Наследник

– Короче. Ты конкретно попал на бабки, – сообщил браток, дыхнув ему прямо в очки. – Папа ставит тебя на счетчик.

– Двести процентов в день, – уточнил браток помельче, шакалистый и наглый.

– Хоть триста, – огрызнулся Дима, – я тут при чем? Наезжайте на Климовича. Это он вам должен, […], и у вас есть все контакты! Или на Климовича вашему Папе слабо наехать? Я журналист, откуда деньги у меня лично?!

– Твои проблемы, – бросил жирный бычара философски.

– Ну допустим, я попытаюсь его найти, – Дима героически старался не мямлить. – Вот, уже звоню!

Поскольку спонсор стопроцентно переселился во вне зоны на ПМЖ, о чем дышащий в ухо браток мог и услышать, номер Дима ткнул другой, соседний в адресной книжке. Пошли нескончаемые длинные гудки; вот коза.

– Алё? – отозвалась наконец коза индифферентно-томным голосом. Хотя, Дима знал точно, на ее навороченной мобиле стоял определитель номера.

– Это Дмитрий Протопопов, – с нажимом представился он. – Ко мне тут обратились по финансовому вопросу. Девушка, передайте вашему шефу, что Папа очень недоволен.

– Передам, – пискнула понятливая Анжеличка.

– Надеюсь, вопрос будет решен в ближайшее время, – внушительно сказал Дима и отключился, пока не ляпнула чего-нибудь. Обернулся. – А сейчас мне работать надо, пацаны! Я пошел.

– Фары сыми.

– Что?

Для разборок по понятиям Дима Протопопов все-таки был дремуче интеллигентен.

Мелкий браток подпрыгнул и ловко сдернул с Диминой переносицы очки. В то же мгновение жирный, превратившийся в расплывчатое зловонное пятно, двинулся странным образом, а дальше все потонуло в фейерверке искр. Мне же сейчас в кадр!!! – осознав происходящее, мучительно и молча простонал Дима.

К счастью, больше не били.

– Ты на счетчике, – внушительно повторил бычара. – Папа не фрайер, так что не думай слинять. Ищи бабки.

Перед глазами летало разноцветное. В руку что-то ткнулось, Протопопов на ощупь догадался: очки. Чуть не сказал спасибо и громко выматерился, чтобы это скрыть.

– Продай тачку, – посоветовал, судя по писклявому голосу, шакалистый. – Или хату. Или бумажку из дедова наследства.

Чихнул, отъезжая, братковский БМВ.

Дима Протопопов медленно нацепил очки.

… – Димочка! – ахнула гримерша. – Как вас угораздило? Как вы теперь…?!

Он подробно, тщательно выбирая наиболее действенные выражения, пояснил козе, что это ее и только ее работа, и что непрофессионалов он в два счета выкинет […] с проекта. Гримерша заткнулась и полезла в машину за своим косметическим набором, похожим на палитру импрессиониста. Через десять минут фиолетово-багровое закрасили толстым слоем штукатурки, но с растущей опухолью и глазом-щелкой ничего поделать было нельзя, и Дима надел одолженные у Шамиля узкие темные очки. Гримерша и ассистентка умоляющим хором пропели, что это стильно.

Нечто стильное во всем этом определенно имелось.

Вот-вот должны были подогнать участников шоу. И Таню. И […] с ней.

– Пишем подводки, – рявкнул он.

* * *

Симпатичный Антон так стеснялся и краснел, что жалко было смотреть. Но если на него еще и не смотреть, понимала Таня, парню настанет полный абзац. Чего она ни разу не стремилась добиться. Таня вообще не разбрасывалась мужскими трупами, а если это получалось само собой, помимо ее воли – переживала искренне.

Сейчас она переживала за Артема, своего жениха. Надо прямо сейчас, пока не начались съемки, найти таксофонную будку и наговорить чего-нибудь ободряющего ему на пейджер.

– У тебя карточка есть?

Симпатичный Антон взметнулся, как флаг над башней, и выудил из карманов «монтаны» сразу штуки три:

– На. Только я не знаю, сколько там осталось. Одна почти пустая, кажется.

– Давай сюда, заодно проверю. Покарауль здесь, если придут, скажи, я скоро.

Исправный таксофон отыскался за три квартала, как раз когда Таня, налюбовавшись на вырванные с мясом трубки и забитые всякой гадостью щели, решила уже обломаться и дать жениху возможность понервничать, что само по себе полезно. Из трех карточек симпатичного Антона две оказались совершенно по нулям, а на третьей оставалось минуты полторы. Таня потратила их на препирательства с глухой диспетчершей пейджерной связи, и страшно было представить, какой текст получит Артем, если, конечно, вообще получит. Однако подкормленное чувство вины заткнулось, и Таня, бросив карточки веером на месте, зашагала обратно, готовая к новым свершениям и авантюрам.

Каковые не замедлили вырулить из-за угла ей навстречу.

На вид это был двухметровый самец гориллы в камуфляже, молодой для Афгана, однако в самый раз для только-только из Чечни: физиономия, во всяком случае, совершенно маньяческая. Таня искренне изумилась, когда он молвил хриплым, но почти человеческим голосом:

– Пошли.

– Извини, тороплюсь, – твердо сказала Таня, не останавливаясь и прикидывая на ходу, куда он теоретически может ее затащить и в какую сторону лучше смываться.

– К тебе разговор. У серьезного человека.

Удивительно, как ему удавалось выговаривать столько длинных слов: видимо, хорошая память. Самодеятельность в виде военной хитрости с его стороны исключалась абсолютно. К тому же он грамотно и намертво блокировал дорогу; Таня сделала по паре пробных шагов вправо-влево и вздохнула:

– Ну, допустим. Где он там, этот человек?

– Пошли.

…Разговаривать в шестисотом мерсе мерзковатого цвета бордо Таня наотрез отказалась: перед отъездом в столицу она пообещала маме не садиться в чужие машины и слово держала до сих пор. Тогда серьезный человек в пиджаке под цвет тачки тяжело вылез наружу и повел ее в бар напротив. Заведение было тоже мерзковатое, прокуренное до состояния газовой камеры, но выпендриваться дальше Таня не решилась.

Камуфляжный маньяк-телохранитель остался при входе. Серьезный человек рухнул за столик, Таня присела тоже. Подрулил официант и принял заказ чисто на мигах: серьезного человека и его вкусы здесь явно знали.

Он не торопился. Тяжело пыхтя, вытер платком с неразборчивой монограммой мощную шею, на которой блеснула толстая цепь, высморкался туда же, оперся локтями на пискнувший стол и побарабанил короткими пальцами с двумя золотыми перстнями-печатками и одной обручалкой с брюликом. Часы «Rollexx» на его рыжеволосом запястье показывали девять тридцать пять; Таня рисковала опоздать на съемки. Впрочем, не исключено, что рисковала она гораздо большим.

– У меня к тебе разговор, – наконец весомо уронил он.

Она об этом, в принципе, уже знала. Но предусмотрительно кивнула.

– Триста баксов, – сказал серьезный человек.

Тут она не сдержалась и хихикнула. Собеседник среагировал мгновенно:

– Хорошо, пятьсот. Но не больше.

И надо было доходчиво объяснить ему сущность ошибки: в цензурных словах, ласково и без прямых издевательств – но Таню разобрал смех, и она ничего не могла с этим поделать, хоть и знала, что со стороны ее хиханьки-хаханьки выглядят прямым поощрением. Но ей уже давным-давно не предлагали вот так, откровенно, суммой. Ладно еще когда она только приехала в столицу и выглядела полной дурой-провинциалкой в своих дырявых вареных джинсах…