Распутица. Роман в пяти частях

– Пока там наших хватит и без меня, а там посмотрим! Если, конечно, будут нажимать, может, и пошлют, куда деваться, – лениво развёл он руками.

– А ты знаешь, что я уже беременна.

– Да это же замечательно, значит, всё идёт по плану. А что же ты молчала, тогда после праздника подаём заявление, – несколько возбуждённо произнёс он, но почему-то потупил взор или просто несколько странно так задумался, что вот сейчас переменит решение, для чего найдёт убедительный довод.

– Мне кажется, ты не очень рад…

– Устал, устал, моя радость, – он притянул её к себе, обхватил обеими руками лицо и поцеловал в губы. – Я очень рад! Только боюсь, что с квартирой у нас заминка выйдет на неопределённое время. Но весной, может, получу, если в Афган не зашлют.

– А что я буду делать одна с ребёнком? Ты так хотел его. Или я не правильно тебя поняла?

– Да ты только не паникуй! Всё идёт путём, всё верно…

– А ты не пугай меня своим Афганом…

– Вот что, радость моя: я человек военный, надо быть готовым ко всему. Поэтому говорить, что меня никуда не откомандируют, я просто не имею права.

Они сидели на диване. Дети играли на полу, Николай включил телевизор, а Юлия пошла готовить ужин, вернее сказать, у неё стряпня была готова, но надо было только разогреть, накрыть стол.

Николай вчера принёс хорошее вино, бутылку водки, но ей уже нельзя было принимать ни капли алкоголя. Она позвала его через двадцать минут, а потом после него покормит детей. Но Николай переиначил, позвал Женю и Варю, а сам отправился курить в ванную. Беременность Юлии его немного взволновала, хотя от себя он это почему-то скрывал и хотел думать, что она и впрямь этим сообщением его обрадовала. Оказывается, не так-то легко услышать такое признание от женщины, с которой не состоишь в браке. И он считал, что теперь должен это сделать, но вместе с тем от такого шага его что-то неодолимо удерживало, а что именно, он пока не отдавал себе ясного отчёта и полагал про себя, что всё равно должен узаконить с ней сосуществование под одной крышей. А ведь он помнил, как говорил ей, что очень хочет, чтобы она родила ему хорошего мальчугана. Он не знал, в какую именно ночь она зачала: если после ресторана, тогда этот плод будет не совсем полноценным, нездоровым, ведь оба были нетрезвыми. Но от кого-то он слышал или где-то читал, что алкоголь на плод не столь пагубно влияет, как об этом пишут некоторые светила медицины. Но в любом случае теперь отмахиваться поздно. А Юлия хороша в постели, очень даже женственна, как откликается, как заводится на ласки каждую ночь! С Антониной у него такого не было, та почему-то строго регламентировала постельные отношения, думал он про себя, со всеми ли Юлия так вела или только с ним одним? Но об этом он стеснялся у неё расспрашивать, разве что когда-нибудь. Николай думал пригласить Михаила с женой отпраздновать вместе заключение их брака, но сознание, что Юля привлекает всех мужчин, заставляло пока отказаться от этого. Хотя всё равно придётся, ведь никуда не денешься, кто-то должен быть. И он мысленно представлял, как в кафе она находится под пристальным вниманием мужиков, но вряд ли это ясно сознавала. Одно то, что ею любуются другие, вызывало в нём неодолимую ревность, и она переходила в скрытое неудовольствие. Но он не расспрашивал у неё, что говорят и предлагают ей посетители. Впрочем, Николай старался об этом не думать, а то от ревности так можно довести себя до сумасшествия. Она сама говорила, что теперь, когда живёт с ним, ей никто не нужен, как-никак два года прожила одна и притерпелась к такому положению, не пускалась ни в какие любовные авантюры. К одиночеству женщина привыкает довольно быстро, но с детьми она была вовсе не одинока…

Когда Николай просил Юлю рассказать о муже-капитане, она говорила, что о нём ей тяжело вспоминать. Хватит, прошло время, когда она жила только прошлым; к тому же Юлия по опыту знала, что в совместной жизни с другим мужчиной это не приводит к хорошему. Сам же Николай охотно рассказывал о бывшей жене Антонине. Но она не вызывала у неё дикой ревности; наверное, потому, что Николай говорил о ней неуважительно; его тон был нарочито ироничный. И с кем теперь она жила, ему было всё равно.

Юлия позвала Николая к столу. За всё это время она называла его только по имени, а назвать супругом, мужем у неё просто язык не поворачивался. И она чувствовала себя в роли сожительницы, любовницы, которой позволено жить, так как у неё не имелось собственной квартиры, что её ставило в безнадёжное положение бездомной. Но она уже смирилась с этим и старалась пока ни о чём плохом не думать.

Николай налил себе стопку водки, а Юлии лимонад.

– Давай за нас сегодняшних и будущих! – приподнято сказал он.

– Как хочется в это верить! – сердечно улыбнулась она.

– Вот и отлично, сомневаться вредно. Я пыль в глаза не пускаю! – отрезал он, дунул в сторону и залпом выпил, после чего принялся есть свой любимый салат оливье, который она готовила почти каждый вечер.

– Посмотрим, посмотрим! – попивая задумчиво прохладный лимонад небольшими глотками, произнесла Юлия, слегка улыбаясь, словно всё ещё не веря ему.

– Кстати, твоя подруга Евгения, кажется, она работает с тобой?

– Ну да, а что она тебя так интересует? – Юлия насмешливо прищурила глаза, не скрывая своей ревности.

– Да так… – он махнул рукой, – бедовая баба!

– Чего ты её вспомнил, неужели понравилась? – изумилась неподдельно она. – Вот какие мужчины, одной им всегда мало…

– После тебя разве какая-нибудь может понравиться? Нет, после тебя это однозначно исключено…

– Но ты бы зря не вспомнил о ней?

– Вот теперь ни о ком не вспоминать, так, что ли?

– Если хочешь знать, она изменяет мужу налево и направо! Тебе такие нравятся?

– А он знает?

– Не интересовалась. Ты, я помню, её в ресторан приглашал…

– Я? Когда? – удивился Николай.

– Когда она была здесь…

– Ох, вспомнила, о чём я давно и забыл думать. Я просто так, к слову, хотел сплотить в одну компанию…

– А ты жене изменял?

– Когда служат, тогда становится не до того, – уклончиво изрёк он, наливая себе ещё водки, этот разговор как-то заводил его, он хотел больше знать о ней, а выходило, что она тоже не совсем верит ему.

– Мне надо к Павлику съездить, – вздохнула Юлия, переведя на нужный ей разговор о старшем сыне, о котором в эти дни, пока жила с Николаем, изболелась душа, она даже не написала ему.

– К какому Павлику? – рассеянно спросил он, припоминая, что она уже когда-то упоминала это имя.

– К сыну, старшему. В Исилькуле с бабой и дедом живёт. Ведь я тебе уже рассказывала, красиво, красиво, ничего не скажешь, а своих детей ты не забыл?

– Забыл, всех напрочь забыл! Разве есть мне когда думать, – вспылил Николай, покраснел; он быстро выпил водку и сидел в оцепенении.

– Что ты, Коля, всегда так повышаешь тон до крика? Закусывай лучше…

– Ничего! У меня такая привычка общаться. Тут надо выкроить день, подать заявление в загс, а потом о твоём Павлике думать.

– Ты же сказал – после праздника? Объясни командиру части, так, мол, и так…

– А что, так и сделаю! Пусть все знают, что Боблаков женится на первой в городе красавице. А если серьёзно, то я бы к Журыкину и на пядь не подошёл, сволочной мужик, пакостник, таких метлой из армии гнать надо! Но с ним я связываться не буду, не такой… Кстати, хочешь носить мою фамилию? В который раз менять будешь? Девичья?

– Была Зауркалова, Пересветова, сейчас Севухина. Твоя мне нравится, звучная…

– А теперь будешь Боблакова! Красота! Вот за это и выпью…

– Не много ли?

Они засиделись на кухне, увлечённые обсуждением предстоящего бракосочетания до такой степени, что дети, наигравшись в комнате, не дождались матери и заснули – Женя на диване, а Варя свернулась калачиком в недавно купленном кресле. Юлия, увидев эту трогательную картину, всплеснула руками, проникнувшись к ним неистребимой жалостью. Перенесла Варю пока на диван и занялась приготовлением для детей постелей. Потом положила на раскладушку Женю, а Варю на кресло-кровать…

Глава восьмая

Николай сдержал данное ей слово – вскоре после праздника они поехали в загс и подали заявление. Через месяц должно было состояться бракосочетание. Он купил золотые обручальные кольца, в ателье на его деньги для свадебного торжества Юля заказала платье. Подневестницей позвала Евгению, хотя в этом качестве так хотелось быть Светке, и та с искренним сожалением недоумевала:

– Ну, чем я тебе не подхожу?

– Ты очень красивая, там будут одни офицеры, не хочу, чтобы твой Игорь страдал…

– А твой не будет, ведь я действительно красивая, – манерно продолжала племянница, – хотя тебе, ты знаешь, уступаю по многим статьям…