Занимательная история Церкви

Не успевая лично бывать везде, где требовалось его присутствие, Павел начал писать письма. В них он излагал свою жизнь, учение, исправлял ошибки и заблуждения в общинах, отвечал на вопросы. Писать собственноручно у римлян было непринято, это считалось занятием рабов-ремесленников, поэтому Павел диктовал письма вслух и удостоверял их своей подписью: «Приветствие моею рукою, Павловой, что служит знаком во всяком послании». Послания Павла были не просто частными письмами: их читали на общих собраниях, как вразумление и руководство к действию. Это были самые ранние христианские тексты, появившиеся еще раньше, чем Евангелия.

Римское письмо

Письма в Риме писали часто, но почта существовала только для официальной переписки. Частные послания доставляли кто как мог – со знакомыми, курьерами, торговыми людьми и т. д. Письма обычно были краткими: приветствие, краткая информация, пожелания. Было принято писать лаконично, в пределах 300 слов. Письма писались на листьях папируса густой тушью, тростниковым пером, без пробелов и знаков препинания, стараясь уместить все на одном листе. Лист сворачивали в трубочку, перевязывали и запечатывали, а с внешней стороны писали адрес.

Смута в Иудее

После долгих путешествий обратный путь в Палестину стал для Павла не столько возвращением домой, сколько движением навстречу гибели. Апостола томили дурные предчувствия, что в Иерусалиме его ждут «узы и скорби». В свой любимый Эфес, на который Павел потратил два года, он даже не заехал, зная, что местные иудеохристиане настроены против него.

В Иудее апостола встретили брожение и беспорядки. Прокуратор Феликс боролся с бурной волной националистических и мессианских движений. То и дело в окрестностях города появлялись новые пророки и чудотворцы, увлекавшие за собой народ и обещавшие освобождение народа и Израиля. В самом Иерусалиме начался террор так называемых «сикариев» (по латыни sicairas означает «палачи» – слово, производное от названия короткого кинжала). Это было радикальное крыло партии фарисеев, грозившее смертью всякому, кто поддерживает римлян и отворачивается от веры отцов. В любой момент в толпе на площади или на узкой улочке сзади мог появиться человек со спрятанным под одеждой маленьким кинжалом: один быстрый удар, и труп оставался лежать на земле, а убийца бесследно исчезал. Иосиф Флавий, живший в то время в столице Иудеи, писал, что «каждый ожидал внезапной смерти».

Римляне держали город под контролем, расположив войска в крепости Антония, стоявшей высоко над городом. Несмотря на это, в Иерусалиме то и дело происходили вспышки возмущения и стычки с армией. Во время Пасхи какой-то солдат с насмешкой показал паломникам неприличный жест, и его стали забрасывать камнями; в город вошли военные отряды и началась давка, в которой погибло 20–30 тысяч человек.

Приехав в Иерусалим, Павел сразу попал в атмосферу вражды и обвинений. Местные христиане упрекали его в отступлении от закона и отрицании обрезания. Чтобы не оказаться отщепенцем в иерусалимской Церкви, Павлу пришлось доказывать, что он правоверный иудей, следующий всем древним ритуалам. Он согласился пройти специальный обряд очищения, включавший жертвоприношение в иудейском храме и продолжавшийся целую неделю. Но это не помогло: Павла обвинили в том, что ввел в святое место необрезанного язычника – своего ученика Трофима. Это считалось преступлением, которое каралось смертью. Павла схватили и потащили за город, чтобы убить. Спасли апостола только римские солдаты, следившие за всем происходящим с крыш домов; они буквально вынесли его на руках из толпы, кричавшей: «Смерть ему!» Командовавший войсками трибун Клавдий Лисий приказал арестовать Павла, заковать в цепи и посадить в крепость для разбирательства дела.

После ареста Павла доставили на суд Синедриона, где он вел себя как заправский адвокат и умело сыграл на партийных разногласиях между фарисеями и саддукеями, заявив, что все дело вовсе не в Иисусе и не в христианстве: просто саддукеи преследуют его за фарисейскую веру в воскресение. Фарисеи охотно поддержали своего собрата и заявили, что не видят в нем ничего дурного. В самом деле, что плохого в том, что он проповедует воскресение из мертвых? Кто знает, может быть, с ним действительно говорил ангел или дух? Дело начинало все больше запутываться, и трибун Лисий, узнав, что Павел не местный, отправил его к проконсулу Сирии Феликсу, временно заменявшему более крупное начальство – прокуратора Кесарии.

В Кесарии Павел снова выдвинул свою версию, что саддукеи преследуют его за учение о воскресении. Защищаясь перед Феликсом, он старался показать себя не христианином, а фарисеем, законопослушным гражданином и верным своего сыном народа, которого враги пытаются очернить из политических соображений. Павел повел свою речь так, что к нему было невозможно придраться с точки зрения закона: он служил вере своих предков, что одобрялось Римом; он пережил мистическое видение, что не его вина и что в то время признавалось вполне возможным; наконец, получив озарение от Бога, он проповедовал только то, что уже давно было предсказано Моисеем и пророками: Христос первым воскреснет из мертвых и «возвестит свет» иудеям и язычникам. Наконец, видя, что положение складывается не в его пользу, Павел потребовал предоставить его «суду кесаря»: это означало, что его должны отправить в Рим для прямого суда императора, на который он имел право как римский гражданин.

В Риме

Четвертое, и последнее, путешествие Павел совершил не по своей воле: почти все оно прошло под конвоем и в кандалах. Павла отправили в Рим под охраной во главе с центурионом Юлием, мягким и разумным человеком, который благожелательно относился к узнику и по дороге позволял ему сноситься со своими друзьями и получать от них помощь. На место суда арестантов обычно доставляли пешком, «по этапу», но в Кесарии нашлось попутное судно, поэтому Павел отправился морем. Плавание оказалось долгим и опасным: попавший в шторм корабль две недели носило по волнам, пока не выбросило на мель. Только через полгода, чудом спасшись после кораблекрушения и укуса змеи, Павел перезимовал на острове Мелит и благополучно добрался до Италии.

Весь сухопутный отрезок пути от Путеол до Рима апостол и его спутники прошли пешком, толкаясь среди толп людей с вьючными животными и страдая от москитов и грязной воды. Двигаясь по Апиевой дороге, они преодолевали по 20 км в день, а ночью останавливались в тавернах и на постоялых дворах, где можно было поесть и переночевать. К этому времени в Риме было уже много христиан, которые почтительно встретили великого апостола на Аппиевой площади и проводили в город. В Риме Юлиан сдал арестантов местным властям, и Павел поселился в частном доме вместе с охранявшим его воином, ожидая суда. По закону римскому гражданину, находящемуся под судом, дозволялось вести обычную жизнь под надзором полиции: это было что-то вроде современной подписки о невыезде. В таком положении он провел еще два года, проповедуя учение Христа и дожидаясь своих обвинителей из Иудеи. Но никто так и не явился: между иудеями Рима и Палестины было мало общения, и после того, как Павел уехал из Иудеи, все быстро успокоилось и дело кончилось ничем.

Конец жизни Павла – уже не факты, а легенда. По одной из версий, он проповедовал в Испании, снова побывал на Сицилии и Крите, посетил Сирию и Македонию и обошел многие из основанных им церквей. В Эфесе его арестовали и вновь отправили пешком в Рим, где тогда царствовал Нерон, объявивший себя богом. Из тюрьмы Павел написал письмо к Тимофею, жалуясь на то, что все «асийские оставили его», верным остался только Онисифор, который сам нашел его в Риме и помогал ему. Похоже, в это трудное время вокруг Павла осталось совсем мало людей, среди них три или четыре верных ученика: Лука, Марк, Тимофей. Наконец, Павлу был вынесен смертельный приговор. Его вывели за город на Остийскую дорогу, где и совершилась казнь. Он помолился, глядя на восток, потом «склонил голову и не произнес более ни слова».

Как римский гражданин, Павел был не распят, а обезглавлен. На месте его казни христиане поставили памятный знак, и через несколько веков здесь появилась церковь Сан-Паоло-фуори-ле-Мура, одна из четырех крупнейших базилик Рима. Под ее алтарем до сих пор хранится невскрытый саркофаг с останками Павла. Внутри самой церкви по периметру расположены медальоны с портретами всех римских пап, из которых некоторые еще остаются пустыми. По преданию, как только будут заполнены все медальоны, история человечества закончится и наступит конец света.

До края земли

Евангелист Лука подробно описал путешествия Павла, и некоторые эпизоды его жизни мы знаем буквально по часам. Плавание апостола из Кесарии в Путеолы напоминает капитанский судовой журнал: с подробностями установки парусов, измерениями глубины и точными сведениями о числе пассажиров. Лука дотошно сообщал, что на борту было 76 человек, включая корабельную команду, солдат и арестантов, что шторм продолжался две недели и под конец пришлось выбросили в воду весь груз и даже личные вещи, чтобы облегчить судно. Он увлекательно рассказал о том, как корабль сел на мель, и матросы хотели сбежать с него на лодке, а солдаты – перебить пленников, чтобы они не могли скрыться в суматохе. Трудно представить себе более детальное и добросовестное повествование.

Другим апостолам повезло меньше: у них не было собственных биографов. Кроме миссионерских поездок Павла, сегодня более или менее достоверно известно только о смерти двух Иаковов: Старшего, брата Иоанна Богослова, и Младшего, «брата Господня» по прозвищу Праведный. Оба были казнены в Иерусалиме по приговору Синедриона: старшему отрубили голову мечом, а младшего побили камнями и сбросили с крыши Храма, где он часто молился. По легенде, тело Иакова Старшего было положено учениками в лодку и долго плавало по морю, пока не пристало к берегу на западе Испании. В IX веке саркофаг апостола случайно обнаружил местный епископ, и на месте находки был воздвигнут храм и город Сантьяго-де-Компостела – одно из главных мест паломничества у западных христиан. Что касается Иакова Младшего, его больше почитали в самом Иерусалиме: здесь еще долго хранили в качестве реликвии резное кресло, на котором он часто восседал.

Сведения о других учениках Христа почти целиком умещаются в одной фразе Оригена: «Фома получил в удел для проповеди Парфию, Андрей – Скифию, Иоанн – Азию, где и скончался в Эфесе; а Петр – в Понте, Галатии, Вифинии, Каппадокии и Асии проповедовал иудеям рассеяния и, наконец, прибыв в Рим, был распят вниз головой». Остальное было сочинено позже, сотни лет спустя, в виде апокрифических мифов и сказаний, написанных разными благочестивыми людьми. Читать эти произведения довольно трудно и часто неловко. Обычно это сложные и подробные истории со множеством действующих лиц, похожие на авантюрный роман, к тому же не очень увлекательный. Вот типичный сюжет «апостольского романа»: приехавший в новое место апостол изгоняет беса из дочери важного сановника, разгневанный царь принимает его за колдуна, но когда тот исцеляет от неизлечимый болезни его брата или жену, охотно принимает христианство вместе со всеми приближенными. В этих книгах встречается множество чудес, воскрешенных юношей, оклеветанных девственниц, злобных жрецов и говорящих животных. В «Деяния апостола Иуды Фомы» дикие ослы не только беседуют с апостолом, но и произносят длинные речи перед народом. Очень часто в апокрифах описывается борьба со злыми силами, воплощенных в отвратительных языческих жрецах и духах тьмы. Например, Иоанн Богослов проводит много времени в поединках с магами, наподобие тех, какие апостол Петр устраивал против Симона-волхва. На острове Патмос Иоанн вступает в публичное соревнование с местным жрецом Кнопсом и разоблачает его бесовские фокусы, утопив колдуна в море. В другом эпизоде он проявляет еще большее могущество, показав себя истинным «сыном грома» (прозвище, которое дал ему Иисус): «Иоанн, воздев руки к небу, начал молиться – и тотчас настала на земле жара и зной великий, и попадало из множества людей до 200 человек, и все они умерли, а прочие едва пришли в себя от страха и умоляли Иоанна о милости, ибо ужас и трепет напали на них. Когда же Иоанн помолился Богу, все умершие воскресли, и припали все к Иоанну и, уверовав во Христа, крестились».

Так или иначе, христианские предания и исторические факты говорят о том, что лучи новой веры быстро расходились от Иерусалима по всему Востоку. Если верить традиции, Иоанн и Филипп проповедовали в Азии, а Фома, Симон Зилот и Иуда Иаковлев (он же апостол Леввей и апостол Фаддей) – в Парфии, объединявшей Персию, Армению и Месопотамию. Петр и Андрей, Варфоломей и Матфей выполняли свою миссию в Боспорском царстве, расположенном на черноморском побережье. Варфоломей путешествовал также у «индов», проповедовал в Албании и скончался в Армении. Впоследствии, когда александрийский епископ Пантен отправился с миссионерской целью в Индию, он обнаружил там Евангелие от Матфея, оставленное Варфоломеем.

Об апостоле Фаддее в разных преданиях говорится по-разному: по одной версии он мирно скончался в Финикии, по другой – мученически погиб в Египте или Армении. Насколько достоверны такие сведения, можно судить по тому, что местом смерти Матфея называют и Сирию, и Финикию, и Абиссинию, а Симона Зилота – пять или шесть мест, от реки Евфрата до Грузии и Британии. Немного больше говорится об апостоле Андрее: он жил на северном побережье Черного моря, вероятно, бывал в Крыму и скончался в городе Патры, откуда его мощи были позднее были перенесены императором Констанцием в Константинополь. Что касается апостола Фомы, то он проповедовал в Эдессе и Сирии, скончался в Индии, а его прах был перенесен в сирийскую Эдессу. Существует предание, что эдесский царь Авгар V написал Иисусу Христу письмо, в котором просил исцелить его от болезни, и Иисус пообещал отправить к нему одного из своих апостолов: это и был Фома (а может быть, Фаддей или Аддай – неизвестно, разные это лица или одно и то же), который исцелил Авгара. Вместе с Фомой Иисус отправил царю Свой нерукотворный образ, который тысячу лет спустя почитался в Византии как величайшая святыня.

Евангелист Марк проповедовал христианство в Египте и мученически скончался в Александрии 4 апреля 63 года. Есть легенда, что Марк, идя по Александрии, разорвал обувь и обратился к башмачнику Анниану, который во время работы укололся иглой и воскликнул «О Боже!» Марк ухватился за этот возглас, чтобы начать проповедь, и сделал это так успешно, что Анниан стал преемником Марка на александрийской кафедре. Марк проповедовал и в Ливии, в том числе в Киринее, родине того самого Симона Киринеянина, который перед Голгофой нес за Иисусом Его крест.

Несмотря на успехи апостолов, христианство не всегда закреплялось и удерживалось там, где проповедовалось. Его ростки часто засыхали и увядали на чужой почве. Так было в Скифии, Индии, Аравии, Эфиопии, где христианство возродилось заново только после того, как стало официальной религией империи. В Персии, где к власти пришли Сасаниды, настроенные консервативно и националистически, христианство не имело успеха с самого начала. В Египте проповедь продвигалась трудно, потому что апостолы говорили на греческом, а местное население, копты, не любило греков и всего, что относилось к эллинизму. На юге дело обстояло еще хуже: здесь римские правители едва сдерживали варварские народы и заключали с ними договоры, заставляя их клясться языческими богами Озирисом и Исидой: смена религии привела бы к разрушению всех договоров. Поэтому на юге Египта до VI века официально существовал языческий храм, пока Юстиниан не разрушил это «капище», приказав арестовать всех его жрецов. Южнее Египта, где-то в районе Судана, Сомали и Эфиопии, существовало Аксумское государство, имевшее зачатки эллинской культуры: в этом полусказочном экзотическом царстве епископом был вполне реальный Фрументий, сын греческого философа Мерония, погибшего в Аксуме во время путешествия.

Как и предрекал Иисус, христианство было проповедано по всему миру, но в значительной степени – еретиками. У раскольников-ариан тоже были свои знаменитые апостолы и святые, например, Феофил Инд, проповедовавший христианство в Аравии. Феофил был отправлен с дипломатической миссией к химьяритам и так поразил их своей святостью и чудесами, что химьяритский царь, по вероисповеданию иудей, принял христианство и построил в своих городах церкви. Миссионерской деятельностью к югу от Египта занимались в основном еретики-монофизиты, поэтому копты в Эфиопии были – и до сих пор остаются – монофизитами. По разным причинам православная церковь в Персии позже впала в несторианство, а в Армении – в монофизитство.

В Западной Европе христианство появилось позже, чем на Востоке. Раньше всего оно попало в Рим, хотя и здесь местные общины долгое время оставались греко-еврейскими: об этом можно судить по тому, что первые десять или двенадцать римских пап говорили на греческом языке. Дальше на Западе новое учение расходилось медленно и неравномерно, образуя отдельные островки в Галлии, Испании и Северной Африке. Из дошедших до нас обрывков сведений можно сделать вывод, что во II-м веке большие общины христиан существовали в Лионе, в III-м – в Тулузе, Вьенне, Лютеции (будущем Париже), Трире, Реймсе и Кельне. Сохранились имена некоторых мучеников и епископов того времени: Сатурнина, епископа Тулузы, которого привязали к хвосту разъяренного быка при императоре Деции (250 год), св. Мартина, знаменитого епископа Турского, Дионисия Парижского. Об Испании известно только то, что первый собор там состоялся в Эльвире в 306 году. В Галлии первый известный нам собор был созван в Арле императором Константином, и на нем уже присутствовало три епископа из Британии. В Венгрии, по преданию, христианство пошло от епископа антиохийского Кирилла, которого в конце 3 века сослали в каменоломни Паннонии. Там он обратил в свою верю нескольких каменосечцев – скульпторов, которые позже были убиты Диоклетианом за то, что отказались делать статую бога Эскулапа.

Глава третья. Жизнь ранних христиан

Апостолы, пророки и учителя

Хотя первые общины христиан были собраниями равноправных верующих, среди них с самого начала выделялись люди, обладавшие особыми дарами и авторитетом: их называли апостолами, пророками и учителями. Первые должны были странствовать, распространяя веру, вторые – давать откровения для верующих, а третьи – растолковывать учение.

Апостолами считались ученики Христа или учеников этих учеников, многие из которых сами видели Господа, за что получили имя «самовидцев». Это было первое поколение христиан, главной целью которых являлась проповедь нового учения. Само слово «апостол» происходит от греческого «посылать». Иисус говорил, что послан Отцом и так же посылает в мир Своих учеников: «Как послал Меня Отец, и Я посылаю вас» (Ин 20.21). Задача учеников Иисуса заключалась в том, чтобы идти и проповедовать слово Божие, поэтому они проводили время в постоянных странствиях. Приходя в места, где еще не слышали о Христе, апостолы провозглашали «благую весть», крестили иудеев и язычников, создавали новые общины и шли дальше, назначая старшим кого-нибудь из новообращенных. Проповедь апостолов отличалась тем, что они несли еще свежее, первозданное откровение веры, исходившее как бы от Самого Христа. В отличие от последующих миссионеров, это были не хранители веры, а ее создатели, первоисток, которому верили так же, как верили живому Христу. Поэтому у апостолов были особые, божественные дары, почти не встречавшиеся после: знание языков, пророческие видения, постоянное чудотворство.

Проводя всю жизнь в пути, апостолы часто возвращались к основанным им церквям, чтобы проверить и укрепить их дух. Переходя от общины к общине, они везде получали помощь и почтительный прием. Но постепенно значение апостольства стало угасать. Поколение самовидцев умерло, христианство было проповедано по всей империи, а вместо настоящих тружеников веры появилось много лже-апостолов, шарлатанов, ходивших по общинам под видом «пророков», чтобы питаться и жить за их счет. Христианам приходилось соблюдать осторожность, чтобы отличать истинных учителей от проходимцев. В документе II века «Учение двенадцати апостолов» (известном так же как «Дидахе») говорилось, что каждого странствующего апостола следует принимать как самого Господа, но не более, чем на один или два дня. «Если кто проводит три дня в одном месте, тот не апостол, а лжепророк». В дорогу апостолу давали только хлеб, чтобы он мог питаться им до следующей остановки, «если же просит денег, это лжепророк». Всякий, остающийся в общине, должен был трудиться и кормиться своим ремеслом, но если со временем он зарекомендовал себя как «истинный пророк», то мог получать пропитание в качестве духовного лидера и учителя.

О пророках известно гораздо меньше, чем об апостолах. Они тоже ходили от общины к общине и выступали в собраниях верующих, впадая в экстаз и изрекая то, к чему их побуждал Святой Дух. Часто эти речи были темны и невнятны: пророки произносили «странные, почти безумные и совершенно непонятные слова» (Цельс), которые нуждались в толковании. От верующих требовалось с полным доверием и без обсуждения принимать то, что ими говорилось. «Всякого пророка, говорящего в духе, не испытывайте и не судите, ибо всякий грех отпустится, а этот грех не отпустится», – сказано в «Дидахе». Видимо, пророки или те, кто себя за них выдавал, злоупотребляли этим доверием, потому что их репутация быстро падала. Писатель того времени Ерм обвинял пророков в том, что они забыли свое назначение – быть проводниками Святого Духа – и превратились в оракулов, предсказывавших будущее за деньги. К III веку пророки в Церкви исчезли вместе с апостолами.

Немного дольше существовали странствующие учителя – дидаскалы. Их миссией было не мистическое откровение, а рациональное и трезвое разъяснение учения Христа. Но и они скомпрометировали себя «краснобайством», еретичеством и тем, что сами не делали того, что проповедовали. К концу III века о дидаскалах уже ничего не слышно.

Апостолов, пророков и дидаскалов заменили епископы, которые унаследовали их власть и авторитет.

Наследники апостолов

Уходя из созданных ими общин, апостолы оставляли вместо себя заместителей – старейшин (пресвитеров) или надзирателей (епископов). Вполне возможно, что и сами апостолы, больше не видя вокруг себя поля для миссионерской деятельности, стали оседать на местах и превращаться в епископов или пресвитеров. Церковный писатель Феодор Мопсуестский говорил, что вначале во главе церквей стояли апостолы, а их преемники уже не смели себя так называть и назвались епископами. Епископство представляло собой уже как бы иное, менее высокое состояние служения, имевшее другое назначение и требовавшее других качеств.

Епископы-пресвитеры не странствовали, как апостолы: они всегда оставались вместе с общиной и являлись центром и оплотом веры, вокруг которого сплачивалась паства. Начиная со второго века, в церковной литературе появлялось все больше высказываний о высокой миссии епископства. Игнатий Антиохийский, отправляясь на мученичество в Рим, наставлял своих собратьев: «без епископа ничего не делайте», «где епископ, там должен быть и народ», «что одобрит епископ, то Богу приятно». Ириней Лионский считал, что епископ гарантирует правильность веры. Если чего-то не знаешь или сомневаешься – иди к епископу: он не скажет тебе ничего нового, но точно передаст то, что сохранил сам. Епископ говорит не сам от себя, а только то, что услышал от своего учителя, который услышал это от своего и так далее вплоть до апостолов, слышавших это от Христа. Отсюда гарантия чистоты веры.

Но епископ не только хранил веру. Епископ передавал благодать, полученную апостолами от Господа, другим епископам и пресвитерам через особе таинство рукоположения – хиротонию. Хиротония наделяла служителей Церкви дарами Святого Духа, которые позволяли осуществлять церковные таинства, прежде всего, Евхаристию, и давали власть прощать или не прощать грехи: «Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин 20.23). Поэтому для Церкви всегда была так важна апостольская преемственность – прямая непрерывная цепочка передачи благодати через рукоположение новым епископам. Стоило этой цепочке прерваться, и благодать была бы утрачена, а значит, были бы невозможны никакие таинства, невозможна Евхаристия, невозможно поставление новых епископов и священников, невозможна сама Церковь.

Постепенно значение епископов настолько возросло, что их стали отождествлять с самой Церковью. В III в. святой Киприан писал: «Тебе надлежит знать, что епископ в Церкви, а Церковь в епископе, и кто не с епископом, тот вне Церкви». Он считал, что в Церкви не должно быть никого выше епископа, каждый из которых независим и самодостаточен, действует по своему усмотрению и отдает отчет одному Богу. Впрочем, епископ мог, по своей доброй воле, советоваться с паствой, и тот же Киприан говорил, что никогда ничего не предпринимал без совета со своей общиной.

Епископы постоянно общались и переписывались друг с другом, поддерживая связь внутри единой Церкви. С конца II века уже известны соборы, на которые съезжаются епископы, чтобы решать общие церковные дела, обычно в рамках какой-то одной области: Рим, Карфаген, Эфес, Антиохия. Когда праздновать Пасху? Как относится к христианам-отступникам, которые раскаялись и хотят снова вернуться в Церковь? Можно ли христианам занимать государственные должности? Эти и подобные им вопросы обсуждались на местных соборах. Решения их были не обязательными, а рекомендательными. Никто не мог принудить епископа выполнить решения собора, он поступал по своему усмотрению. Например, карфагенский собор постановил, что еретиков надо перекрещивать заново (то есть крещение, осуществленное еретиками даже с апостольской преемственностью, недействительно). Многие епископы с этим не согласились и продолжали принимать еретиков без перекрещивания.

Когда речь шла о нарушении основ веры – то есть епископ сам становился еретиком – собор мог его низложить и отлучить от Церкви и назначить другого. Однако если епископа поддерживала паства, у Церкви не было средств заставить его выполнить свое постановление. Часто возникали расколы внутри общин, когда одна часть признавала назначенного собором епископа, а другая стояла на стороне старого. Но епископ-раскольник со своими сторонниками в любом случае оказывались вне кафолической Церкви и превращались в секту.

Епископа избирали все члены христианской общины. К кандидатам предъявлялись строгие требования, но они были уже не так высоки, как к семи диаконам, избранном на апостольском соборе. Там говорилось о людях «изведанных, исполненных Святаго Духа и мудрости», достоинства же епископа были более практичные, земные. Апостол Павел писал, что епископом должен быть человек, «хорошо управляющий домом своим, детей содержащий в послушании со всякой честностью; ибо кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещись о Церкви Божией?» В другом письме он дополнял: епископ должен быть непорочен, муж одной жены, детей иметь верных. Все эти качества указывали не столько на ревностного христианина (это подразумевалось само собой), сколько на солидного, надежного человека, пользующегося хорошей репутацией в обществе. Упоминание дома и детей не случайно: обращение в христианство часто происходило семьями, вместе со всеми рабами и домашними, поэтому семейная ячейка нередко превращалась в ядро новой общины, а глава дома естественно становился главой этой общины, то есть епископом.

Католики и православные

Православным (или ортодоксальным, т. е. «правильно учащим») изначально считалось все христианство. Слово это начали употреблять примерно с IV века, когда хотели отделить правильное церковное вероучение от еретического. Понятие «кафолическая», то есть всеобщая или вселенская Церковь, впервые появилось у епископа Игнатия Антиохийского во II веке. Долгое время оно тоже относилось ко всему христианству в целом. Разделение на католиков и православных произошло только после раскола церквей в XI веке: к западной отошло условное определение «католическая», а к восточной – «православная», хотя каждая из них до сих пор считает себя и католической, и православной.

Пресвитеры, диаконы, диаконисы и вдовицы

Изначально в Церкви существовало строгое правило: один город – одна община – один епископ. Но когда христиан стало больше, это уравнение пришлось нарушить: общины образовались в мелких селениях и деревнях, в каждой из которых верующим также требовались люди, которые могли совершать Евхаристию – главное таинство христианства. Можно было, конечно, поставить епископов в каждую деревню: так и произошло в некоторых областях, например, в Африке, где появились хор-епископы, то есть деревенские епископы. Но в большинстве мест епископы остались только в главных городах, а мелкими церквями стали управлять пресвитеры.

Пресвитеры или, как их сейчас называют, священники и иереи, выделились из епископов. Игнатий Антиохийский в начале второго века уже отличал одних от других: «Следуйте епископу как Иисус Христос Отцу, а пресвитерству – как апостолам». Из этого сравнения видно, что пресвитеры, или священники, – меньшая ступень в церковной иерархии. На практике это выражается в том, что у епископов и священников разная степень благодати: епископ может рукоположить священника, но епископа может рукоположить только другой епископ (или, точнее, «сонм», то есть собор епископов – как минимум трое). Евхаристию также может осуществлять только епископ или те, кому он доверит. Поэтому, если пресвитер причащает верующих в своей общине, он делает это только потому, что ему доверил епископ. Деление на епископов и священников сохранилось до наших дней, так же, как и третий главный чин церковной иерархии – диаконство.

Сан диакона – древнейший, он появился раньше епископов и пресвитеров. Диакон в переводе с греческого значит «служитель». Учреждение этой должности связано с началом разногласий в первой иерусалимской общине: жалобой эллинов на пренебрежение к вдовицам. «Тогда двенадцать Апостолов, созвав множество учеников, сказали: нехорошо нам, оставив слово Божие, пещись о столах. Итак, братия, выберите из среды себя семь человек изведанных, исполненных Святаго Духа и мудрости; их поставим на эту службу, а мы постоянно пребудем в молитве и служении слова. И угодно было это предложение всему собранию; и избрали Стефана, мужа, исполненного веры и Духа Святаго, и Филиппа, и Прохора, и Никанора, и Тимона, и Пармена, и Николая Антиохийца, обращенного из язычников; их поставили перед Апостолами, и сии, помолившись, возложили на них руки». («Деяния апостолов»).

С исчезновением апостолов диаконы стали помощниками епископов, продолжавшими, как и раньше, «пещись о столах», то есть заниматься хозяйственной деятельностью. Диаконом становился человек, как правило, молодой и энергичный, хорошо знавший свою паству и заботившийся о нуждах каждого собрата по вере. Большое значение придавалось тому, чтобы он не был пьяницей и корыстолюбцем, поскольку диаконы имели доступ к церковным деньгам и раздаче милостыни. Эту должность ставили в Церкви очень высоко. Диаконы ходили к узникам и больным, раздавали деньги и еду; они должны были не только помогать тем, кто приходил к ним с протянутой рукой, но и сами искать нуждающихся. Им предписывалось, как сказано в одном документе V века («Завещание»), «обследовать постоялые дворы, нет ли там калек и больных, не обнаружится ли какой-нибудь всеми брошенный больной». Диаконами могли быть и женщины – они назывались диаконисами и имели то преимущество, что могли свободно проникать туда, куда мужчинам путь был заказан, например, в женскую половину дома, к знатным христианкам, состоявшим в браке с язычниками.

Еще одна исчезнувшая ступень в христианской иерархии – вдовицы. Община особенно заботилась о самых неимущих членах – вдовах, потерявших своих мужей и не имевших никаких средств к существованию. Очевидно, из них выбирали старшую, которая следила за обеспечением всех остальных. Вдовицами становились пожилые женщины безупречной репутации, хорошие матери и жены, имевшие только одного мужа, известные своими добрыми делами, помогавшие странникам и беднякам и почитавшие апостолов («умывавшие ноги святым», как писал апостол Павел).

Где собирались христиане