Четвёртая коррекция

– Я в душ. А ты не уходи никуда.

Хорхе мысленно усмехнулся.

Обычная шутка Сабины перед тем как…

Полёт к Марсу долог. Три с половиной месяца изоляции в несущемся сквозь пространство космическом корабле могут свести с ума даже самого подготовленного. Если конечно он не будет, как рекомендуют психологи, разбавлять скуку какими-нибудь невинными развлечениями. А какие могут быть развлечения у двоих? Конечно, подшучивать друг над другом и играть в разные немудрёные игры, а если эти двое мужчина и женщина, да к тому же молодожёны, вопрос со скукой решается ещё проще.

И пускай некоторые доктора утверждали, что для здоровья такой способ времяпрепровождения чрезвычайно опасен – влияние невесомости, космическая радиация и неконтролируемый расход энергии якобы могут сказаться на психике и работоспособности космонавтов самым пагубным образом – ни Сабину, ни Хорхе их мнение не волновало.

Только в одном они соглашались с врачами-перестраховщиками: неземная любовь требует неземной гигиены.

Создатели межпланетного аппарата позаботились и об этом.

Космический душ во многом отличается от своего собрата с поверхности. На корабле нет душевой кабины, нет лейки, сливного отверстия, отсутствуют мочалка и мыло. Из привычного одно полотенце, а ещё вода, которой совсем немного – в космосе её взять негде, только та, что с Земли. Но если кто-то всё же решит облить себя из космического «ведра» или «шланга», капли разлетятся по всему кораблю, попадут в приборы, схемы, модули управления… словом, настоящая катастрофа, и всё только из-за того, что кому-то захотелось поплескаться с комфортом.

Сабина принимала «водные процедуры» так, как и положено в невесомости, как было принято ещё во времена МКС. Она не подставляла разгорячённое тело под тёплые струи, бьющие из насадки с отверстиями, не регулировала напор поворотом смесителя, не наклоняла голову и не зажмуривала глаза, спасаясь от едкого мыла или шампуня. Всё происходило иначе. Банально и просто, в полном соответствии с проверенными временем инструкциями и регламентами.

Женщина достала из индивидуального шкафчика плотный пластиковый пакет с полулитром воды, открутила миниатюрную пробку, направила на себя, легонько нажала… Несколько выдавленных из пакета капель тут же, за счёт сил поверхностного натяжения, «приклеились» к телу. Оставалось лишь растереть их тонким слоем по коже, затем протереть её сухим полотенцем, после чего повторить процедуру столько раз, сколько нужно, чтобы помыться полностью. А полотенце… нет, его не надо выбрасывать в «утилизатор». Его надо закрепить специальной прищепкой напротив вытяжной вентиляционной решётки – впитавшаяся в полотенце влага не должна пропадать. Круговорот воды – он ведь не только в природе…

Пока жена «принимала душ», Хорхе коротал время, предаваясь воспоминаниям и размышлениям.

Старт «Кеплера» проходил в спешке. Изначально корабль готовили для полёта в астероидный пояс, а если внешние условия сложатся благоприятно, то и к Юпитеру. Однако жизнь внесла свои коррективы в программу. Биологи подготовили «марсианские» семена на два года раньше намеченного срока, и появилась реальная возможность уже через несколько месяцев начать эксперимент по самообеспечению продовольствием живущих и работающих на Марсе землян. Пока их там было всего шестнадцать (больше не позволяла логистика), но если эксперимент завершится удачно, контингент базы можно будет расширить, как минимум, кратно, причём не с увеличением, а наоборот – с уменьшением затрат на снабжение и технологию перевозок. И чем раньше это событие произойдёт, тем легче и проще будет потом развивать другие направления космической программы Земли. Руководители международного комитета смогут перенаправить высвободившиеся средства и мощности на исследования внешних планет, а также Меркурия и Венеры, ну а дальше… спустя какие-нибудь тридцать-тридцать пять лет дело дойдёт и до звёзд…

Хорхе знал, что к звёздам он, по всей видимости, не полетит – «пенсионеров», учитывая все строгости отбора в «первопроходцы», в экипаж вряд ли зачислят. Но это не так уж и важно. В первую межзвёздную экспедицию могут полететь его дети. Его и Сабины. Если конечно они не будут уподобляться тем, кто «живёт для себя» и считает, что дети только мешают «творческой самореализации»… Да, так всё и будет. Их дети и внуки обязательно достигнут Альфы Центавра, Сириуса, Тау Кита, а потом – чем чёрт не шутит – отыщут прямую дорогу к Туманности Андромеды. Но сперва, чтобы это точно случилось, он, Хорхе Фернандес, должен доставить на Марс груз семян. Чего бы это ни стоило. Ведь в нынешних обстоятельствах – так уж сложилось – лишь от его успеха или, наоборот, неуспеха зависит сейчас судьба марсианской базы и шестнадцати граждан Земли, отделённых от неё миллионами километров космической пустоты…

В околоземное пространство корабль поднимал российский тяжёлый носитель, и стартовал он с космодрома «Восточный», а не с Куру. Свою ракету европейцы подготовить, увы, не успели – форс-мажор с семенами свалился на них, как снег на Лазурный берег в середине июля. Имеющиеся «под рукой» носители высокой готовности оказались чересчур лёгкими даже для не слишком массивного «Кеплера», а собирать его по частям «наверху», как два других корабля – «Добровольский» и «Гриссом», не позволяли технологические особенности: всё-таки аппарат готовили не к марсианской миссии, а к дальней разведке. На орбите к «европейцу» пристыковали разгонный блок ДММ от «Роскосмоса». К счастью, он отработал без сбоев: «Кеплер» вышел на расчётную траекторию со скоростью, превышающей вторую космическую почти на два километра в секунду.

Вопреки ожиданиям некоторых пессимистов – мол, не всё учтено и просчитано, после разгона проблемы по сути закончились. Дни сменялись днями, космический аппарат покрывал километры пространства, а никаких неприятностей не случалось. Ведь не считать же за таковые увеличенное время тестирования одного из скафандров («новый» регламент ввели перед самым стартом и только для командирской «одёжки»), переизбыток гигиенических салфеток и «сухого» шампуня или не очень удобную систему управления наддувом шлюзовой камеры.

На сороковые сутки полёта космонавты произвели первую коррекцию траектории. Она проходила в полуавтоматическом режиме: команды двигателям отдавал компьютер, а люди их подтверждали и контролировали процесс. На период полёта сложилась довольно удачная астрономическая конфигурация. Юпитер находился в соединении с Солнцем, то есть, прятался за центральным светилом, а Сатурн, ещё одна планета-гигант, расположился в полуторной квадратуре. В итоге классическая задача трёх тел «Солнце-корабль-Юпитер» существенно упрощалась. Влияние Юпитера сводилось к минимуму, а Сатурн из-за большой дальности не мог его заменить. Словом, программа коррекции оказалась довольно простой, и на её проверку у Хорхе ушло всего пятнадцать минут.

Двигатели отработали штатно. Параметры траектории изменились согласно расчётам, после чего на «Кеплере» опять воцарилась скука. От неё спасались работой – на космическом корабле много сложных, требующих ухода систем. По мнению Хорхе, даже если бы они все работали идеально, в инструкции всё равно следовало включить пункт об их регулярной проверке, поскольку обязательные к исполнению регламенты и процедуры, пусть и рутинные, помогали убивать время. Наибольшее оживление в полётные будни вносили ежедневные сеансы радиосвязи с Землёй. Хорхе с Сабиной ждали их почти как манну небесную. Но чем дальше корабль улетал от родной планеты, тем сложнее было вести «нормальные» переговоры. Время отклика увеличилось многократно, поэтому общение велось с помощью инфопакетов. Сперва экипаж «выстреливал» радиограммой со свежими данными астроинерциальной навигационной системы и доплеровского радара, потом Земля отвечала новым набором вводных для астрокорректора, затем шёл отчёт о работе других бортовых систем и состоянии экипажа, далее ЦУП информировал космонавтов о событиях в мире, а заканчивался сеанс личными сообщениями, передачей приветов знакомым и близким и пожеланиями счастливого полёта.

К таким пожеланиям экипаж относился серьёзно, причём, вовсе не из-за повышенной мнительности.

Люди, оставшиеся на Земле, действительно желали удачи «Кеплеру». Особенно сейчас, когда из трёх стартовавших в декабрьское «окно» кораблей один оказался потерян. Несчастье случилось с американо-канадским «Гриссомом». На двадцать вторые сутки полёта экипаж доложил о резком снижении энергоотдачи солнечных батарей. Для их обследования и возможно ремонта командир корабля Джеймс Игл согласовал с ЦУПом выход в открытый космос сразу двух астронавтов – пилота резервного модуля канадца Энди Коула и специалиста по энергосистемам индуса Шандара Сингха. На борту, помимо полковника Игла, оставался ещё один член экипажа – представительница «зелёного континента» астронавт-исследователь Ребекка Карсон. Ей предстояло координировать действия Сингха и Коула. Выход в открытый космос прошёл успешно. Оба астронавта закрепились на внешней обшивке и доложили о готовности приступить к работе. Увы, их доклад оказался последним сообщением с «Гриссома», больше экипаж на связь не выходил.

Джеймс, Энди, Шандар, Ребекка… Сабина и Хорхе прекрасно знали всех четверых. Пересекались с ними не только на этапах подготовки к полётам, но и в «обычной» жизни. Два года назад в связке с Шандаром Хорхе совершил восхождение на К-2 в Гималаях, а Сабина с Ребеккой участвовали одним экипажем в Дакаре-2041. Такое, как известно, не забывается, и тем больнее осознавать, что эти четверо, возможно, уже никогда не вернутся на Землю. Шанс, что с «Гриссомом» всё в порядке, просто отсутствует связь, оценивался ЦУПом как один к тысяче. В чудо верили лишь самые упёртые оптимисты.

Хорхе тоже хотелось верить, что через полтора месяца «Гриссом» всё-таки выйдет к цели и включит тормозные двигатели, однако умом он понимал, что это почти невозможно.

И ведь, как назло, именно американский корабль вёз на Марс основной груз продовольствия и воды – четырнадцать с половиной тонн. Ещё две имелось на «Добровольском» – тот перевозил главным образом оборудование. Плюс девятьсот килограмм на «Кеплере». Три тонны покрывали потребности марсианской базы менее, чем на четверть. Полгода, при самом экономном расходе, и персонал надо эвакуировать. А как эвакуируешь всех, если «Добровольский» может взять на борт не больше шести «пассажиров», «Кеплер» вообще не предназначен для самостоятельного старта с планеты, а аварийный корабль базы рассчитан только на пять «посадочных мест»? Новую экспедицию Земля снарядит не раньше, чем через два года, а если решится на более ранний старт с перелётом по «баскетбольной» траектории и выходом за пределы гелиоцентрической марсианской орбиты, спасатели прибудут на Марс спустя примерно пятнадцать месяцев. К этому времени всё будет кончено. Спасутся, в лучшем случае, пятнадцать из двадцати двух, включая экипажи «Кеплера» и «Добровольского».

Единственная возможность сохранить жизнь семи обречённым – это доставить на Марс семена, хранящиеся сейчас в «трюмах» «Кеплера». Только они смогут помочь оставшимся на поверхности. Ведь первые урожаи с посеянного, как уверяли учёные, можно будет снимать уже через двенадцать недель. Как в древней песне: «Покидая нашу Землю, обещали мы, что на Марсе будут яблони цвести!»

Но чтобы они действительно зацвели, Сабина и Хорхе обязательно должны довести свой корабль до красной планеты.

– Как думаешь, в невесомости все женщины становятся привлекательнее?

Хорхе отвлёкся от мыслей и оценивающе посмотрел на выплывшую из «душа» жену.

Сабина не стала облачаться в привычный комбинезон. На ней было только бельё, неполный комплект. Обнажённая грудь (бюстгальтеры в космосе действительно ни к чему – «невесомое» обвиснуть не может) притягивала взгляд, манила к себе и заставляла сердце усиленно биться. Её соблазнительным формам могли позавидовать даже модели с обложек.

Мужчина нервно сглотнул, после чего, с огромным трудом подавив желание немедленно «наброситься» на супругу, постарался придать голосу спокойный и даже слегка равнодушный тон:

– Не знаю, как насчёт других женщин, но тебе стоило бы немного подправить бёдра и талию. Ещё пару-другую недель в щадящем режиме и целлюлит неизбежен.

– Наглец! – женщина возмущённо всплеснула руками, из-за чего тут же перевернулась в воздухе и едва не ударилась о выступающую из «стены» приборную стойку.

– Шучу! Конечно, шучу! – Хорхе со смехом поймал жену и ловко «зафиксировал» её и себя в положении лицом к лицу. – Ты самая лучшая, какая бы ни была.

– Но всё равно бёдра надо подправить, – недовольно проворчала Сабина. Вырваться из объятий она не пыталась.

– Не надо. Ты само совершенство.

Их поцелуй длился целую вечность.

А когда он закончился, женщина покачала тихонечко головой и, не открывая глаз, прошептала:

– Боже… как хорошо…

– Хорошо, – подтвердил Хорхе, снова притягивая к себе любимую, мягко поглаживая её по спине и постепенно опуская руки всё ниже и ниже. – И звёзды… опять сверкают…

– Что?! – Сабина неожиданно вздрогнула.

Только сейчас до Хорхе дошёл смысл увиденного.

Звёзды в космосе не сверкают. Чтобы сверкать, им нужна атмосфера… или кристаллики льда… или капли замёрзшего НДМГ из бака для маршевых двигателей, который… как раз на той стороне, где иллюминатор…

Реакция женщины оказалась быстрее мужской. Сабина резко оттолкнулась от мужа и, развернувшись кульбитом, бросила тело в сторону шлюзовой камеры, к отсеку, где хранились скафандры.

– Я наружу. У моего скафа тест на шесть двадцать быстрее, – кинула она на лету.

Хорхе не спорил. Супруга была совершенно права. Сейчас самое главное – скорость, поэтому в открытый космос должен выходить тот, кто быстрее.

Мужчина переместился к консоли с приборами.

– Уровень шестьдесят два. Давление двести тридцать. Наддув нормальный, – сообщил он, глядя на показания. – Не понимаю, откуда парит.

– Проверь резерв.

– Резерв в норме…

– Может, сбоит?

– Сейчас проверю.

– Перезагрузка?