Факультет любви

– А вы? Наталь Григорьвна?

– А у вас какие?

Один учеников достал «Беломор». Учительница ловким щелчком выбила папиросину, размяла её, как заправская курильщица, взяла спичку и чиркнула о брюки на тугом бедре, спичка вспыхнула, она раскурила папиросину, щелчком отправила горящую спичку в реку. Глубоко затянулась и пустила большое кольцо из дыма в сторону рыбаков-учеников. От всего происходящего те пришли в неописуемый восторг. Они стали пробовать: и чиркать спички и пускать кольца, пока один не закричал:

– Клюёт! Клюёт!

Все кинулись к воде. Наталье Григорьевне дали удочку.

– Тяните! Наталь Григорьевна! Тяните! Сильнее! – ученики ревели, махали руками, скалились и корчили страшные гримасы, свои удочки они уже вытянули со здоровенными рыбами. Удочка Натальи Григорьевны ходила из стороны в стороны.

– Подсекайте! Уйдёт! Аааааа! – бегали они вокруг, наконец, она докрутила катушку на удочке. Стало видно, как на мелководье ходит здоровенная рыба с полметра длинной.

– Щука! Тяните!

– Сазан это!

– Нет! Щука!

–Аааааа!!! – их эмоциям не было предела, кричали все, и больше всех учительница, не ну а что – азарт! Наталья Григорьевна взмокла во всех смыслах – от переживаний – она никогда не рыбачила, и – залезла случайно в воду по щиколотки. Наконец, общими усилиями полуметровая щука была вытащена на берег.

– Ну, Наталь Григорьвна! Вот так да! – все собрались вокруг улова.

– Итак,– подвел итог Симонов. – Четыре сазана, два леща, ленок, окунь и…

Все посмотрели на Наталью Григорьевну.

– Вот так вот! – сказала она, щука дёрнулась и подпрыгнула.

– Ой! – вскрикнула Наталья Григорьевна, все рассмеялись.

– Ну, парни, начнём, – сказал Валера, и тут же про учительницу все забыли, ребята стали серьёзными: из рюкзаков появились доски, ножи, они начали чистить и потрошить рыбу. Откуда ни возьмись к ребятам прибежал лохматый и здоровый пёс по кличке Лохматый, увидев учительницу он остановился и залаял на неё, но после окрика одного из парней, отошёл и лёг недалеко, недобро поглядывая на Наталью Григорьевну. Этого Лохматого она часто видела около школы, все ученики заходя во двор, трепали его за ухо или гладили по голове. Теперь он пришел и на рыбалку. Симонов сделал в воздухе какие-то движения рукой и показал на учительницу.

– Саша, организуй.

И тут же непонятно откуда, может даже из воздуха появился раскладной стул и термос.

– Мы не долго, но подождать придётся нормально, – сказал организатор-Саша.

– Спасибо, – сказала Наталья Григорьевна, садясь на стул около костра, и беря в руки алюминиевую гнутую кружку, полную душистого горячего чая. – За оксюморон – пять.

– Это не оксюморон, это чабрец, мята ну и … в общем, пейте, – сказал Саша.

Наталья Григорьевна рассмеялась, нет, она не станет сейчас объяснять значение слов, чабрец, так чабрец! Она отхлебнула чай, да было ещё что-то знакомое:

– Саша.. там… коньяк?

– С первого раза! Наталья Григорьевна! – Саша показал большой палец и пошел помогать чистить рыбу. От костра стало тепло, она сушила промоченную обувь.

И что? Она, питерская интеллигентка, должна учить их жизни? Вот сейчас здесь? Говорить, что в шестнадцать лет курить нельзя? И чай с коньяком на холодном ветру пить не стоит? Она поёжилась и отхлебнула. Мммммм, какая вкуснятина! Прямо бальзам! И согревает моментально! Она смотрела, как они, эти «ученики-рыболовы» ловко управляются с ножом: куски рыбы были ровные и чистые. Допив кружку она налила ещё половину – оторваться было нельзя от такого зелья – бодрящего и горячего! Выпила ещё. Вкусно! Глинтвейн по сравнению с этим просто дрянь – подумала она. Все парни обернулись.

– Что? – спросил Валера.

– Что? – ответила Наталья Николаевна

– Вы сказали, что вам глинтвейн не нравится?

Вот! Уже думаю вслух – ужаснулась учительница. Развезло!

– Да, полная ерунда, Симонов, даже не пробуй!

Парни также деловито отвернулись и продолжали варить уху, уже кипела картошка, рыба была промыта. Запахло специями. Пёс, который всё это время дремал недалеко, видимо понял – надо подходить ближе к раздаче. Он подбежал и оценил обстановку – не найдя противника в Наталье Григорьевне, спокойно лёг рядом с костром, водя время от времени носом. А поводить уже надо было! Куски рыбы в большом котелке медленно плавали и булькали. Симонов деловито помешал и что-то шепнул своему собрату по «кухне». Тот размеренным шагом подошёл к рюкзаку около Натальи Григорьевны и вытащил чекушку.

– Нет, ребята! Это уже перебор! – сказала учительница.

Симонов в плеснул немного в уху и заткнул чекушку сучком от ветки.

– Для скусу, Наталь Григорьвна!

– Ааа… ну, если для «скусу»…

– А теперь для аромата, – и Симонов взял из костра дымящую головёшку и, что-то шепча, окунул в котелок и сделал три круга в одну сторону и три в другую, потом вынул и бросил в костер.

– Каша из топора… – прошептала Наталья Григорьевна, такое она видела в первый раз. В миг появились железные гнутые и мятые, видавшие виды тарелки, из ящиков был сооружен стол и накрыт клеенкой. Белый хлеб нарезан крупными кусками. Для Натальи Григорьевны накрыли ящик полушубком.

– К столу! Наталь Григорьвна!

– С удовольствием!

Запахи были такие, что даже пёс привстал на передние лапы и заскулил, жалуясь, что про него забыли! Обделили Лохматого!

– Цыц! Лохматый! И тебе будет!

И Лохматый успокоился – ну, не обидят, значит, хвост-то рыбий точно отдадут, подумал он по-собачьи. В центре стола в большой тарелке лежали куски рыбы и дымились, уху разлил по тарелкам Симонов. Наталья Григорьевна осторожно зачерпнула алюминиевой ложкой уху и отправила в рот. Закрыв глаза, она почувствовала – какой же это был вкус! Острота перца, соль и вкус …вкус… она не могла подобрать слов и понять, что же это было? Что-то очень знакомое! Точно! Вкус костра! Только он был внутри! Чудеса! Она открыла глаза – двенадцать глаз на неё смотрели не моргая.

– Я в восхищении… – прошептала она, и зачерпнула ещё.

И тут же Симонов быстрым и точным движением разлил остатки чекушки по стаканам. Наталья Григорьевна не успела сказать и слова, как все мальчишки не поморщившись быстро выпили и стали есть уху, как ни в чем не бывало.

– Мне что? Показалось? – спросила она

– Нет.

Она помолчала.

– Ну, хоть бы тост сказали, там – «за рыбалку», или еще что, – пыталась вразумить их учительница.

– Зачем? Тосты пусть взрослые говорят, а мы дети, мы просто пьём, – сказал Валера.