Распутица. Роман в пяти частях

– А ты сама говоришь, что она за мной – как нитка за иголкой, – весело сказал Женя.

– Вот и хорошо, мои родные, – она поцеловала детей, вышла с ними на площадку и смотрела, как они пошли вниз по ступенькам, взявшись дружно за руки.

Из соседней квартиры вышел навеселе хорошо одетый высокий парень. При виде молодой женщины он озадаченно присвистнул:

– Откуда ты нарисовалась такая?

– Какая? – с вызовом спросила она, видя, что парень ведёт себя цинично.

– Цивильная! Как тебя зовут?

– Иди себе, молодой человек, я вовсе не для таких, как ты, – недовольно отрезала она.

– А для каких? Мы сейчас выясним это, – и он быстро подошёл к Юле и быстро обхватил рукой её за талию, резко прижав к себе. Её лицо сердито нахмурилось, прямо перед его лицом. Она пыталась оттолкнуть ухватистого парня, но тот второй рукой обхватил её за шею, дыша в лицо перегаром и сигаретами, и жадно впился липкими губами в её губы. Юлия ударила парня по лицу и вырвалась. Дверь квартиры была приоткрыта, и она заскочила, хлопнув дверью. Ей показалось, что дети оказались в опасности, она тяжело дышала, её душу переполняло возмущение, но она чувствовала себя бессильной, чтобы дать должный отпор дерзкому, развязному парню. Она посмотрела в дверной глазок: на площадке его не было, тогда Юля быстро пошла на балкон, и холодный воздух мгновенно хлынул в комнату. Но Юлия на это никакого внимания не обратила. Она должна была убедиться, что детям сейчас ничто не угрожает, что с ними ничего не случилось. Хулигана там не было. Во дворе кроме Вари и Жени бегали ещё дети, но постарше. На губах ещё остался перегарный запах того парня, она вспомнила, как у неё заколотилось от страха сердце и закружилась голова. С ней никто так грубо не обращался. Неужели она производит такое впечатление, что можно поступать с ней, как со шлюхой, что же она такого ему сказала, что он так накинулся на неё? Юля припомнила начало разговора. Да, он спросил: откуда она такая взялась, а ей не нужно было вообще что-либо отвечать, тогда как она ввязалась в пошлый разговор. Ей донельзя стало обидно, что парень смотрел, как на дикарку. «Я не для таких, как ты!» – собственно, именно этими словами она подтолкнула, спровоцировала его на дерзкий поступок. Ведь Юля действительно так считала: он был в куртке и вылинявших джинсах, без шапки, длинные волосы волной спускались к шее и широко, как воротник пальто, облегали плечи. У него холодно блестели глаза, кажется серые, прямой длинный нос был заострён. Он выглядел даже романтично…

Сейчас Юлия смотрела на детей и почти их не видела из-за своих мыслей о парне. Она стала замерзать и пошла в комнату, закрыла балконную дверь. В комнате было тихо, она включила телевизор.

Ей хотелось скорее забыть недавний случай на площадке, но он не выходил из головы: как бы муж не узнал, ведь могли в глазок подсмотреть соседи и передать ему, хотя она совершенно не виновата, её честь не запятнана перед ним. У Николая была небольшая библиотека и занимала целую полку в серванте. Но интересных книг в её вкусе там не было, и она часто свободное время проводила перед телевизором, смотря почти все передачи…

Однако у Юли возникло желание вымыться, так как ощущала телесную нечистоту после прикосновения того парня. Она выключила телевизор, взяла чистое бельё и пошла в ванную. Горячая вода шла бесперебойно…

Когда вымылась, ей показалось, что уже прошло много времени. Где дети, почему они не идут домой? И только так она подумала, как зазвенел дверной звонок, Юля заглянула в глазок: по ту сторону двери стоял муж и слышались голоса детей. Она быстро открыла замок. И дети внесли морозный холод улицы, от Николая пахло одеколоном, спиртным, сигаретами – набором мужских запахов, и они весело ударили в голову. Как хорошо, что он пришёл, как она счастлива, что привёл детей!

– О, ваша мамка в баньке побывала! – воскликнул муж. Он держал целлофановый пакет.

– Да! – в тон ему подтвердила она, пьянея от счастья, что он отсутствовал не так уж долго.

Дети раздевались, Женя помогал Варе скинуть пальто. При отчиме они предпочитали помалкивать, так как всё ещё стеснялись его.

– Я думала, ты придёшь позже, и ужин ещё не приготовила, стирала полдня.

– Отдыхай! Я пока сыт, а потом что-нибудь перекушу. На-ка лучше пакет, может, найдёшь для себя что-нибудь.

Юлия взяла раздутый вещами целлофановый пакет, отнесла в комнату, вернулась прибрать за детьми одежду, подтереть полы. Ей так хотелось расспросить у Николая, как провёл время у Михаила, была ли при этом Алла, о которой она ровным счётом ничего не знала, о чём разговаривали, что делали и чем его там угощали?

– Коля, а как жену Мишину зовут, где она работает? – всё же не выдержала и спросила она.

– Хочешь ей настучать?

– Разве я похожа на стукачку? – она вспомнила, как сосед оскорбил её, и она бы могла рассказать мужу, но этого не сделает не потому, что он мог бы всё истолковать превратно, будто сама того подтолкнула на это, а просто не любила жаловаться.

– Ладно скажу, она в школе учительница начальных классов, такая из себя аристократичная, что не подступиться, – подумав, сказал он как можно бесстрастнеё, но в его тоне всё равно улавливалось, что Николай не очень уважал жену Михаила.

Юлия вспомнила, как бывшая жена Ефима назвала её, Юлю, учительницей и как-то ещё. Значит, она действительно чем-то похожа на педагога, у неё интеллигентная внешность? И ей очень захотелось посмотреть на жену Михаила.

– Скажи, Коля, как ты определяешь мою внешность? Я тебе нравлюсь?

– О да, как богиня! – воскликнул он, но ей послышалась в его голосе насмешка.

– А если честно? Ведь ты же шутишь?

– Нисколько! Любовь моя, я в отчаянии только оттого, что в тебя втрескаться ничего не стоит любому, – проговорил уже тише Николай, цокнув как-то сокрушённо языком.

– Тебе это не нравится? – Юле было приятно узнавать тайные мысли мужа, которые он невольно проговаривал вопреки своему желанию.

– Знаешь, моя радость, довольно, а то ты сейчас меня наголо разденешь.

– А можно познакомиться с женой Миши, как её зовут?

– Да как же я могу позволить, она же не моя сестра; он даже мне не разрешает с ней общаться лишней минуты, то есть не то чтобы совсем. И она это знает и поддерживает его. Между прочим, наверное, каждый муж не доверяет жену даже другу. Хотя напрасно! Тогда зачем дружить? Лично мне можно, а вот с ним, несмотря на то что он друг, оставлять тебя вдвоём весьма вредно для нас. Ведь платонические отношения или всего лишь дружеские могут плавно перейти в физические.

– Неужели ты думаешь, что я хочу через его жену сблизиться с Мишей? – удивилась неподдельно она, осуждающе покачав головой.

– Не знаю, я сам себе не доверяю, когда вижу хорошую женщину. Миша привёз кучу женских шмоток! Будет ими спекулировать, видным в городе барахольщиком заделался. И с моего позволения хотел тебя подключить к продаже. Но я ему пальчиком погрозил и кукиш свернул под нос. Шельмец! Вас, баб, можно легко вскружить шмотками. Что, скажешь, не так? Про бабские интересы, учти, я всё знаю! – самоуверенно заключил он.

– Ох, ты такой тонкий знаток женщин? А почему он имел в виду меня, что, сам так и говорил, что хочет? – засмеялась жена.

– Да, ему нужно штат спекулянток расширять. Что, голова пошла кругом? Я человек военный, его мещанские замашки не в моём вкусе, впрочем, не до такой степени. Он коробейник, пусть его жена в школу носит импортное тряпье или выносит на барахолку!

Юлия готовила ужин, дети играли; Николай с угрюмым видом смотрел телевизор и обдумывал разговор с женой. Почему она захотела познакомиться с женой Михаила? Причём она так обрадовалась, когда узнала, что Алла работает учительницей. Он задумчиво смотрел на детей жены, они, конечно, довольно славные, но было бы замечательно, если бы это были их общие. Но всё равно он должен относиться к ним хорошо, как к своим. Однако свою дочь он видел, наверное, полгода назад. Кате шёл уже тринадцатый год, с ней у него доверительных отцовских отношений не сложилось; всё время был на службе, её учёбой в школе почти не интересовался. Антонина после года отдала её в ясли, а сама пошла работать. До школы Катя ходила в детсад, часто виделись только перед сном, когда он приходил с дежурства. Выходные тоже довольно редко проводили вместе, даже в кино не ходили. Катя весьма рано стала привыкать к самостоятельной жизни. Её мать родила второго ребёнка, когда их отношения стали катастрофически портиться. Он с ходу почувствовал, что сын к нему никакого отношения не имеет.

Антонина тоже как-то заметно отдалилась от Николая. У неё появились какие-то свои интересы вне дома. А сначала, когда бывали в гостях у его родителей в станице Багаевской, она норовила вполне серьёзно вставлять, что Николай будет генералом. Отец Архип Николаевич тракторист, держал две теплицы, выращивал с матерью Луизой Макеевной капусту, огурцы, помидоры, редиску, лук и всякую другую раннюю огородную зелень. Кроме Николая у них была дочь Ася, которая работала в совхозе агрономом и жила с мужем отдельно, выстроив большой кирпичный дом прямо над широким Доном.

Николай приезжал к родителям в отпуск недели на две и почти все дни с друзьями детства пропадал на рыбалке. Хотя его помощь была позарез нужна родителям, так как отец и мать отдавали земле всё свободные часы и отдыхали совсем мало. Но к земле Николай не испытывал никакого интереса, эта работа его тяготила, ещё когда от школы практиковались на совхозных угодьях. Правда, чтобы совсем не брался полоть капусту или картошку, такого не было, но больше часа тяпку в руках не держал. Его неодолимо притягивала к себе река, любил прокатиться на моторке, ловить чебаков, чехонь, щуку, окуней.

Потому с отцом и матерью у него сложились отстранённо-отчуждённые отношения. И они между собой, а иной раз и в глаза называли его непутёвым, несмотря на то что служил в армии и гордо называл себя защитником, а сыну большего было и не нужно. Конечно, насильно они не принуждали сына к сельскому труду: не хочет, и не надо, пусть себе рыбалит. Луиза Макеевна по-своему оправдывала Николая: служба, мол, нелёгкое дело, хочется на речной воле побыть без отбоев и подъёмов личного состава и за проступки солдат не держать без конца ответ перед начальством.

Антонина, бывало, при таких нравоучительных разговорах вворачивала своё словцо:

– Вот, чтобы на тебя никто не наседал, надо самому быть высоким чином, а ты, Николаша, под моим руководством вполне это сможешь осилить.

– А над генералами, по-твоему, больше нет чинов? – вопрошал отец.

– Ну, чего там, служба есть служба, мы вот сами на земле хозяева и с себя не спрашиваем, всё ладненько делаем, – вставила Луиза Макеевна.

– А моя танковая рота всегда на высоком счету! – подхватил Николай.

– Рота? И ты доволен своей ротой? – повышала тон Антонина. – Нет, Николай, тебе нужна армия вся. Вот такой размах, что потом сам будешь чувствовать себя, как богатырь, командующий целой махиной…

– Чтобы генералом стать – академия нужна! – рассуждал нехотя Архип Николаевич. – А у него только средняя школа да курсы прапорщика.

– Разве при желании трудно её закончить? – удивилась Антонина. – Хотя бы вы его поучили, просто он лентяй большой да живот только наращивает…

– Довольно! Командирша нашлась! – вспыхнул Николай, он окончательно понял, что жена помешалась на своей идее фикс.

Со временем его отчаянное сопротивление полностью охладило её сердце, после работы он уже значительно чаще выпивал и по выходным уезжал с Михаилом на рыбалку, а ей, как позже это выяснилось, того было и надо…

В своих отношениях с Антониной Николай не любил копаться…