Хроники семи королевств: Тени дремотных чащоб

Вскоре они выбрались на протоптанную дорожку – Ли вернулась в седло. Завязав узлом порядком отсыревший повод и бросив его на шею кобыле, она убрала озябшие руки под плащ. Нынче лето выдалось странное: днём – пекло, а к ночи – холод собачий. Вот и сейчас солнце только-только стало прогревать воздух.

Ехали шагом. Ли любовалась лесом, попутно уворачиваясь от веток и примечая, где грибы, где ягоды, а где и растеньице интересное – на обратном пути всего понемногу можно набрать. Кобыла лениво щипала то траву, то листики, задумчиво тыкалась в еловые лапы. Из благостного состояния обеих выдернула резко остановившаяся Крига. Она выжидательно замерла, глядя куда-то вперёд и вправо. Молчит, образы не шлёт – не опасно. Подождём. Руки однако на всякий случай Ли из складок плаща выпутала и положила на переднюю луку седла.

Долго томиться не пришлось: в метре перед гиеной, вынырнув из кустов, тропинку перемахнул олень. Не рванул дальше – замер, позволяя себя рассмотреть. А Ли и смотрела, во все глаза. Не часто с такими красавцами сталкиваешься: крупный, выше её кобылы, на благородной голове – впечатляющая шестнадцатизубцовая корона, отчего он казался ещё выше. Крепкий. С королевской осанкой. В ореоле золотых лучей восходящего солнца. Картина невозможно прекрасная, до слёз, до застывшего вздоха.

Моментом прониклись даже компаньонки женщины. Кобыла не шевелилась, с любопытством глядя на лесного принца. Крига, отвернувшись, усиленно изучала ближайший куст. Сначала делала вид, а потом всерьёз заинтересовалась: куст оказался малинным, с ягодами сладкими, сочными, и пока её спутницы таращились на кусок мяса, что и сожрать нельзя, гиена с удовольствием объедала удачную находку.

Ли старалась запечатлеть малейшую деталь: Эффи точно придёт в восторг. Взгляд зацепился за вытертую шерсть на маклоке. Ну конечно! Это ты! Старый знакомец, на чью защиту ринулась дочь, обескуражив охотников, его преследовавших. Как же далеко ты забираешься…

Напряжённую встречу отделяли несколько месяцев и сотни миль. Тогда вооружённые луками всадники не сумели понять, что за существо бросилось под ноги коням. Держась на расстоянии от копыт, Эффалия предприняла попытку внушения. Смелую. Но слабую. Пришлось Ли взять магическую инициативу в свои руки. Иначе бы всё закончилось трагедией…

А вот сознания оленя чары не касались. Возможно, он тоже что-то помнил – потому так пристально и смотрел.

Вдруг кобыла, гиена и олень одновременно навострили уши. В голове замелькали картинки. Лошади. Собаки. Всадники. Несколько мгновений спустя и до Ли донёсся торжествующий лай. Охотники. Олень их обманул. Ненадолго. А теперь собаки снова взяли след. Зря. Всё зря. Им не нагнать его и сегодня. Они далеко. Он полон сил. Демонстрируя их, олень одним прыжком исчез в подлеске.

Ли же решила подождать. Выиграть для него немного времени. Тронула кобылу, переместила её так, чтобы отрезать охотникам путь. Спустя десять томительных минут из зарослей крушины выдрались собаки: вислоухие, мышцатые, лоснящиеся. Увидели Кригу – вкопались: гиена, задрав голову и хвост, приподнявшись на цыпочках, застыла внушительным монументом. Ли ощутила, как и кобыла под ней вся подобралась в предвкушении весёлой игры «прогони собаку».

Гончие в смятении подскуливали: инстинкт гнал их дальше за добычей, но обойти хищницу они не решались, чувствовали истинную суть сквозь иллюзорный облик. Помогла им сделать выбор Хайят. Азарт постепенно заполнял чашу сдержанности кобылы и закономерно выплеснулся наружу: в собак метнулись две точёные ножки. Гончие с визгом прянули в сторону, оббежали преграду и, немного покружив, опасливо поглядывая на гиену и лошадь, снова взяли след.

Не успела Ли проводить первую половину охотничьей делегации, как услышала гиканье, треск ломаемых ветвей, всхрапывание коней и обильно сыпавшиеся злобные ругательства. И о чём они только думали, сунувшись верхами в здешние чащобы? Видимо, олень знатно их погонял. Ли злорадно усмехнулась. А вот и сами охотники. Чернобородого с маленькими глазками, недобро зыркающими из-под выступающих надбровных дуг, она узнала с первого взгляда. Тот же олень – тот же охотник. Бывают же совпадения… И ощущения были те же. Бородатый ещё тогда ей сразу не понравился. Нет, она нормально относилась к охотникам в целом, особенно когда они не лезли на её территорию. С некоторыми даже приятельствовала, как с прошлым хозяином Урса. Но эти…

Сгрудившиеся кони толкались, зло взвизгивали, а всадники, сворачивая их шеи в бараний рог, щедро награждали ударами особо ретивых.

– Чё уставился? Тикай отседа, пока плетью не перетянули, – бородач демонстративно покачал оной.

«Незаметно, без происшествий», – напомнила себе Ли и поспешила опустить глаза. Под тяжёлый взгляд охотника она махнула Криге, чтобы та шла вперёд, и выслала лошадь рысью. Меж лопаток продолжало нестерпимо зудеть, пока поворот тропинки не укрыл всадницу от пристального взора. Ли расслабленно выдохнула только, когда они выбрались на главную дорогу, – странная встреча в лесу ей совсем не понравилась.

* * *

Дом. Обитель. Твердыня. У подобного места много названий, хотя суть всегда одна. Защита. От недобрых глаз. От завистливых ушей. От подлых рук. Издавна прочность стен и надёжность замков обеспечивали хозяину спокойствие. За жизнь, за имущество, за тех, кого он приводил в своё жилище.

Каким бы ни был хозяин, жилище всегда словоохотливо: встречает гостей безмолвной историей. Что, как не внутреннее убранство, способно поведать о его состоятельности и пристрастиях? Однако не всем дано глядеть столь глубоко. Дети смотрят на мир иначе, оценивают его через призму любопытства.

Чёрные клубы тумана развеялись – Леонардо убрал ладонь с медовой макушки Эффалии. Смяв от растерянности платьице, она обвела взором холл особняка. Высокие витражные окна роняли на пол цветную мозаику, широкий камин пел трескучую песнь, а винтовая лестница белила глаз витиеватостью мраморных перил.

Однако девочку заинтересовал центр помещения, где в просторном шестиугольнике из паласов что-то блестело. Она без раздумий направилась туда. Присела и потрогала впечатанную в пол монету. Даже попыталась поддеть её ноготками. Безуспешно.

– Это напоминание, – сцепив руки за спиной, неторопливо приблизился Леонардо. – О пустоте, которую нужно чем-то заполнить. Ты же понимаешь, что такое пустота?

– Да… – подняла взгляд Эффалия: в голубых, с россыпью золотых искорок, глазах читалась неуверенность.

– Превосходно. Тогда, возможно, ты сумеешь мне в этом помочь, – разомкнутые руки дополнило лёгкое движение пальца.

Вокруг колдуна и вставшей девочки закружились сотканные из чёрного тумана звери, каждый из которых стыл в какой-то позе. Медведь грозно стоял на задних лапах, лось гордо поднимал голову, свирепый носорог куда-то мчался, а мощный бык предостерегающе бил копытом.

От неспешного хоровода огромных чудовищ Эффалия попятилась и упёрлась спиной в ноги Леонардо – тот прикоснулся к нежным плечам кончиками пальцев:

– Не нужно бояться. Они не настоящие. И покорно тебя слушаются. Прогони всех, кто тебе не нравится.

– Прог-нать?

– Именно. Зачем держать подле себя то, что не радует взор? Смелее. Тебя никто не обидит.

Немного помедлив, Эффалия робко махнула рукой на медведя – он тотчас же распался на тёмные лоскуты, отразившиеся на юном личике ярким восторгом.

– Видишь, – улыбнулся уголком рта Леонардо. – Кто следующий?

С озорной решимостью дочь так же прогнала гордого лося и свирепого носорога. Остался лишь бык.

– Ты вправе прогнать всех, – плеснул искушения на детский задор колдун.

Эффалия задумчиво смотрела на быка:

– Нет…

– Почему? – спокойный вопрос был пропитан интересом.

– Хо-ро-ший.

– Что ж. Так тому и быть. Завтра же оповещу скульпторов. А пока считаю должным показать тебе дом, в котором обычно заключаются самые судьбоносные сделки. Начнём с лаборатории. Ты готова?

– Да! – радостно запрыгала девочка.

Оставив сотканный из тумана образ неразвеянным, Леонардо повёл дочь к уходящим вниз ступеням, чувствуя, как рвётся на волю её звериная форма. Не сегодня. Тонкие, точно паутина, плетения чар непрерывно контролировали полиморфизм. Чтобы принуждение было неуловимым, точно дыхание мотылька, некромант даже закрыл все ментальные каналы с воронами. Незачем отвлекаться. Сведения о перемещениях Ли можно будет получить и позже.

* * *

В Басторг тянулись редкие телеги тех, кто вставал ещё затемно. Иногда попадались верховые. Однако каждый что-то вёз, притороченное к седлу или лежавшее позади: ежегодная городская ярмарка манила ремесленников и торговцев со всех окрестных земель. Правда, державшееся вместе трио о ней сейчас не думало…

Хайят бежала ровной рысью по краю дороги, Крига пристроилась следом, а Ли, убаюканная плавным ходом кобылы, ехала с прикрытыми глазами. Она возвращалась мыслями к утреннему разговору с Леонардо. Под его незаметным с первого взгляда натиском и совсем неожиданно для себя она уступила и теперь совершенно не представляла, на что станет похожа жизнь. Всегда волнительно и порой изматывающе пускать нового члена в семью: пока притрутся все друг к другу, пока вновь уляжется быт. И хорошо, если ни у кого не возникнет неприязни. А ещё Рихард… Сколько жизней они провели бок о бок? Пускай сейчас и не делили общий дом, но Учитель был очень частым гостем. Ли гадала: выйдет ли он из себя, узнав эту новость? Или просто скажет веское «нет», как в горах? На что станут похожи их взаимоотношения? Или они удивят её и всё пройдёт как по маслу? По крайней мере, «казнь» отсрочена дней на пять…

Достигнув безмятежного островка в неспокойном море, женщина выгнала докучливые мысли. Грелась в пробивавшихся через густые кроны солнечных лучах. Наслаждалась видами старинной дубравы. Слушала пение птиц. И даже не заметила, как пролетел час – вдали показались серые стены Басторга.

Ли сбавила темп: присоединилась к веренице приезжих у арки, плавно перераставшей в дозорную башню. Они минули ворота и стражников, чьи взгляды лишь равнодушно скользнули по щуплому парню на гнедой деревенской лошадёнке и плетущемуся за ним клокастому псу. Неторопливо пересекли только начавшую заполняться площадь. И свернули на извилистую сеть узких улочек.

Впереди виднелась лавка с висевшим пучком трав и незатейливой прямоугольной вывеской, на которой в три ряда была выведена карминовыми буквами надпись: «Травы семи королевств от любого недуга». А что? Чистая правда!

Доехав да неё, трио обогнуло здание и въехало на задний дворик. Пока Ли отвязывала ящик, Крига скользнула в приоткрытую дверь. Сначала раздалось шипение, переросшее вскоре в утробное рычание, потом грохот, глухие стуки и звон бьющегося стекла. Какофония резко стихла после грозно-ворчливого окрика:

– Это что ещё такое?! Вот я вас, людоедов, сейчас приголублю! Паскуды шерстяные… Что ж я тебе мелким-то не притопила, а? Пожалела тваринку… – вздыхал женский голос под тихое звяканье сметаемых осколков.

Ли уже знала, что увидит, войдя в лавку: сценка почти точь-в-точь повторялась с каждым её приездом. Стараясь сдержать неуместное веселье, она шагнула в сумеречный зев.

– Лииша? Насилу признала… Почто вырядилась, дочка?

– Утро доброе, мать, – Ли улыбнулась седовласой, с ещё сохранившимися тут и там чернильными прядями женщине почтенного возраста.

Назвать её старухой язык не поворачивался: подвижная, сильная, с прямой осанкой, молодая позавидует, и яркими карими глазами, мудрыми, проникающими в душу и удивительно ясными. Афрая была потомственной травницей и о травах знала всё. Много раз они пересекались в лесу, часто занимались сбором вместе. Травница оказалась много знающей, проницательной, а ещё очень душевной. Афрая относилась к ней с поистине материнской заботой и вниманием, как бы абсурдно это ни звучало. Однажды Ли передала ей и её семье свой дом на отшибе главной дороги, из которого долгое время торговала зельями, вместе со всем хозяйством, а позже пригласила в открывшуюся в городе лавку.