Нейронный мир – полное объяснение эмпирической реальности. Введение

Нейронный мир – полное объяснение эмпирической реальности. Введение
Владислав Кондрат

Данная книга представляет введение в нейрофилософскую модель нейронного мира, предлагающую полное объяснение созерцаемой реальности. Учение направлено всем, кто:1) ищет абсолютную истину;2) кто разочаровался в существовании и пребывает в поиске метода, ведущего к уменьшению мировых страданий. Цель книги не состоит в полном описании свойств нейронного мира. Главная задача – познакомить читателя с нейрофилософией. Книга не рекомендуется к прочтению носителям религиозного мировоззрения.

Нейронный мир – полное объяснение эмпирической реальности

Введение

Владислав Кондрат

Когда в лазурных берегах

Все озарило светом дивным,

В беззвучных сказочных шагах

Явилось солнце; только сильным,

Даруя жизнь в своих лучах,

Создало ль мир столь меркантильным?

    В. К.

© Владислав Кондрат, 2023

ISBN 978-5-0060-8299-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Общее введение: цена наивного реализма

Таков ли мир, каким представляется? – Этим вопросом мыслители задавались с глубокой древности и, очевидно, предлагали различные ответы. В основном все предположения до недавнего времени в качестве основания выбирали то или иное рассуждение, умозаключение: однако если рассуждение о мире ничем не отличается от самого мира, то остаётся ли в нём хоть пылинка познавательной ценности?

Определённую ценность рассуждение имеет, но оно бессильно в поиске абсолютной истины, коли не опирается на эмпирические данные. Проблема познания мира состоит в том, что мозг – истинный создатель эмпирической реальности, к несчастью для самого себя, сковывается множеством 1) иллюзий; 2) заблуждений, закладывающих минимальный уровень заблуждений (МУЗ); 3) омрачений, являющихся как эволюционной необходимостью, так и неизбежностью, и формирующих минимальный уровень омрачений (МУО). Преодолеть их без знания механизмов, по которым они создаются, не менее невозможно, чем не умереть: подобно тому, как больной деструкцией стекловидного тела не в силах перестать видеть плавающие в поле зрения помутнения, так и всякий мозг без специальных познаний о собственной работе не способен преломить мириаду иллюзий, сплетенную спицами эволюции в виде нитей нейронов. Нелепость такого положения заключается в том, что мозг лишён малейшей осведомлённости о собственной работе – так что получается, что сам себя сковывает цепями страданий, которые неизбежно следуют из всякого заблуждения и искаженного представления о мире.

По этой причине ещё ни одному философу не удавалось полностью объяснить мир, хотя немногие подошли очень близко. Истина, которая будет доказываться в этой работе проста, но контринтуитивна: весь наблюдаемый мир, включая «Я», непрерывно создаётся мозгом, а поэтому лишён какой-либо сущности и основания, пуст и преходящ, из чего следует, что единственное спасение, доступное организмам – отрицание такого мира. Методологическое преимущество этого подхода заключается в том, что нейрофилософ исходит не из следствия к основанию, как это делали философы прошлого, а наоборот: от основания – активности мозга – к следствию, т.е. к нейронному миру.

Есть множество заблуждений, преграждающее путь к истине, но наиболее вредоносным следует назвать представление, что в основании мира лежит некая сущность, основание, суть, смысл и прочие иллюзии, созданные нейросетями: сложно вообразить, сколько философов попалось на эту мозговую удочку: тем более, что большая часть европейских мыслителей – наивные реалисты, т.е. организмы, думающие, что мир реален, а не иллюзорен.

Так, практически в любой философской системе находим некий элемент, лежащий в основе реальности: не требуется глубокий анализ, чтобы в этом убедиться. Достаточно изучить несколько наиболее влиятельных мыслителей прошлого. У Платона – вечные идеи, лежащие вне мира-явления, жалкого подобия незыблемых и недоступных сенсуальному познанию форм: познаются они лишь интеллектуально, и на данный момент есть объяснение, почему Платон и очень многие вслед за ним впали в это глубочайшее заблуждение. Заблуждение это проистекает из интроспекции, моделируемой мозгом, и диссоциации эмпирического содержания нейронного мира. В том, что Платон, Кант и Шопенгауэр и иные выделили некую сущность мира: идею ли, вещь в себе ли – нет никакого интеллектуального достижения и уж тем более истины. Скорее в этом проявляется типичная деятельность мозга всех живых организмов – создание абстрактной модели нейронного мира: то, что мыслители обозначили в качестве сущности и основания реальности – не более чем нейронные копии эмпирических объектов НМ. Но если, как утверждается, этот элемент незыблем и непоколебим, т.е. не обусловлен причинами, то как, спрашиваю я, может он создаваться мозгом, т.е. обуславливаться физической (электромагнитная синхронизация нейронов) и химической (нейромедиаторный баланс) причинностью?

В действительности оказывается, что сущности, на которых наивные реалисты-философы основывали системы – всего лишь типичная активность мозга по созданию воображения, т. е. АМНМ. А из этого следует, что хоть в их рассуждениях имеются ценные мысли, но в целом подобные построения не выдерживают ни малейшего более или менее серьезного анализа и разваливаются, подобно замку из песка.

Многовековая, в большей мере европейская тенденция поиска сущностей оказалась иллюзией, исходящей из нейронных моделей, а выводы и действия, основанные на ней, – ложными и никчёмными: двадцать веков мыслители сохраняли верность древней традиции, но не из того, что подобная модель рассуждения истинна, а потому, что механизм, лежащий в основании, свойственен приматам: исходит он из наивного реализма в отношении интроспекции, т.е. из доверия «внутреннему» опыту, переживаниям и эмоциям, которым глупцы придают некое значения, не зная того, что интроспекция – примитивное мозговое предсказательное вычисление. Отсюда и бредовые представления о субстанциональном субъекте, уме и сознании.

Основными иллюзиями, оказавшими наибольшее воздействие на следствие активности мозга – философию, являются: 1) иллюзия сущностей и сути; 2) иллюзия субъекта и объекта – т.е. я-модели и модели мира. Параллельно иллюзии интроспекции мозг поддерживает видимость сущностей и сути как результат речевого мышления. На этом примере становится отчётливо видно, как именно мозг окутывает пеленой иллюзий, которую призвана сдуть одна нейрофилософия, подвергшая сомнению как интроспекцию и экстероцепцию, так и интероцепцию, я-модель, модель мира и тела, соответственно.

Нейронный мир представляется целостным тем организмам, у которых не повреждён мозг, но в действительности целостность и единство в той же степени обманчивы, в какой кажутся реальными: подобно конструктору, состоящему из сотен деталей, НМ включает миллиарды либо миллионы, либо тысячи в зависимости от организма нейронов и синапсов, представляющих фундамент НМ, а также «клей» – нейромедиаторы и «бетон» – электромагнитную синхронизацию нейронов.

И чем более организмов предаётся иллюзии НМ, тем сложнее становится задача их высвободить, взрастив иллюзионизм и донеся истину о природе нейронной реальности, т.е. о её пустоте. Передо мной стоит непростая задача – разобрать конструкт НМ, соотнеся каждую деталь с соответствующим аспектом мозговой активности. Постепенно разрубая НМ на ключевые сегменты, можно дойти до активности нейронов, ионных химических процессов. В конечном счёте, настанет момент, когда придётся задать вопрос: что же обуславливает физико-химические процессы? И дать верный ответ – ничто.

Не всегда легко смириться с фактом, что эмпирическая реальность, как и объективная, пуста. Но с этой истиной и не следует смиряться, в чём и состоит главное практическое следствие модели НМ, а правильно её применить для того, чтобы избежать множества удручающих состояний, располагающихся в тоннеле комплементарного НМ, лишённого всякой сущности и основания.

Для европейской философии эта мысль не так уж привычна и привлекательна, поскольку многие мыслители, как уже было отмечено, стремились положить в основание мира некую сущность – от Платона, предполагавшего вечные идеи, стоящими за миром-явлением, до Шопенгауэра, доказывающего, что мир – объективация внепространственной и вневременной вещи в себе – воли.

Сейчас очевидно, что в погоне за сущностями и основаниями, лежащими вне нейронного мира, европейская мысль явно преуспела, вогнав себя в яму заблуждений: в этом нет ничего удивительного, ведь уже более 20 веков мир пребывает в непробудном религиозном заблуждении, которое вряд ли удастся устранить, поскольку исходит оно из нейронных модулей ментализации, которые врождённы, чего нельзя сказать о некоторых направлениях восточной мысли. Мадхъямики в качестве системообразующего воззрения полагали именно истину о пустотности круговерти, обосновывая это отсутствием не-возникающих и не-необусловленных явлений, абсолютным превалированием причинности над иллюзорным миром. И в этом есть доля истины.

Всё же на данный момент не существует философской модели, совместившей в себе абсолютную научную истину и богатое философское наследие, в рамках которого можно отыскать множество ценных мыслей, кроме модели нейронного мира. Только нейрофилософия, конвергируя научную и философскую истины, достигает уровня абсолютной истинности, чего нельзя наблюдать в каких-либо иных построениях. Если предшествующие философские модели стремились подогнать мир под себя, как Дамаст на своём ложе, то модель НМ, наоборот, подстраивается под мир, создаваемый мозгом, исходя из мозговой активности (основание) к нейронному миру (следствие), поэтому данная модель всегда способна перестроиться, если что-то будет действительно опровергнуто.

1.1. Производные НМ

Прежде всего, необходимо уяснить, что такие явления, как распространение привычек – культура, эмоциональное торможение – мораль, конфликты – политика, познавательные способности мозга – наука и философия, модули ментализации – религия и следствия эвристик социального познания, – всё это производные нейронного мира, его свойств, прямое следствие активности нейромедиаторных и нейронных систем, их синхронизации и десинхронизации. Поэтому их точное и детальное объяснение возможно исключительно в результате описания активности мозга, из которой исходит соответствующее поведение, т.е. из свойств НМ к следствиям этих свойств. Не будь НМ, не было бы и никаких следствий, или производных. В то же время некорректно разделять НМ и производные: правильнее указать на их тождественность.

По этой причине не существует целостных явлений вроде культуры: когда мы начнём анализировать, что именно под этим подразумевается, то обнаружим отдельные акты поведения, т.е. нейронной синхронизации, и ничего более. Картина, написанная художником, – это десятки тысяч отдельных телодвижений, изменений моторных и соматосенсорных сетей, производящих движение модели руки и кисти, миллиарды синаптических процессов в сетях нейронной модели пространства (НМП), нейронной модели материи (НММ), сетях рабочей памяти и внимания, конвергенция коих привела к объективации содержания нейронного мира на холсте. Исходя из того, что НМ лишён целостности, следует, что и его производные фрагментарны.

Точно так же дело обстоит и музыке, и в литературе, и архитектуре – во всех производных НМ. Что такое литературное произведение? Это моторная реализация последовательности нейронных сетей, предопределяющих речь. Как правило, романы – это вербализация сетей, создающих автобиографический рассказ, я-модель, поэтому неудивительно, что в большинстве художественных произведений есть субъект – действующее лицо. Посредством одного субъекта, точнее, его иллюзии, можно раскрыть самоописательные модули мозга, необходимые для социального познания, которые принимаются авторами произведений и читателями за нечто действительное: свойства нейронного мира – вот к раскрытию чего стремится всякий автор художественного произведения, применяя различные приёмы и уловки, чтобы выделить ту или иную черту виртуальной реальности. Поэтому ясно, что большая часть художественного творчества исходит из наивного реализма.

Всякое литературное произведение, если оно пишется под датчиками нейровизуализации, можно расщепить на отдельные паттерны нейронов, соотнеся каждое написанное слово и букву с их производящими нейронными процессами. Последовательная индукция нейронов в рамках тоннеля НМ создаёт текст из частных синтаксических единиц. Видимо, как отдельные буквы, так и слова кодируются единичными нейронами, поэтому каждый текст – процесс синаптической пляски, где каждая флуктуация разбивается до химических взаимодействий. Так что любое творчество, как и моделирование НМ – химико-физическое взаимодействие, в рамках которого материальные объекты – мозги – вербализуют описательные модели, создающие иллюзию реальности.

1.2. Особенности модели нейронного мира

Модель нейронного мира (МНМ) – это нейрофилософская модель эмпирической реальности, т.е. нейронной модели мира и я-модели, создаваемой коннектомом мозга за счёт волновой синхронизации нейронов [1, стр. 128], которая предлагает систематизацию деятельности мозговых модулей в соответствии с их специализацией и вкладом в предсказательное моделирование нейронного мира. Отличие этой модели от предшествующих философских попыток объяснения реальности заключается в следовании принципу достаточного основания, т.е. в выведении следствия – нейронного мира из основания – деятельности мозга, чем и обусловлена её специфика, избегающая крайностей: 1) нигилизма, например, солипсизма, отрицающего существование объективной реальности; 2) этернализма, т.е. утверждения о самостоятельном существовании НМ, не зависящем от деятельности мозга. Основная проблема многих философов, невольно впавших в заблуждение, заключалась в попытке выведения основания из следствий: эта ошибка фактически и является механизмом любого заблуждения: например, А. Шопенгауэр пытался вывести, как он полагал, основание мира – волю из следствий наблюдения (ЭМНМ), как он считал, её объективаций, т.е. явлений мира, распадающихся на четыре формы закона достаточного основания [2, стр. 83], почему и впал в заблуждение волюнтаризма: неправомерна попытка мыслителя вывести факт существования воли из интроспекции, которая в действительности представляет вычислительную модель мозга, а не «примат воли в самосознании» [3].

Таким образом, модель НМ представляет нейрофилософскую модель реальности, построенную на принципах: 1) эмпирической философии, т.е. признании объективности реальности и независимости её от мозга; 2) метрологичности, т.е. возможности непосредственной проверки каждого её положения; 3) достаточного основания, т.е. обоснования каждого положения модели; 4) иллюзионизма, т.е. представления, согласно которому многие аспекты НМ являются иллюзиями, необходимыми мозгу для репликации ДНК – например, иллюзия транспарентной я-модели [4], создающая ложную дихотомию «я – другие» и, таким образом, толкающая организмы на деторождение через 1) дофаминовую систему желания; 2) опиатную систему подкрепления [5, стр. 508].

Также ключевой особенностью модели НМ следует назвать её способность опровержения наивных представлений прошлого, вербализованных различными философами: например, модель НМ опровергает представление о существовании сознания, объясняя, что это понятие не отражает действительной картины того, как мозг создаёт виртуальную модель реальности и указывая на необходимость замены представления о сознании на более точное и правильное представление о нейронном мире. Кроме этого, модель НМ указывает на источник «заблуждения сознания» – транспарентную я-модель, создаваемую нейросетями DMN и MNS [6].

Однако ещё более важной особенностью модели НМ следует обозначить преодоление навивного реализма посредством нейронаучной аргументации: большая часть землян автоматически считает, что то, что она видит перед собой – объективная и независимая от деятельности мозга действительность. Именно в этом и заключается наивный реализм, принятие нейронного мира без дискурсивного анализа. На самом же деле всё, что только могут переживать организмы – создано активностью мозга и является вычислительно-предсказательной моделью, работающей по принципу нейронной причинности: при этом НМ так относится к объективной реальности, как копия к оригиналу. Он с неизбежностью парохиалистичен и ограничен жёсткими рамками, прочно детерминирован нейрохимическими процессами.

1.3. Нейрофилософия

Нейрофилософия – это современное ответвление эмпирической философии, цель которого – всеобъемлющее объяснение мира с помощью нейронаучных данных: нейрофилософия использует данные нейронаук для философской аргументации. Но каково её место в философии в целом?

Рис. 1 Европейская философия

Следует заметить, что нейрофилософия в современной форме – совершенно новая область знаний, которая основывается на эмпирических исследованиях мозга, поэтому избегает иллюзии интроспекции, наивного реализма в отношении модели субъекта, модели мира, модели тела. Первым нейрофилософом необходимо признать выдающегося мыслителя А. Шопенгауэра, поскольку именно он доказал, что мир полностью создан мозгом. Понятие «нейрофилософия» было введено нейрофилософом Патрицией Черчленд. Из наиболее влиятельных нейрофилософов можно выделить Т. Метцингера, который интегрировал нейронауку и эмпирическую философию для опровержения иллюзии «я» и доказательства её транспарентности и иллюзорности. Метцингер заложил учение о я-модели, которое модель нейронного мира расширила и довела до наиболее отчётливой формы.

Существует три основных направления в нейрофилософии:

1. Феноменальная, или когнитивная

2. Эмпирическая

3. Теоретическая

Феноменальная – заблуждение, подверженное примитивному дуализму. Остальные – те направления, которые, подняв флаг иллюзионистского физикализма, рубят непроходимый лес заблуждений и иллюзий. Только та философия достойна внимания в наши дни, которая следует 1) эмпирическому принципу, т.е. эмпирична; 2) принципу достаточного основания, т.е. всякое её положение строго доказывается, а не постулируется. Т.е. только эмпирическая философия, коей и является нейрофилософия. Всё же остальное, выходящее за границы проверяемости и доказуемости, с неизбежностью отсекается, как ненужный и пустой хлам. На данном этапе эмпирическая философия стала областью интеграции смежных и разнородных научных данных, попыткой их интерпретации. Иначе и невозможно: абсурдно избегать знаний, которые открывают необъятный потенциал объяснения мира, упираться в пустословие и видимость объяснения, как это делали великие шарлатаны 19 и 20 веков. Однако во все века шарлатаны использовали один эффективный метод борьбы с прогрессом знаний и истины – умалчивание: ничего иного, кроме игнорирования эмпирической истины, им не остаётся, ведь в ином случае они получат по ушам от научного сообщества. Даже в 19 веке непростительно философствование, не опирающееся на естествознание. Тем более это недопустимо в настоящее время: с учётом того, сколько сил потеряно даром по вине религиозников и прочих глупцов в средневековый период, перед нами одни единственный путь – отсечение любой ерунды и беспощадное уничтожение заблуждений. Вспоминая то, какое влияние на мир слабоумных обезьян оказывают дешёвые сказки и откровенно бредовые философские системы, мы, нейрофилософы, посадим семена истины в парнике добродетели и доведём их до устойчивого состояния, пока корневая система проникает в почву нейросетей, орошая их живительной жидкостью научного знания.

1.4. Четыре столпа нейронного мира