Былина железных душ

– Где ты, подлец лукавый? – рассмеялся наигранно Беленир. – Неужто ты боишься показаться из-за спин своих слуг али прячешься от нас, страшась даже моего взгляда?

Эта речь сделала своё дело. Кощевит решил напоследок побеседовать со своими врагами и показать, кто здесь хозяин. Так сытый кот играет с мышью, прежде чем её съесть. Воины, облечённые в доспехи крепкие, расступились, и их надменный князь громкой поступью подошёл к витязям, пройдя от самого носа, к левому борту.

– Рад видеть вас гостями на моём корабле! – сказал неторопливо Кощевит бессмертный, погладив свою бороду, и его очи, светившиеся огоньками бледными, тотчас вспыхнули. – Жаль, что вы незваные гости. Но и это добавляет прелести, как для меня, так и для вас. Будь вы зваными, стояли бы в клетке, за железными прутьями, а так можно созерцать глупцов, выставивших вперёд мечи ржавые против тьмы метких стрел! Но в сторону все эти глупости. Зачем вы звали хозяина, вломившись в его дом?

– Ты не хозяин, а это не дом! – сказал Беленир. – А звали мы тебя, дабы вызвать на поединок, коли ты смел согласиться.

– Всегда надо видеть грань между смелостью и безумством, – промолвил на это Кощевит, увильнув от вызова. – Ты не видишь эту межу, проложенную встарь.

– Может быть и так! – изрёк на то Беленир, в то время как Всесвятлир и Явор опасливо молчали. – А, может быть, ты просто трус и боишься принять вызов.

– Хорошо, я принимаю его! – согласился Кощевит, повёл челюстью и хрустнул костями.

Явор с Всесвятлиром отошли подальше, чтобы их случайно не задело в поединке.

– Несчитанное количество раз я видел костры погребальные, – шмыгнув носом, продолжал Кощевит, – и похороны отважных витязей, коих я отправил к праотцам, и тризны печальные по их смерти. Порой видел я, как вороны чёрные пируют моими мёртвыми врагами, порой видел, как деды Земнородные обращаются в землю, порой видел, как божичи древние сбираются войной на меня и как нежить проклятая тянет к живым свои пальцы. Много видел я. Так что мне не будет труда размозжить твой череп своим мечом! – и Кощевит, обнажив длинный клинок и отдав ларец, до того висевший у него на шее, доверенному воину, тотчас набросился на Беленира. Кое-как витязь успел отскочить в сторону от меча, и удар пришёлся по палубе. Лезвие длинное застряло в доске. Беленир хитроумный не стал терять времени: взял да и разрубил меч пополам.

– Дайте мне палицу! – крикнул тогда Кощевит, увидев, что клинок его никуда не годится.

И, не успел Беленир ударить врага, как в руки тому забросили палицу огромную в тридцать пудов. Кощевит взял её в десницу и повертел ею как будто в ней и вовсе не было веса. Беленир глянул и увидел, что вся палица была усеяна кольями, как пасть щучья зубищами, и колья эти были не простые: все остры как бритва и на многих запёкшаяся кровь. Однако удалец не дрогнул и первым обрушился на Кощевита. Но ворог окаянный выдержал все его удары: какие отбил, от каких увернулся, а другие ему и вреда не причинили. И тогда Кощевит принялся сам нападать на Беленира. Он не жалел своего супротивника, не миловал рьяного молодца и сражался так, будто сражается за свою жизнь. С трудом удалец отбил удары страшные и перевёл дух. Но успокоился он рано: негодяй коварный махнул своей палицей и сломал витязю левую ногу. Усмехнувшись и оскалив свои зубы, Кощевит пнул Беленира и повалил того на палубу. Нога у Беленира налилась болью, казалось, что она вот-вот отвалится. Сам витязь то ли кричал, то ли смеялся – ему было непонятно. К мозгу волнами горячими текла боль и хотелось закрыть глаза и забыться. Но тут Кощевит наступил на удальца своей тяжкой ногою и захотел задавить до смерти своими железными сапогами. Витязь очнулся и схватил проклятую ногу и стал удерживать что было сил.

– Разбейте его смерть! – крикнул он своим друзьям. Но как они могли разбить ларец кованый, где таилась смерть Кощевита, коли на них было нацелено множество луков? Так что Явор уже мысленно прощался с жизнью и с гордостью думал, что он умирает как настоящий воин. Всесвятлир и вовсе хотел только того, чтобы всё поскорее закончилось.

Между тем лёд заметно истончал, и вёсла железные, опускаясь вниз, без труда его проламывали. Ладья о чёрных парусах прибавила скорости, и вдруг перед ней возникла скала невысокая. Корабль с мёртвым рулевым врезался в неё правой стороной носа, и все тотчас свалились с ног. Воины Кощевита упали друг на друга, и многих своих придавили насмерть, а кого проткнули стрелами калёными да длинными копьями. Кощевит тоже свалился с ног, и Беленир освободился.

– Ищите смерть! – вновь вскрикнул он. Пусть Кощевит упал и более не держал его, а валялся, придавленный кучей своих воинов, витязь потерял силы, и у него была сломана нога. Беленир глянул на неё и увидел, что из неё торчала кость переломанная и потоком лилась кровь. Сердце его захватило, по венам побежал холод, и боль накатила с новой силой. Он стиснул зубы. Всесвятлир и Явор принялись искать кованый ларец, сундучок старинный, в коем была схоронена смерть Кощевита. Он должен был быть у воина, которому Кощевит его отдал на время битвы, или же где-то рядом с ним. Беглым взглядом друзья Беленира стали осматривать недругов, которые все ещё валялись на палубе. «Где же он?» – думали в растерянности Всесвятлир и Явор. Тут они получше огляделись и заметили того самого воина. Явор тотчас его прикончил и забрал ларец.

– Будь он проклят! – воскликнул радостно Всесвятлир. – Надо скорее открыть его! – воин потянул к ларцу руки, и Явор случайно выронил его, и сундучок упал на палубу.

– А! – вскрикнул Кощевит, почувствовав звериный страх и жгучую боль под сердцем. – Схватите их и убейте! Убейте! Пристрелите, рассеките и сожгите! Убейте!

Воины Кощевита, прихрамывая, стали подниматься и искать свои луки и копья, кто-то наконец заменил рулевого. Пойти с витязями в рукопашную никто не осмелился. А Явор и Всесвятлир, пока к ним боялись подступиться, крепко сжали в ладонях свои мечи острые и со всей силы, со всей богатырской удали, стали бить по ларцу. Раз удар, два удар – с сундучка попадали искры, и Кощевиту показалось, будто по нему молотят кувалдами десяток кузнецов. Три удар, четыре удар, и негодяй подумал, что змей палит ему мозг страшным жаром, а маленькие змеи копошатся под кожей. Но ларец был крепок и Явор с Всесвятлиром не успели разбить его. Как никак воины оправились и, натянув луки тугие да нацелив стрелы на берегина, спустили тетиву. Стрелы просвистели в холодном воздухе. Те, что летели в голову, ловкий Явор сумел отбить мечом, другие просто отскочили от его брони, но другие вонзились ему в руки и ноги. Берегин с криком упал, а Беленир, беспомощно смотревший за происходящим, бросил Всесвятлиру Самосек чудесный, крикнув:

– Рассеки им ларец!

Всесвятлир кое-как успел выбросить из рук свой меч и поймать грозное оружие Беленира. И, пока воины Кощевита не натянули сызнова свои тугие луки, он, занеся клинок над головою, ударил им по сундучку. Тут же искры заблистали на острие меча и разлетелись яркими брызгами в стороны. Из разбитого ларца повалил сизый дымок, похожий на пар. Сердца у всех замерли, а Кощевит схватился за голову: ноги не несли его, а мозг кипел. «Не стрелять!» – крикнул он, боясь, что какая-то стрела может задеть его смерть.

И вдруг из ларца выкатилось яйцо! Никто этого не ожидал, кроме, само собой разумеется, самого Кощевита. Яйцо то было не куриное и не перепелиное, да и не орлиное, а змеево и при том большое и очень старое. В нём-то и была смерть Кощевита – стоило раздавить его всмятку, думали витязи, и подлец тотчас бы умер, навсегда покинув сей мир – так говорили некоторые из мудрых, но и они в точности не знали всего. Но не так-то и просто было раздавить это яйцо заветное. Ведь сперва надо было поймать его, а оно выкатилось из ларца так быстро, что Всесвятлир не успел его схватить. Воины Кощевита же, подчиняясь приказу, опустили луки и даже не тронулись с места. А яйцо змеиное всё катилось да катилось, и взоры всех были устремлены на него. В конце концов, оно прикатилось Кощевиту прямо в руки, и Беленир с ужасом вздрогнул: теперь их ждала смерть. Кощевит, поражённый произошедшим, осторожно и трепетно взял яйцо, поднялся на ноги и прошептал:

– Бездна едва не поглотила меня, – и он посмотрел на яйцо, по которому пошла небольшая трещинка. Тут его лицо сделалось гневным, и он возвысил голос: – За содеянное вы будете уничтожены. Искали мою гибель, но найдёте свою! Смерть моя, сегодня ты меня не обретёшь.

– Ха! – усмехнулся Всесвятлир. – Чудак с яйцом разговаривает!

Кощевит же тем временем подозвал карлика-горбуна. Тот принёс ему новый ларец, и колдун положил в него яйцо змеево и затворил крепко-накрепко старинным ключом.

– А теперь все закройте рты! – крикнул карлик-горбун. – А ты, – и мерзкий уродец воззрился на Всесвятлира, – что ты можешь знать о яйцах, если у тебя нет ни одного?

– Врёшь! – отозвался Всесвятлир. – А ваше яйцо затухло, разбей и сам понюхай!

– Шутки шутками, – усмехнулся Кощевит, – но все ваши усилия оказались тщетны. Я непобедим, – и тут он многозначительно глянул на ларец. – Многое решает сила, стоящая на сторонах, и простой случай. А сегодня и сила, и случай оказались на моей стороне.

– Какая же сила на твоей стороне, коли ты подло сбежал с поля боя? – воскликнул громко Всесвятлир. – Какой же случай на твоей стороне, если мы чуть тебя не прикончили? Ты глупец!

– Нет! – прервал его Кощевит. – Это ты глупец, ибо яйцо именно по воле случая прикатилось мне в руки, а вас повергла моя сила!

И тут Кощевит выхватил у стоявшего рядом с ним воина копьё и с быстротой молнии бросил его в дерзкого Всесвятлира. Сулица устремилась воину прямо в грудь. Удальцу удалось увернуться, и копьё вошло ему в плечо. Если бы не ловкость, какой славился Всесвятлир, его пронзило бы насквозь в самое сердце.

И тут Кощевит хотел уже подать знак своим воинам, чтобы они убили витязей. Вот и настал бы конец удальцам, и горька была бы песня али сказание о них, а бахари, расхаживая по хуторам да городам, с печалью бы возвещали об их кончине. Но вдруг откуда ни возьмись появился Белобород. В смысле, Трескун. Ну, в конце концов, он любил оба имени, так что я буду называть его и так, и так. Уж извините меня за то, что деды и так слишком часто мелькают в этом сказе и когда только не появляются тут их длинные бороды. Да только что поделать, если мир тогда был ими насыщен и сейчас появился Белобород? Не убрать же его из этой славной истории, навсегда проронив мимо уст часть сего сказа? И, пусть я возвещал уже о Всеведе, Деде-Пасечнике, Мал-стар Дедке, о Каукисе из Вутирна да о Кручине – добром советчике из-за печи, но пришло время появится ещё одному деду, и я с этим ничего не могу поделать. Быть может, многие хотели бы увидеть Маланьицу или ещё какую красавицу, но я не хочу врать, и придётся вам выслушать про ещё одного старца.

Так вот, откуда ни возьмись, появился Белобород, которого называют также просто Белобором и Трескуном. Все Земнородные имеют несколько имён, однако Белобород в особенности. Но, об этом сейчас не столь важно знать. Белобород явился на ладью: он запрыгнул прямо на самый нос, да так, что весь корабль покачнулся под его тяжким весом. Витязи глянули и увидели, что он был одет в рубаху просторную, подпоясан толстым кушаком, а поверх плеч у него была накинута шуба зимняя, медвежья. Полы шубы достигали самых стоп и из-под них едва были видны тёплые валенки. На седой же, что снег, голове Трескуна сидела шапка боярская, с соболиным мехом, она была сдвинута набок. И белые брови старца были нахмурены, а очи синие чуть-чуть стиснуты веками. Щёки были румяны от холода, и по ним пролегало несколько неглубоких морщин, придававших Белобороду значимости. К тому же его длинная седая борода и усы развевались по ветру, и потому дед выглядел особенно грозно и сурово.

– Замрите! – крикнул повелительно Белобород, насупив большой пухлый нос. – Иначе я дуну так, что вы все обратитесь в ледышки! – воины и рабы Кощевита замерли, ведь они были трусливы и не хотели умирать в этот день.

– Ты кто? – сдивовался Всесвятлир, глянув на деда седобородого.

– Я тот кузнец, который сковывает воду! – ответствовал с гордостью старец. – Я творец узоров да снежинок дивных, повелитель холода да хозяин зимы, устроитель снегопадов и учинитель метелей суровых. Я – Белобород, друг и соратник Стриора.

– Ха! – усмехнулся Кощевит. – А теперь, когда ты представился, проваливай прочь, иначе окостенеешь как навь.

– Привет тебе, Кощевит, пусть меня ты и не жалуешь! – сказал дед и бросил на Кощевита пристальный взор, один из таких, под какими сложно устоять и какие пугают даже суровых воинов. Однако, Кощевит продолжал стоять как прежде – твёрдо и незыблемо.

– Твоя сила на исходе, – продолжал Белобород, – ибо ты растратил её на убийство Мал-стар Дедка, твой посох заколдованный больше не помощник тебе. Горькая новость о гибели друга уже дошла до меня – её донёс до моих ушей Всевед. И я пришёл отомстить за древнего лесовика.

– Ты выбрал неподходящее время: я сейчас занят! – сказал Кощевит. – Быть может, назначим другое время и схлестнёмся без помех?

Дед почесал бороду и задумался. Беленир к тому времени встал, с болью прихрамывая на одной ноге, и, забрав Самосек у Всесвятлира, опёрся на рукоять своего меча. Всесвятлир же несмотря на ранение взял свой прежний меч и поднял под руки Явора.

– А мы, пожалуй, пойдём! – сказали воины, обратившись к Белобороду.

– Идите на здоровье! – ответил дед добродушный. – И помните, что неудача – лишь повод начать снова!

– Порой нет времени и сил, чтобы начать снова, – сказал на то Беленир.

– Тогда неудача – ещё и способ вернуться к лучшим временам! – добавил Белобород.

– Можете не радоваться! – сказал Кощевит. – Для вас путь назад закрыт! – и тут он вновь подал своим воинам знак, чтобы они убили витязей. Вмиг десятки стрел вылетели из тугих луков. Но тут же Белобород, грозно нахмурившись, дунул так, что щёки его посинели. Стрелы, летевшие прямо в путников, отнесло назад как спички, и многие из этих стрел убили самих стрелков. Когда же Белениру и его товарищам ничего не грозило, Белобород дунул во второй раз. И витязей потоком воздуха отнесло прочь с корабля о чёрных парусах прямо на лёд. А ладья черногрудая между тем уже миновала скалу и поплыла дальше по синему морю. Путь вперёд был почти свободен от льдов. Витязи же были спасены.

Так сидели трое славных мужей на льду и глядели, как Кощевит со своей смертью, а также и Белобородом уходят от них прочь на старом корабле и как ладья чёрная носом взрыхляет морские зыби. Им даже было слышно, как трещат льдины под её бортами и как ветер суровый надувает чёрный парус. Близилась заря вечерняя, кровавый заход. Ладья же, плывя навстречу поалевшим небесам скоро скрылась из виду за закраинами мира, исчезнув для Беленира и Всесвятлира навсегда. Вот уже зажглись звёзды, усыпав небосвод чудесными россыпями, и стали подмигивать нашим путникам, словно маня их пойти вслед за кораблем. Но витязи уже сделали своё дело – попытались убить Кощевита, хотя у них и не вышло. Борьба с врагом – тяжелая борьба и не всегда в ней можно победить своего противника. В ней главное остаться живому и сохранить лицо благородным, а сердце честным – это тоже победа.

И Беленир понял это, томясь от страшной боли, озноба и голода, вдыхая холодный вечерний воздух да глядя вдаль, на рдяноглазый закат. Явор и Всесвятлир же, пострадавшие не меньше, не хотели более ни о чём думать.

Глава 22. Конец пути

Чтобы можно было быстрее идти, Всесвятлир обломал древко копья, что застряло у него в плече, и кое-как перевязал руку. Белениру привязали к ноге ножны от меча и повлекли вперёд, вернее назад, к берегу. Его руки могучие лежали на плечах у Всесвятлира и Явора, и он уже ничего не понимал. Только нога ныла, а боль, растекаясь по телу, сковывала мысли. Желудок был пуст. Скоро витязь забылся, почувствовав, как тело холодеет, а путники по льду под тихим ночным небом добрались до дружин, разбивших в ожидании у берега лагерь. Они вышли из тумана на холодные берега, и поначалу этого никто не заметил.

– Эх, вы, пьяницы окаянные! – упрекнул витязей первый заметивший их воин, когда те ещё не вошли в стан. – Напились вусмерть!

– Всё шатаетесь! – заключил другой с нарочитой важностью.