Огонь Ассургины

– Туда, – ответил Бахрей, неторопливо отламывая кусочек лепешки и запивая добрым глотком уже остывшего напитка.

– Значит, нам по пути! Я как раз туда возвращаюсь и мог бы составить компанию, да и идти вместе веселей. Что вы на это скажете?

– Мы не возражаем, – ответил Томас.

– Вот и славно! – оживился лекарь. – Тогда выйти нужно будет пораньше, чтобы к ночи добраться до ущелья Гроз. Там имеется приют, где можно заночевать. Но перед тем как мы разойдемся, неплохо бы познакомиться. Меня зовут Муш…

Утренний туман еще окутывал вершины сопок, когда Томас, Бахрей и лекарь вышли на дорогу. Через пару миль кирпичная дорога неожиданно сменилась широкими каменными плитами. Плиты были с такой тщательностью выверены по высоте, что переходили одна в другую без заметных выступов. Тонкие швы между ними скрывал желтый песок.

Здесь дорога изменилась. Она уже не прорезала пространство подобно стреле, а плавно скользила то обходя крутые склоны, то бросаясь вперед по распадкам. Прошлогодняя листва буков, припорошенная рыжеватой хвоей, обильно покрывала обочину. Иногда из глубины лесной чащи доносились непонятные звуки: всевозможные стуки и поскрипывания – и вновь наступала тишина, прерываемая лишь шарканьем ног.

Обедали под буком в придорожном трактире. Отдохнув немного, снова отправились в путь. Местность быстро менялась. Все чаще стали попадаться скалы, ущелья с гремящими потоками. Могучие буки уступили место пихтам.

Поднявшись на перевал, остановились перевести дух. Отсюда открывался красивейший вид: насколько хватало глаз, тянулись скалистые горы, местами покрытые темно-зеленой растительностью, у самого горизонта высились ледяные вершины. Внизу лежала долина, дорога направлялась туда.

– Где находится храм? – спросил Томас лекаря.

– Вон там! – махнул тот рукой в сторону плоскогорья.

С наступлением темноты путники достигли долины. Над головой в сгущавшейся синеве одна за другой вспыхивали звезды. Во дворе трактира уже пылали костры.

– Я останусь на воздухе, – сказал Муш, останавливаясь у одного из костров.

Пожелав лекарю спокойной ночи, друзья направились к придорожному трактиру.

Встали, едва забрезжил рассвет. Спустились в столовую.

– Однако мы первые, – сказал Бахрей и взял в руки колокольчик со стойки.

На его звон из-за занавески показалась заспанная физиономия трактирщика.

– Вам чего? – спросил он зевая.

– Нам бы, милейший, продукты в дорогу собрать.

– На сколько персон?

– На троих.

Трактирщик кивнул, достал из кладовой корзину.

– Куда путь держите? – поинтересовался он, заворачивая в холщовую ткань копченый бок индейки. – Готов поспорить, что решили навестить Чинк-Тан.

– А как вы догадались?

– Тут и угадывать нечего. Зачем корзина с продуктами, если вы идете в Исапу? Она нужна только тем, кто направляется в храм. Это последний трактир на вашем пути, если не считать приюта.

– Приюта?

– Ну да. Не ночевать же путникам под открытым небом. А так хоть что-то. Поговаривают, что в темное время в тех местах лютуют разбойники – грабят прохожих.

– А как же стража?

– Что стража, – развел руками трактирщик, – попробуй перелови! Днем они добропорядочные жители, но когда спускается ночь… Поэтому примите добрый совет: не заходите в поселения, если даже будут приглашать. Примут хлебосольно – закон гор, но сразу же при выходе из села ограбят сами хозяева.

– Учтем, – сказал Томас. – Но мы идем не одни. У нас попутчик – лекарь из Чинк-Тана.

– Лекарь, говорите? – недоверчиво переспросил трактирщик. – Это не монах ли в желтом одеянии, что у костра ночевал?

– Он самый.

– Гм, я, конечно, не настолько сведущ в храмовых регалиях, но все врачеватели, которые у меня останавливались, носили оранжево-желтое одеяние. Оранжевая рубашка и желтая накидка, хотя я могу и ошибиться…

– Дела! – проговорил Бахрей, принимая корзину у хозяина таверны. – Благодарю, уважаемый, за добрый совет. Здоровья тебе и процветания и детям твоим тоже.

– И вам благополучно добраться до храма!

Чуть позже друзья остановились у пихты, ожидая запаздывающего лекаря. Мимо проходили путники, спешащие по своим делам, и тянули повозки рабочие.

– Что-то наш провожатый задерживается, – проговорил Томас, поводя плечами от утреннего холода.

– Неспроста это, – произнес Бахрей, оглядываясь по сторонам. – Не нравится мне наш провожатый.

– Чем?

– Трудно сказать. Это больше ощущения, понимаешь. За годы торговли я много всякого люда повидал, а тут еще трактирщик…

– Ты насчет одеяния?

– Вот именно. Не нравится мне это.

– Тогда давай прямо его так и спросим: лекарь он или нет?

– Не будь наивным, Томас. Ну, ответит он тебе, мол, это гуру-врачеватели так одеваются. У кого проверять будешь? Если это враг, о котором предупреждал Зиган, так мы его только спугнем. Если нет – обидим недоверием.

– Ты прав. Предупрежден – значит, вооружен, так говорил мой наставник Вандер.

– Правильно говорил! Мудрый человек. Повезло тебе с учителем, а я до всего должен был доходить своим умом. Не знаю, как у магов, у нас, торговцев, быстро уму-разуму учатся, иначе не выживешь. Что-то наш провожатый сильно задерживается, не находишь?

– Может быть, он уже ушел?

– Да нет. Вон ковыляет! Что с вами, уважаемый? – спросил Бахрей, подхватывая под руку оступившегося лекаря.

– Да вот неприятность вышла – лодыжку подвернул.

– Может, останетесь?

– Нет-нет! – Муш сделал отрицательный жест рукой. – Я обещал вас проводить, да и в храм мне надо. Отлеживаться времени нет.