Четвёртая коррекция

Помимо двигателей «мотоцикла» перемещаться в пространстве можно было с помощью реактивного ранца, закреплённого на скафандре. Он работал на сжатом воздухе и тягу давал не очень большую. В своих расчётах Хорхе его не учитывал. Во-первых, из-за того, что двигатель слишком слабый, во-вторых, чтобы его использовать, требовалось отделить СПК и, наконец, в-третьих, самое главное: командирский ранец полностью выработал ресурс во время предыдущих выходов в космос.

Хорхе не стал снимать его со скафандра. Процедура отнимала достаточно много времени, и особого смысла в ней не было. Наоборот, лишняя масса могла оказаться полезной при реализации плана Б, на случай, если что-то пойдёт не так.

Выход в космос наметили на восемнадцать ноль-ноль. Торопиться не стоило, но и затягивать было тоже нельзя. «Окно» коррекции всего четыре часа. С семнадцати до двадцати одного. Начнёшь раньше – сэкономишь горючее, но можешь ошибиться по навигации. Начнёшь позже – будешь знать абсолютно точно, сколько, куда и как, но на результирующий импульс банально не хватит топлива…

– Удачи, – Сабина открыла люк и помогла мужу «протиснуться» в шлюзовую камеру.

«Пристёгнутый» СПК увеличивал габариты скафандра едва ли не вдвое, поэтому случайно зацепиться чем-нибудь важным за что-то не менее важное было довольно легко.

Хорхе с трудом развернулся в отсеке и помахал супруге рукой.

– Не отвлекайся, – нахмурилась та. – Застрянешь на выходе, вытащить тебя не смогу.

– Знаю, – усмехнулся мужчина. – Просто хотел сказать тебе, что…

Он внезапно замялся. Дыхание почему-то сбилось, а сердце вдруг застучало в ускоренном темпе.

Сабина покачала головой и приложила палец к губам.

– Не надо ничего говорить. После всё скажешь. Когда вернёшься.

Люк захлопнулся. Секунд через десять над ним загорелось табло «Откачка воздуха».

Спустя две минуты оно сменилось на «Открытие внешнего люка разрешено».

Хорхе сделал глубокий вдох и повернул управляющую рукоять.

В открывшемся круглом проёме сияли звёзды. Холодные, равнодушные. Неживые…

Двигатели ориентации на этот раз не включались.

Корабль уже развернулся «кормой» к Солнцу. В таком положении световой поток не только обеспечивал максимальную энергоотдачу солнечных батарей, но и давил на них, как на лопасти, компенсируя тем самым остаточный крутящий момент. Кроме того, у Хорхе не было никакого желания приближаться к соплу основного двигателя из-за плохого обзора и неудобной фиксации. А зафиксироваться на корпусе требовалось максимально точно.

Это проблему командир корабля решил привычным для себя способом. Рассчитал (в уме, как обычно) текущее местоположение центра масс и занял позицию строго по вектору корректирующего воздействия, «вцепившись» в кронштейны обшивки и повернув двигатели СПК в нужную сторону.

В радиоэфире молчали. Скорее всего, Сабина просто боялась сглазить.

Хорхе тоже не хотелось «трепаться». Всё было обговорено заранее. И потом, она ведь сказала: «Говорить будем, когда вернёшься», поэтому не стоит, наверное, засорять эфир ненужными сообщениями. Мало ли кто их услышит. Земля, хоть и далеко, но бдит. А Марс уже совсем близко, волне до него лететь меньше минуты. Короче, достаточно просто сигналов. Один «бип» – начинаю коррекцию, два – коррекцию завершил, три – жду навигационные данные, четыре – возвращаюсь на борт.

Нажатие на кнопку встроенного радиомаяка.

Единичный сигнал.

Теперь – включение двигателей.

Мышцы экзоскелета ощутимо напряглись, сдерживая давление от СПК. Если бы не они, человека в скафандре просто расплющило. Зато сейчас он будто чувствовал всеми клеточками своего тела, как ускоряется под руками корабль, миг за мигом, мгновение за мгновением, приобретая требуемое по расчёту приращение скорости.

Экзомышцы расслабились через двадцать восемь секунд. Двигатели перестали работать, давление резко исчезло.

Снова включение маяка. Сигнал два, и сразу за ним – «требуются навигационные данные».

Телеметрия пошла спустя двадцать минут.

Командир корабля смотрел на внутришлемный экран и запоминал бегущие по нему цифры. На первый взгляд, всё соответствует. Вот только… восхождение меньше расчётного на семь угловых минут. Казалось бы, мелочь, но в точке встречи смещение по орбите составит двадцать тысяч кэмэ, а надо не более десяти.

Хорхе вздохнул. Делать нечего, придётся переходить к плану Б – четвёртой коррекции. Одна жизнь в обмен на пять. И усилие от экзомышц требуется совсем небольшое. Под приращение от восемнадцати до тридцати четырёх сотых. Сущие пустяки. Масса «Кеплера» одиннадцать двести, масса одного космонавта в скафандре и СПК семьсот шестьдесят килограмм. Значит скорость отрыва должна быть от двух и шести до пяти и ноля.

ТТХ «скелета» допускали три с половиной.

Должно получиться.

Главное – не дрогнуть в последний момент.

Мужчина приподнял голову и не спеша огляделся. Мириады и мириады звёзд светились ровно и холодно. Живут ли на них другие разумные или люди одни во Вселенной? Бог весть. А узнать уже не судьба.

– Te amo. Ich Liebe dich, – прошептал Хорхе, с силой отталкиваясь от обшивки…

Ну, вот и всё… Скорость – три три, приращение – двадцать две сотых, как и рассчитывал… Жаль только, до Марса не дотянул, а ведь так хотелось на него посмотреть… с высоты… вместе с Сабиной…

– Милый, ты решил со мной развестись? – прозвучало в эфире.

Через секунду голос любимой стал строже.

– Избавься от СПК и включи ранец. Утром, пока ты спал, я заменила баллон. Взяла из своего скафа, я им ни разу не пользовалась.

Сабина ещё договаривала, а Хорхе уже отстёгивал зажимы креплений. Спустя пару ударов сердца «мотоцикл» полетел вперёд в гордом одиночестве, а скорость человека относительно корабля снизилась до «комфортных» один девяти. Уровень газа в баллоне показывал сто процентов. Если не ждать у моря погоды, вполне хватит, чтобы вернуться. Ждать Хорхе, понятное дело, не собирался. Включив ранцевый двигатель, он остановил вращение и осторожно перевёл вектор тяги на траекторию возвращения.

Сабина тем временем продолжала и продолжала говорить:

– Хочешь спросить, почему я раньше не сообщила про ранец? Да просто боялась, что ты используешь его на обшивке. Я видела твой расчёт и почему-то подумала, что у тебя хватит наглости оставить меня одну-одинёшеньку, – в наушниках раздался натужный смешок. – А мне, ты знаешь, этого совсем не хочется… Ага, кажется, получилось. Наблюдаю тебя визуально. Дай параметры импульса.

Хорхе прокашлялся и, стараясь не дать петуха, быстро проговорил:

– Импульс достаточный. Возвращаюсь.

По радио облегчённо выдохнули:

– Ну, слава богу.

И сразу добавили:

– Только возвращайся быстрее, а то ужин остынет.

– А… ммм… что у нас сегодня на ужин?

– Черничный пирог.

– Откуда?! – Хорхе не смог сдержать удивления.