были усеяны шпилями антенн. Когда пропало солнце, и их накрыла густая тень, Ульянчев понял, что они приближаются к горе. Причем автобус ехал ровно, не поднимаясь по склону, а скорей спускаясь. Лес пропал, теперь они ехали мимо бетонных опорных стен, которые становились все выше с каждым метром. В салоне стало сумрачно, но очень быстро снаружи в салон проник белый свет прожекторов. Они въехали в тоннель.

Сразу стало прохладно, падение температуры почувствовалось в салоне мгновенно, едва солнечное тепло сменилось рассеянным светом прожекторов. Грубо обработанные стены, выдолбленные в горной породе, ряды толстых кабелей, протянутые мерах в пяти над ровной бетонной дорогой, которая по ширине легко вмещала два грузовика. Яркие фонари равномерно разгоняли темноту и, если не обращать внимание на следы бура и зубцов ковша экскаватора на стенах, можно было бы допустить, что они находятся на подземной парковке, а не глубине горы. По железным желтым конструкциям сновали десятки людей, несколько раз вспыхивала сварка, и он видел сноп остывающих искр, падающих с лесов. Они обогнали погрузчик, у которого на вилах покачивался поддон с коробками. За рулем сидит молодой парень в военной форме, и как Ульянчев ни старался, ему не удалось разглядеть шеврон на рукаве. Черт его знает, к какому роду войск он принадлежит.

Через минут десять автобусы начали замедлять ход и, наконец, остановились.

Они прибыли в убежище.

7

В совокупности он пробыл без связи с окружающим миром около часа. За это время многое изменилось и ему понадобилось немало времени, чтобы вникнуть в происходящее.

Поступили новые данные, согласно которых все еще хуже, чем было. Ульянчев погрузился в отчеты, пока его сопровождали в комнату, где ему предстояло жить. Бесконечные коридоры и лестницы, он при всем желании не запомнил бы дорогу, а посему читал отчеты прямо на ходу, следя лишь за тем, чтобы не споткнуться о ступени или жгуты проводов.

С Михалевым они разделились, но перед этим тот обещал выйти на связь, как только у него будет что сказать. Ульянчев рассеянно кивнул, поглощенный ужасающим отчетом. В конце концов, он остался один в маленькой комнатке. Узкая кровать, стол, вентиляционный канал, розетки для техники, пароль для сети.

Он быстро подключил ноутбук и вошел в сеть. Мессенджер мгновенно показал несколько десятков пропущенных сообщений. Телефон не ловил сеть и мог служить разве что часами и записной книжкой. Все коммуникации проходили через внутреннюю сеть, которую, он в этом не сомневался ни на минуту, прослушивали и просматривали. Хоть так.

Он связался с Михалевым.

– Сеть прослушивается.

– Не сомневаюсь. Мы законопослушные граждане, пусть слушают. К тому же, мы на режимном объекте. Здесь просто обязаны следить за всеми.

Михалев показал, как настроить телефон на работу в беспроводной сети. Теперь у Ульянчева развязаны руки и он может поддерживать связь с Михалевым, находясь в любой точке объекта.

– У меня нет доступа к оперативной обстановке.

– Там совершенно безумная защита. Да я и не рискнул бы совершать движения, хоть на миллиметр отличные от регламентируемых прямым приказом.

– Что в Крыму?

– Я не знаю. Сделал все, что мог. Если у Громовой есть хоть толика удачи, она выберется.

– Черт, я даже не знаю, к кому обращаться, чтобы мне дали доступ.

– Не факт, что тебе его вообще дадут в ближайшее время. По крайней мере, до тех пор, пока не созовут какой-нибудь брифинг, или как это в подобных заведениях называется.

– Я буду в своем ээмм… номере.

– На связи.

Глава шестая

1

Проблема Алины заключалась в том, что она не могла выбить заднюю крышку шкафа. В идеальном мире тыльная сторона шкафа состоит из податливого дешевого ДВП, прибитого к каркасу скобами. Но в жестоком мире ее реальности обитали шкафы с фанерными листами, прикрученными саморезами. Так как она находилась практически под водой, ударить с достаточной силой не представлялось возможным. Она колотила ладонями по крышке, но та не поддавалась. Ей предстояло захлебнуться в сточных водах.

Где нож?

Паника бесцеремонно разгоняла все рациональные мысли, и о ноже она вспомнила, уже скрывшись под водой едва ли не полностью. Воздушной прослойки оставалось сантиметров пять. Плюс пребывание в холодной воде не способствовало ясности мышления. У нее оставалось может несколько минут, прежде чем она захлебнется или умрет от переохлаждения.

Нож…

Она начала впадать в оцепенение.

В заднем кармане. Шевелись же.

Она провела немеющей рукой по штанине и действительно нащупала складной нож. Пальцы потеряли чувствительность, и извлечь из кармана нож стало целым испытанием. Все же ей удалось достать нож. Она открыла лезвие зубами, чудом не раскрошив эмаль, и, не мешкая, воткнула острие в стык боковой стенки и листа фанеры. Со всех сил продавила лезвие как можно глубже, и начала исступленно пилить податливую фанеру. Сменила руку, так как правая рука перестала слушаться из-за онемения и усталости. Левой рукой получалось в разы хуже, но дело продвигалось.