Былина железных душ

– Пора бы вам уже завязать с пивом, пока пузо до колен не опустилось, – подшутил первый и усмехнулся.

– Лучше бы вы посидели, пока не расквасили себе спьяну головы! – сказал ещё один ратник, услыхав разговор о пьяницах. – И где вы только берёте бражку?

– Да замучили вы, невежды! – молвил, подошедши поближе Всесвятлир, иначе издалека его бы просто не услышали: голос его осип.

– Нисколько мы не пьяны и даже чарочки в рот не пролили, – подтвердил очнувшийся Беленир. – Вернулись мы с ладьи о чёрных парусах!

Все воины выпучили глаза и уставились на витязей, которых только что приняли за бражников. Тотчас они извинились и дотащили Беленира и Явора до лекаря, сопроводив к нему и Всесвятлира, который потерял меньше крови и более уверенно стоял на ногах. Ему они сообщили, что позаботились о конях. Правду сказать, никто ни о ком не заботился: Космач сам потребовал себе овса, и волей-неволей воины его накормили. «Это хорошо, что кони не голодали», – согласился Всесвятлир. Беленир же, прежде чем его принесли к лекарю, огляделся и заметил, что в стане рядами лежали ратники павшие, а их окровавленные доспехи блистали в дозорных огнях. «Сколько пало!» – воскликнул он и смолк. Но витязь не подумал, что ещё больше мертвецов покоится на дне морском и что русалки нечистые уже обгладывают их кости.

Скоро лекарь-берегин осмотрел Беленира и вправил ему кости. Сделав всё необходимое, он забинтовал ногу и привязал к лодыжке доску. И, чтобы удалец не мучился, врач искусный напоил его отваром, что снимал боль. Всесвятлиру лекарь вытащил из раны сулицу и всё надёжно обработал, вправил и перевязал. С Явором же врачеватель провозился больше. Он долго вынимал у того из рук стрелы, и они рвали мясо. Но Явор даже ни разу не вскрикнул и даже слезы не пустил. Так крепок был его дух.

Со всех троих сняли доспехи, одежды мокрые и дали тёплые меховые шубы. Не забыли, конечно же, и накормить отважных витязей. Наевшись, Всесвятлир отправился к костру и уселся подле огня. Вслед за ним, опираясь на посох, покинул лекаря и Беленир. Он тоже устроился у костра трескучего и стал слушать песни, что распевали воины Стрезибора. И тут Беленир вспомнил оду Стриору, которую пел дважды Митрапирн и захотел воочию увидеть могучего владыку ветров, гонителя облаков и пены морской. «Я видел Кощевита, – подумал он, – видел дедов вековечных, а вот божичей видеть ещё не доводилось! Вот бы увидеть Стриора во всём величии!» – и он обернулся словно в надежде разглядеть его в темноте. И вперив взор во мрак ночи, сонный витязь долго сидел и смотрел на восток, покуда в его очах не стали видны очертания холма крутого, что возвышался вдалеке над лесами, а в ушах не стал слышен жуткий вой ветра. Беленир хотел уже отвернуться, как вдруг увидел на самой верхушке холма человека тёмного с колыхавшейся на ветру длиннющей бородой и с сулицами на поясе. Луна бледнощёкая освещала его грозное лицо с косматыми бровями и рыжими усами, и в её туманном свете тот человек суровый был похож на чародея, а его огненные очи горели ясно как два светоча. «Не сон ли мне снится? – подумал воин. – Не кажется ли всё это моим уставшим очам?». И тут Беленир услыхал смех, порывистый и суровый как ветер, громкий и заунывный как буря, свирепый как вихрь и неистовый будто смерч. Он прогремел как гром среди ясного неба, с быстротой ветра пронёсся над холмами древними и улетел под частые звёзды к самой луне. Но, когда Всесвятлир и другие воины обернулись, они не увидели самого Стриора, да и от взора Беленира он тоже скрылся. «Это был точно не сон!» – сказал про себя витязь и улыбнулся.

– Это был смех самого повелителя ветров! – сказал один берегин, сидевший у костра да гревший руки. – Его редко доводится слышать обычным людям, но сегодня Стриор, не скупясь, наполнил ваши уши своим хохотом, а сердца дивной музыкой ветра, а коли кто из вас видел его – значит тот этого достоин.

На эти речи ни Беленир, ни Всесвятлир ничего не ответили, а только лишь вяло кивнули головами. Они уже устали и хотели спать. Да и простудились они изрядно, плавая в водице холодной и гоняясь на спине у сизогрудого сокола за ладьёй о чёрных парусах. Двое друзей легли поодаль друг от друга и накрылись тёплыми заячьими и овечьими шубами. Они уснули прямо под открытым небом, у ворчливого костра, и спали с лёгким сердцем, выбросив из головы Кощевита, откуда ни возьмись появившегося Белоборода и думы о будущем княжьем бремени. Всю ночь провели они, посапывая да похрапывая, и даже наутро они не поднялись на ноги, а всё дремали под тёплыми зимними шубами около потухших головёшек. Беленир даже позабыл о сломанной ноге. Всего провели они в лагере три дня, наутро четвёртого они встретили тех, кого не ожидали.

– Вставайте, лентяи! – вдруг сказал знакомый голос. Это был голос Брисинора.

– Поднимайтесь уже скорее! – добавил голос Волнозора.

Беленир высунул голову из-под воротника и, едва открыв веки, воскликнул:

– Здравствуйте, друзья! Давненько не виделись.

– И впрямь давно! – изрёк весело Брисинор и вместе с Волнозором присел около витязей. Удальцы посмотрели на них и увидели, что их друзья славные ничуть не изменились, даже их одёжа и волосы не испачкались, тогда как сами Беленир и Всесвятлир все вымазались в грязи, а их волосы скомкались и были нечёсаны и спутаны. Но это им простили, ибо они пережили опасностей куда больше, чем даже многие былинные герои.

– По вашему велению Дед-Пасечник привёз мне золото княжье, – продолжал Брисинор, – и его нынче стерегут как зеницу ока.

– А золота там много, – молвил Волнозор. – И кроме золота много серебра и меди!

– Это хорошо, – согласился Беленир. – Вы одни прискакали?

– Пчёльник сказал, что вы вдвоём отправились за Кощевитом, – отвечал улыбчиво Брисинор, – и встряли в какую-то переделку с лешими, так что я собрал дружину небольшую – всего дюжину удальцов и с ней сюда и явился. Хоть мы и пришли к Русалочьему берегу за короткий срок, ибо нас не водил кругами проклятый Кощевит, но всё равно опоздали. Это нехорошо.

– Это как посмотреть, – привстав, сказал Беленир, – в конце концов, ты мог погибнуть в этом сражении. Так что тебе повезло.

– Но я опоздал, и это не похвально! На битвы нельзя опаздывать.

– Там и битвы-то толковой не было, – проворчал Всесвятлир и тоже поднялся.

– Как так не было? – изумился Волнозор. – Все о ней только и говорят, а ты говоришь не было.

– Одно дело, – сказал Всесвятлир, – когда ратоборцы сшибаются щиты о щиты, когда рати идут друг на друга, а совсем другое, когда две дружины бегут беспорядочной кучей за ладьёй и тонут в воде, обстреливаемые из луков!

– Но и с такой битвы многие не вернулись, – изронил Беленир. – Бой с трусом часто бывает похуже схватки с самым смелым из воинов.

– Отчего же это? – вновь удивился Волнозор, увидев в Беленире перемену.

– Трус сбежит, а храбрец не отступится, – ответил ему Беленир и протёр глаза. – Кощевит как раз трус.

– Про него я уже слыхал – уплыл старый бес, – рёк Брисинор, – но хотелось бы узнать, разделались ли вы с лешими?

– Одному я срубил голову с плеч! – сказал Беленир. – Другие два придут сюда за золотом. Я им обещал. Правда, они что-то запаздывают, да и это хорошо. Ведь золота у меня нет, а расплатиться я хотел сокровищами Кощевита. Да и были ли эти сокровища на этой проклятой ладье? Наверное, нет.

– Зато на дне их полно! – ухмыльнулся Всесвятлир. – Доспехи берегинов покрыты златом да серебром, а какие даже драгоценными каменьями. Вот и будет лешим золото. Правда, добыть его они не смогут.

– Хорошая мысль! – встрепенулся Беленир. – Так и уговор будет выполнен, правда, леших мы не задобрим… Но как-то нехорошо распоряжаться чужими богатствами. Тем более их владельцы мертвы… Нет, мы не будем трогать золото берегинов.

– Мы, берегины, не очень-то и ценим золото! – сказал подошедший Явор, опираясь левой рукой на посох, потому что правая была перевязана и привязана к груди.

– Но вряд ли легко с ним расстаётесь, – добавил Беленир.

– И то верно, – согласился берегин, как видно, слышавший весь разговор витязей. – Но доспехи эти принадлежат не воинам, а нашему государю. Отвечать за их потерю мне, так что сулите это золото кому хотите, не боясь нисколько гнева мёртвых. Всё равно негодяи не доберутся до их кольчуг.

– Спасибо на том, – сказал Беленир. – Надеюсь, подлецы не полезут снимать с мертвых броню, ибо павшие воины того не достойны.

– Добрые слова! – восхитился берегин. – Но мне и моей дружине пора уходить с этой земли.

– И мне тоже! – добавил Волнозор. – И не томите себя доспехами, которые и так не попадут к лесным мерзавцам в руки. Исполните обещание, а, если им не понравится, головы им долой. Обрубите им шеи – и дело с концом!

На этом Беленир и его друзья расстались с Волнозором, Явором и его дружиной храброй, от всей души поблагодарив берегинов за помощь. Тут же стан покинули и воины Стрезибора. Они отправились восвояси и унесли с собой павших воинов, а Белениру и Всесвятлиру оставили их коней. Вернее, никого они не оставили: Космач сам остался и оставил с собой всесвятлирова коня. Когда на север неторопливо потянулись две дружины, унося с собою по сугробам белым да молчаливым холмам погибших ратников, друзья, вооружились, обкольчужились и пустились в обратный путь. Беленир, Всесвятлир и Брисинор, а также двенадцать добрых всадников, выстроившись клином, пошли на восток.

Небо было хмуро и молчаливо, словно хранило скорбь по павшим в бою или с горестью наблюдало за их искалеченными телами. И солнце ясное как с утра спряталось за серые тучи, так более и не показывалось, будто стыдясь проронить злачёную слезу на бедную землю. Путь пролегал по знакомым краям, и каждый сугроб казался родным. Когда же путники приблизились к сосняку заснеженному, где жили лешие, перед ними вдруг возникли откуда ни возьмись Берестень и Дубец и преградили дорогу.

– И где золото? – прорычал злобно Берестень, нахмурив очи. – Вы нас обманули, не было там золота, а была только битва!

– Да! – пискнул Дубец. – Это был наглый обман!

– Нет же! – воскликнул важно Беленир. – Всё золото ждёт вас там, и я советую вам поспешить, иначе его приберёт к рукам кто-нибудь другой.

– Ты лжешь, – сказал недоверчиво Берестень. – Мы там были и там куча воинов! Его уже прибрали.

– Да, совершенно верно! – заметил Дубец. – Так что ты врешь.

– Да не вру я! – заявил Беленир. – Идите к морю да нырните поглубже – там, на дне морском, золото и схоронено, конечно если его не растаскали русалки зубастые. И никаких воинов там уже нет – разошлись по своим сторонушкам.

– Ах ты, грязный обманщик, на дне золото, значит! – вскрикнул бешено Берестень и хотел уже наброситься на витязей, но тут Всесвятлир сказал:

– Уговор выполнен, а уговор дороже денег! На дне есть золото, а мы обещали, что оно будет у Русалочьего берега, так что мы вам не солгали.

– Да! – вставил Беленир.

Берестень остановился и, как было видно, немного поостыл и стал думать. Но в раздумьях его брови, словно две ветви дубовые, склонились на глаза, так что он стал грознее прежнего и многим внушил страх. Но вскоре в его очах просветлело, а брови резко вздёрнулись ко лбу.

– Хорошо! – молвил он медленно и напевно. – Я не буду вас убивать и удовольствуюсь златом на самом дне залива. Быть может, повезёт, и я вытяну его однажды.

Тут Белениру стало совсем не по себе, ведь Берестень согласился на эту уловку, надеясь вытянуть золото, но он не знал, что в это золото облечены мёртвые.