Ливень

– Да, конечно, фрау Хубер, – кивнул я, просовывая указательный палец в отверстие, оставленное пулей в шляпе. – И эта прекрасная фройляйн тоже.

А спустя час мы уже сидели за накрытым столом, сервированным дюжиной различных блюд, и ели столовыми приборами с белых фарфоровых тарелок. Убеждён, что еда должна красиво подаваться и быть вкусной. Мой каприз. Наверное, это всё из-за армии, в которой я провёл столько лет. Мятый котелок с серой кашей или коричневой водянистой похлёбкой с куском отвратного хлеба из года в год сделали меня эстетом.

Анна, приведённая в божеский вид фрау Хубер и моей служанкой Мартой, ела с жадностью, впрочем, также, как и Боцман, никогда не страдавший плохим аппетитом. А вот стажёр мой что-то взгрустнул и уставился на свои руки. Он то поворачивал их ладонями то вверх, то вниз.

Домоправительница моя и по совместительству воспитательница дочери с презрением смотрела на эти манипуляции. По её мнению, трапеза не время для игр. А вот Клара в жёлтом платьице и с волосами, собранными на затылке в узел, смотрела на Ганса с интересом, болтая ножками в сандаликах, свисающих со стула. Какая же она всё-таки у меня красавица!

– Мне кажется, что у меня руки в крови, – медленно произнёс стажёр, бросив на меня виноватый взгляд.

Анна, поправив рукой жидкую прядь волос, выбившуюся из-под платка, ловко, орудовала вилкой, забрасывая в рот картофель и мясо. Курносый нос девчонки, покрытый веснушками, втягивал ароматы покрывающих стол блюд, а глаза сверкали от восторга. Наверное, никогда она не видела столько еды перед собой.

Я кивнул на увлечённую девчушку Шумахеру. Поставив локти на стол и сплетя пальцы перед собой, спросил:

– Ганс, смотря на неё, ты всё ещё чувствуешь, что твои руки в крови?

Парнишка замешкался, наблюдая за счастливой и живой рабыней, подавился слюной, пытаясь что-то сказать, кашлянул, а затем просто отрицательно помотал головой под внимательным взглядом Боцмана, улыбнувшегося так, как это умеет только он один – уголком рта.

– Нет, – наконец-то коротко выдавил из себя стажёр, всего секунду разглядывая свои пальцы, а затем решительно вооружившись ножом и вилкой. – Теперь нет, герр Бюлов. Я вас понял.

Глава 3. Подарки капризной Мёрт

Старая карга всегда умела удивить. То она умудрялась перевернуть во время спокойной погоды почтовый пароходик, из-за чего вся поверхность воды была покрыта раскисшими посылками и письмами (словно кусками медицинского пластыря, кое-как налепленными горе-доктором на тело больного), то затопить Серый квартал, хотя накануне у набережной вода доходила только до нижней отметки, выскобленной на гранитных глыбах. Но больше всего древняя река обожала приносить подарки городской страже.

– Сколько сегодня?

– Двое, герр инспектор, – отчеканил стражник с пышными рыжими усами вытянувшись перед офицером.

– Двое – это ещё ничего, – глубокомысленно произнёс Гобкинс, с аппетитом уплетая пирог с рыбой, купленный по дороге на происшествие. – Вот в среду, с утра, их пятеро вытащили.

Любопытные горожане, радуясь выглянувшему из-за хмурых туч солнышку, столпились вокруг оцепления из стражей, вытягивая шеи, шушукаясь и приобретая немудрёный товар лоточников, разносивших простую, но вкусную еду. Двигая челюстями и чавкая так же как инспектор, обыватели с интересом поглядывали за действиями рыбаков, орудовавших в воде шестами с металлическими крючьями.

Первым вытащили высокого господина в дорогом шерстяном костюме и чёрных длинноносых туфлях. Его раздувшееся от разложения, покрытое пятнами тело долго не могли подцепить, чтобы утянуть в сеть, с помощью которой и подняли бы на пристань. Багры повредили шею и правую руку мертвеца, обнажив тёмное, холодное мясо кровь, из которого уже почти не сочилась.

Затем из вод Мёрт подняли молоденькую девушку, выглядевшую в серо-белом платье до пят как настоящий ангелок. Участь джентльмена избежала её, и тело оказалось не повреждённым крючьями. Если бы не иссиня-бледная кожа, бедняжку вполне можно было бы принять за спящую.

– Что ты видишь? – спросил я Шумахера, закрывавшего нос и рот надушенным платком.

Чуть склонившись над телом мужчины, паренёк, борясь с приступами рвоты, произнёс:

– Судя по костюму, покойный человек состоятельный. Одни туфли чего стоят. Сшиты на заказ. У моего папеньки такие были, – бросился в воспоминания Ганс, но под моим взглядом тут же одёрнул себя. – Кхм… На вид мужчине лет пятьдесят. Умер дня три назад.

– Два, – уточнил я, пожёвывая палочку лакрицы. – Вода тёплая, вот и разбарабанило его. Всё?

– Всё.

– А причина смерти?

– Трудно сказать, – Шумахер осторожно, будто покойник мог его схватить, ещё раз оглядел труп. – Он же так опух, и пятна эти… может, утонул, упав с пристани в воду?

В толпе за нашими спинами кто-то смеялся, кто-то плакал. Обычная реакция на мертвецов.

– Его убили, – заявил я, краем глаза заметив среди людей поношенный цилиндр Боцмана.

– Убили? – удивился стажёр, со страхом уставившись на речного краба резво ползущего по штанам покойника.

– Конечно. Смотри, из кармашка жилетки торчит обрезанная цепочка. Видишь? Самих часов не видно.

– Мог потерять…

– На пальце правой руки нет кольца. Также белый след на коже остался и на левой – видимо, от массивной печатки. Кошелька при нём тоже наверняка не найдём.

– Ну конечно! Его ограбили! – звонко шлёпнул себя ладонью по лбу Ганс.

– Да, – согласился я. – Предварительно ударив в переносицу. Скорее всего кастетом. Видишь гематому на лице и характерную вмятину?

Чтобы рассмотреть повреждения на теле, Шумахер вынужден был сесть на корточки, но резкий запах от тела заставил его отпрянуть.

– Так он умер от удара?

– Нет, утонул, – я взглянул на Гобкинса, который закончил трапезу и, сверкая глазами, направился к нам. – Удар лишь на время отключил его.

– С чего вы взяли?

– Посмотри на глаза. Сосуды полопались, он задохнулся.

– Здорово! – изумился парнишка, всё же осмелившийся заглянуть в лицо трупу. – И откуда вы всё это знаете?

Торопясь и слушая стажёра вполуха, я сделал пару шагов по пристани и замер над девушкой.

«Не более двадцати лет. Ухоженная. Волосы, лицо, ногти на руках ровные и чистые. Грязной и тяжёлой работой не занималась», – подумал я, приподнимая пальцами руку за рукав. А вот это уже интересно!

– Бюлов! Ты что тут делаешь? – заорал Гобкинс, вытирая толстые жирные губы рукавом и так уже покрытым разнокалиберными пятнами. – Это моё дело! Убирайся прочь!

Внимательно рассмотрев подушечки пальцев девушки, я расправил спину и дружелюбно улыбнулся хаму.

– Приветствую, инспектор. Позвольте я вам помогу.

Харкнув мне под ноги, офицер топнул от злости ногой.

– Ты правильно сказал. Я инспектор, а ты – младший инспектор, поэтому вали отсюда подобру-поздорову!

Лицо Гобкинса покраснело, а кулаки сжались. Кажется, он так и не простил мне того, что я обставил его в расследовании убийства отца Боне. Что ж, если природа не одарила мозгами и смекалкой, то родственник в магистратуре вполне сможет компенсировать сие недоразумение.

– Можно я возьмусь за расследование смерти девушки? – продолжая улыбаться, спросил я инспектора.

Уже готовясь разразиться новыми проклятиями, Гобкинс замер на месте.

– Шлюшки? Да кому она нужна? Поди, от несчастной любви в воду бросилась.