Серебряный след

– Так вот, знаешь кого я первым встретил на окраине нашего аула?

– Андарбека что ли? – удивился Малик.

– Нет. Его отца Мовлида. Он именем Аллаха просил у меня прощения, хотя я его кровник, подал мне коня, обнял, выразил соболезнования. Это значит, что он изменился, Малик, изменился! А хотя бы одна человеческая душа, в которую пролился свет, дорогого стоит. Ты это когда-нибудь поймешь, потом вспомнишь. А злобу с сердца убери, слышишь меня? Убери! На кого ты злишься? На Аллаха? На кого? А мать… мать помни, и никогда ее образ не забывай, храни его в сердце, молись за нее, проси за ее покой у Всевышнего. Это лучшее, что мы можем сегодня ей сделать…

Пророчество Ахмада

I

Он вернулся, он вернулся домой, в дом, где еще жило ее тепло, ее ясный лик, ее шаги. Все это было в его доме, за исключением ее физического присутствия, которое он старался найти теперь в детях. Нужно было заново начинать жизнь, уже новую жизнь. Жизнь, в которой не было, и уже никогда не будет ее печального образа. Хайрулла не знал с чего ее начинать – эту жизнь, порой такую жестокую и несправедливую.

На следующий же вечер он пошел к мулле Ахмаду. В сумерки Хайрулла постучался в дверь богослова. Ахмад был рад его приходу. Они долго, как обычно тихим шепотом, вели свою беседу.

– Не зря у тебя на сердце волнение-то, Хайрулла! Беда к вам придет, большая беда.

– К нам? Не много ли их для меня одного? – усмехнулся Хайрулла.

– Не к тебе одному, а к народу целому, а я вот ее не увижу и слава Аллаху, что не увижу.

– Не понимаю тебя, Ахмад?!

– Да и я сам сейчас не совсем понимаю. Но беда будет большая. С последним зимним снегом обрушится она на всех вайнахов и надолго обрушится…

– Когда?

– Время покажет, время…

– Эххх время! Будь оно неладно это время! – Хайрулла сжимал кулаки…

Через несколько дней аул потрясла очередная новость – раскулачивание так называемых богачей, подозрение в помощи абрекам, скрывающимся в горах, и многое другое. Все было понятно – в район поступили доносы. Хамид рассказывал Хайрулле, что после его ареста власти частенько начали наведываться в аул по ложным и неложным доносам. А ведь сельчане даже и не знали, что преданный большевистскому строю Хайрулла, спас многих от грозненской мясорубки…

Заскочил взволнованный Малик.

– Дада! Дада!

– Что случилось?

– Дедушку Ахмада, муллу этого заберут, говорят, – тихо прошептал мальчишка.

– Когда?

– Сегодня. Мы не успели спрятать все. Вчера ночью с ребятами закопали Кораны, а другие сегодня спрятать не успели, – голос ребенка дрожал. Хайрулла пылал. Он вспомнил, как и раньше, после его предупреждений детвора, в том числе и его сын, помогали старику вместе с его внуками скрывать священные книги. Словно горящими углями осыпало всего внутри. Он не ожидал, что после смерти Муъминат какая-то новость сможет его так потрясти. Мужчина быстрым шагом вышел из дому. Везде шумели людские голоса, народ высыпал на улицу. Кто-то молча проклинал власть, кто-то бесшумно глотал слезы…

Среди собравшихся Хайрулла заметил статную фигуру всадника на сером коне в военном обмундировании. Это был известный в Шарое Арсанукай Хакуев – блестящий работник НКВД, который не дал в себе усомниться начальству ни на секунду ничем: ни случайным упоминанием Аллаха, ни намеренным сокрытием невиновного земляка. Его иконой была лишь власть Советов, которой он служил, служил, но не людской верой и не Божьей правдой. Холодный, расчетливый взгляд, красивый горский профиль и черные усы над крепко сжатыми, тонкими губами.

Арсанукая в Шарое знали все. Начальство редко доверяло чеченцам, но его преданность их ни разу не подвела. Арсанукай с Шароя! Так он представлял себя незнакомцам. А в самом Шарое многие его боялись, многие гордились, затуманенные советской идеологией они видели в нем безупречного героя – смелого и красивого. Но был единственный человек, который мог осадить крылатого коня его гордыни. И зная это, Арсанукай намеренно не пересекался с ним. Построить дружеские отношения у него не хватало благородства, которого было с лихвой в натуре Хайруллы. И как раз удачно подвернулся случай во дворе Хакима, когда Хайрулла не сдержал свой гнев. И в этой печальной для него истории Арсанукай сыграл не последнюю роль.

Всадник приближался, а за ним шла сгорбившаяся фигура богослова Ахмада, тайно хранившего много лет у своего изголовья писание Творца. Старик шел по горной тропе, еле волоча ноги, с перекинутым за спину мешком, в котором лежали священные книги Аллаха. А молодой, бравый чеченец гарцевал на высоком коне, игриво перекидывая в руках поводья. Приблизившись к толпе людей, Арсанукай придержал коня. Устало вздохнув, остановился и Ахмад. Арсанукай, улыбаясь, окинул всех своим холодным взглядом, в котором на тот момент отсутствовало что-либо человеческое. Это был омерзительный взгляд шакала, который чувствуя отсутствие рядом волков, ощутил себя на мгновение повелителем гор…

– Ну что, Ахмад? Сегодня бы, наверное, хотел бы ты быть коммунистом, не правда ли? – рассмеялся Арсанукай. Но поздно уже, дядя! Надо было раньше меня слушать. Видишь, сколько ни читай у свечки этих книжек, сколько ни колдуй, а от власти не сокрылся. Вот и где спрашивается волшебство ваше религиозное? Правду ведь, говорю, Ахмад? – с издевкой в голосе продолжал свой разговор НКВД-шник. Хайрулла вскипал. Вот-вот и рука опустится к кинжалу, и эта гадкая голова в долю секунды слетит к ногам стоящих людей. Перед глазами Хайруллы уже вставала эта картина. Но взгляд мужчины встретился с глазами старика и шепот, слетевший с его трясущихся губ заглушил одновременно и смех Арсанукая и гнев Хайруллы.

– Не смей!!! – этих коротких два слова были направлены к Хайрулле, хотя он просто стоял, как и десятки людей, но Ахмад знал – на что способен Хайрулла….

– Чего ты там бормочешь? Отвечай по делу! – не унимался Арсанукай.

– Ответить говоришь, Арсанукай? Отвечу!!! Клянусь прочитанным мною священным Кораном, не хотел бы я сегодня быть коммунистом! И я беру этой клятве своей в свидетели десятки людей и эти горы, в подножье которых очень скоро найдут твое оскверненное тело! И тогда, Арсанукай, ты вспомнишь сегодняшний день и старца Ахмада, и твоя душа задаст тебе этот вопрос, который ты задал сейчас мне, но будет уже поздно. Вот мой ответ! – старик, тряся головой, окинул всех взглядом. Он говорил громко, и среди наступившей тишины шаройские горы тройным эхом повторили орлиный клекот непоколебимого старца. Арсанукай посерел. Железный атеизм не помог оставить без внимания проклятие старика.

– Пошел вон! – прикрикнул он и подтолкнул Ахмада, наклонившись с седла. Старик не упал. Он продолжил свой путь, не выпуская из рук мешок, в котором лежали последние откровения Всевышнего Аллаха. Люди долго стояли, пока эти две тени не исчезли за первым хребтом…

II

А время шло. Хайрулла был в замешательстве. Чем заняться? Как продолжить эту жизнь. Перед глазами постоянно стоял образ Муъминат, а в ушах звенел голос Ахмада: «Беда будет скоро… большая беда…»

Настала первая холодная, леденящая душу и сердце, зима, первая зима настоящего одиночества. Там за решеткой, когда она была жива он чувствовал ее тепло, ее жизнь, а сейчас он был действительно одинок. Не было той духовной опоры в ее лице. Было больно смотреть в горящие глазки Анаса и Асет. А старший Малик вечно пропадал то у дедушки, то у тети Написат. Все вокруг говорили, что мальчонка очень похож на отца. А Хайрулла как-то радостно не принимал этот факт.

– Дада! Это же хорошо, что я на тебя похож, я всегда хочу быть таким как ты, а ты и не рад, – обижался Малик.

– Будь во всем похожим на меня, но только умоляю тебя жизнь мою не повторяй! – говорил Хайрулла.

Зима отняла еще одного близкого человека для его детей. Не стало дедушки Магомед-Мирзы. Старик постоянно впадал в забытье и Хайрулла так и не пошел к нему… даже был в какой-то мере и рад, что он все равно бы его не узнал – чувствовал перед ним некую вину за такой ранний уход из жизни его дочери Муъминат.

Не прошло и месяца как одним хмурым вечером Малик окликнул отца:

– Дада, к тебе пришли.

– Кто?

– Да вот он! – как-то холодно ответил сын и, недовольно кивнув в сторону гостя, вышел из дома. На пороге стоял Арсанукай Хакуев. Хайрулла был в недоумении. Он не мог понять, что могло привести этого человека в его дом.

А незваный гость ухмыльнулся, глядя вслед выбежавшему мальчишке:

– Негостеприимный что-то у тебя сынок?

– Главное, чтобы хозяин дома был гостеприимным! Заходи, Арсанукай, не стой на пороге.

Арсанукай зашел. Прежде чем он заговорил, перед глазами Хайруллы прошла целая вечность в ожидании. Он не мог и предположить зачем этот человек, который стоял по ту сторону жизненной баррикады пришел сейчас к нему, зачем он посетил его разрушенный маленький мир, в котором для него никогда не найдется места. Или может он хочет окончательно добить его и отпраздновать свою победу? Но ведь он, Хайрулла, проиграл! Проиграл… он больше не глава села, он отмотал срок, потерял спутницу жизни! Неужели и этого недостаточно. Я проиграл, но не духом… а здесь уж извини, Арсанукай, здесь и НКВД твое бессильно, и оружие, и вся власть Советов бессильна – рассуждал про себя Хайрулла. Первым тишину нарушил Арсанукай:

– Ты, наверное, удивлен моим визитом?

– Хм! Удивлен еще мягко сказано, – усмехнулся Хайрулла.

– Жизнь состоит из сюрпризов! Пора бы тебе привыкнуть, – пустил в ход иронию Арсанукай.

– Пора бы уже перейти к делу. Я знаю, что дружба уж точно тебя ко мне не привела, – начал нервничать Хайрулла.

– Спешка ни к чему, конечно, но что поделать раз вы не любите гостей, то быстрее изложу цель своего визита и уйду. А пришел я, Хайрулла, с деловым предложением, с очень, так сказать, для тебя выгодным предложением. В годы, когда ты умело руководил нашим селом о твоей честности, были наслышаны в высших кругах. Ты истинный патриот, любящий свою Родину и преданный нашей власти. После известных событий, ты теперь без дела, и я замолвил за тебя словечко и народный комиссариат не желает, чтобы человек, верный их интересам остался без ничего, они ждут тебя и предлагают работу. А работы сейчас ой как много. Много нечисти в горах развелось, понимаешь ли. Ты ведь знаешь, о чем я. Даже при твоей ответственной работе она, эта нечисть, была. Много упущений у тебя, кстати, было. Эти сказочники, наподобие Ахмада. Как ты их оставил, не пойму до сих пор, – язвительно улыбался Арсанукай, испытывая последние капли терпения своего собеседника. Хайрулла поднял свое побагровевшее лицо.

– Так…! Так, хм… интересно?!