Четвёртая коррекция

– Да. Включаю.

Секунд десять по монитору текли столбики символов…

– Hostia! Mierda! – выругался испанец, когда на экране высветилось «No signal».

– Что там?

Сабина уже вытащила свой «Орлан-6» и теперь возилась с «застёжками».

– Датчик уровня – отлика нет. Резерв принудительно отключён. Давление шестьдесят семь единиц. Наддув отключен. Перепускной клапан закрыт. Давление падает. Шестьдесят шесть единиц…

– Schei?e!

Женщина отстегнула последнюю «клёпку» и полностью раскрыла скафандр.

– Включаю наддув бака, – Хорхе ткнул пальцем в мигающий жёлтым сенсор. – Давление шестьдесят пять и семь… Шестьдесят пять и четыре… Шестьдесят пять и три… Есть баланс. Стабилизация. Перевожу на минимум. Расход газа ноль тридцать два. Запас девяносто восемь минут.

Командир корабля оторвался от пульта и полетел к шлюзу, помогать Сабине. В одиночку облачиться в скафандр она не могла, требовался помощник. Хорхе знал, что всё сделал правильно. При частичной разгерметизации топливных баков наддув – единственное, что спасало гептил от быстрого выкипания. Пока есть давление, топливо остаётся внутри в конденсированном состоянии, не считая того, что уже успело собраться в шарики, выкипеть, выйти наружу, замёрзнуть, заново выкипеть, опять замёрзнуть… Главное, чтобы разгерметизация не увеличилась, в противном случае на наддув просто не хватит аргона.

За пределами корабля Сабина оказалась через семнадцать минут.

Хорошо, что теперь перед выходом не требовалось, как пару десятилетий назад, два-три часа дышать кислородом, вымывая из крови азот, из-за которого при перепаде давления она могла просто вскипеть. В последние годы космическая медицина достигла большого прогресса и стала снабжать космонавтов специальными «азотовыводящими» препаратами.

– Фал зацепила. Готова начать движение, – прозвучало по громкой связи.

– Движение разрешаю.

Спустя ещё четыре минуты напарница доложилась:

– На месте. Наблюдаю выход газа из бака. Даю картинку.

На экране появилось изображение термообшивки «Кеплера» и тонкая белёсая струйка, истекающая из небольшого отверстия.

– Микрометеорит?

– Скорее всего.

– Ясно. Нужен пенный тампон.

– Пена имеется.

– Знаю, – Хорхе ненадолго задумался. – Значит, так. После отвердевания выставляем болтовую накладку. Выступы на поверхности видишь?

– Вижу. Шаг… сто три миллиметра в каждую сторону.

– Это дополнительная изоляция. Снимаешь её в четырёх точках вокруг пробоя. Под ними бобышки резервных датчиков. Вынимаешь наполнитель, находишь пластину тэ сто пятьдесят двадцать – она есть в ремкомлекте – и прикручиваешь её болтами двенадцать пятьдесят пять с гроверами. Усилие на ключе девяносто. Запомнила?

– Запомнила.

– Повтори.

Бортинженер старательно повторила сказанное.

– Молодец, – похвалил командир. – Когда закончишь с тампоном, выжди десять минут. Я усилю наддув до восьмидесяти, потом уберу. Проконтролируешь визуально, есть истечение или нет.

– Поняла, – Сабина осторожно вытащила из спецсумки баллон с «пеной», сняла колпачок, вытянула подающую трубку и зафиксировала её конец в месте пробоя. – Готова приступить к тампонированию.

– Удачи…

На Земле прикручивание четырёх «хитрых» болтов, при самом сложном раскладе, заняло бы минут десять. В космосе на эту работу ушло два часа.

– Готово, – Сабина провела рукой перед шлемом, словно бы вытирая пот, и вдруг… рассмеялась. Несколько нервно, будто не ожидала, что всё получится. – Вот как бывает-то. Я эту операцию в ЦПК раз сто отрабатывала, в бассейне, а руки дрожат как впервые.

– У меня тоже дрожат, – усмехнулся Хорхе.

– Честно?

– Честно. Ты не одна такая, так что не нервничай. Лучше глянь, нет ли других пробоев.

– Хорошо. Сейчас посмотрю.

Хорхе слегка покривил душой. Он был уверен, что «лишних» пробоев нет. Приборы, по крайней мере, показывали именно это. Давление в баке выросло до номинала и падать не собиралось. Проблема заключалась в другом. Датчики уровня «реанимировались» на ста двадцати единицах, однако их показания Хорхе совсем не радовали. Вместо положенных шестидесяти двух процентов, остававшихся в баке после первой коррекции, оба датчика, и основной, и резервный, выдавали иные цифры. Заполнение – всего двадцать четыре процента. Сложно сказать, как долго гептил истекал из пробитого бака, но в результате испарилось более трети.

Хорхе потому и отправил Сабину на поиски невыявленных повреждений, что пока не хотел сообщать ей, что топлива для второй коррекции почти не осталось. Лучше сказать потом, когда супруга окажется внутри корабля, да и самому надо собраться с мыслями – ситуация, хоть и критическая, но мгновенного реагирования не требует, время подумать ещё остаётся…

– Уф. Устала.

Закончив осмотр скафандра, Сабина аккуратно переместила его в предшлюзовой отсек и закрепила в специальных разъёмах.

– Чем занимаешься? – она подплыла к мужу и заглянула через плечо. – Ух ты! Считаешь манёвр схода?

– Не совсем, – дёрнул щекой мужчина. – Ты лучше сюда посмотри.

Он указал рукой на второй экран.

Женщина всмотрелась в горящие жёлтым и красным цифры.

– Ты хочешь сказать… на сход нам не хватит топлива? – пробормотала она секунд через десять.

Странно, но особой тревоги в её голосе Хорхе не чувствовал. То ли она не до конца поняла серьёзность момента, то ли просто не верила, что такое возможно.

– Надеюсь, что хватит.

Хорхе вздохнул, потом почесал затылок, затем кивнул на экран.

– Вот, смотри. Здесь несколько вариантов. Я свёл их в таблицу. Угол наклона орбиты, угол восхождения, большая полуось, эксцентриситет, угол смещения и, наконец, условное время прохождения перицентра. Шесть элементов, зная которые, можно довольно точно определить точку пересечения траекторий и прицельный параметр. Чем он меньше, тем меньше уйдёт горючего на сход с гелиоцентрики на гиперболическую относительно Марса…

– Не надо лекций, я это и так знаю, – отмахнулась Сабина. – Давай сразу к главному. Хватит или не хватит?