Багаж императора. В дебрях России. Книга вторая

Что ж, решение вопроса было очень интересным. Другого выхода у нас не было. Все это заняло у нас почти всю ночь. Немного вздремнув, мы поутру стали собираться в дорогу. Не буду много рассуждать об этом, скажу, что все закончилось нормально. Большую роль здесь сыграл дипломатический паспорт Стопфорда и его талант импровизации. Мы наблюдали за всем этим издали, готовые вмешаться каждую минуту. Но все прошло гладко, его даже не проверяли. Перейдя границу, он повернулся и прощально махнул нам рукой.

–Надеюсь, он все доставит по назначению в целости и сохранности, – сказал я Эдварду.

Тот согласно кивнул головой, и мы отправились в обратный путь, чтобы подготовиться к поездке в Царское Село. Худо-бедно, но на решение вопроса с драгоценностями мы потратили полторы недели.

И снова Царское село

Утром мы поехали на железнодорожный вокзал, чтобы совершить запланированный вояж. Отпустив извозчика, вошли в здание вокзала. В это время из-за угла выскочил мальчишка, разносчик газет, и звонким голосом закричал последние новости: «Расстрел царской семьи в Екатеринбурге!». Я остановился, пораженный услышанным.

–Эй, малец, пойди сюда, – бросив ему мелочь, я взял газету. На первой полосе ее было напечатано решение Президиума ВЦИК, признавшего расстрел царя Николая II правильным.

–Какое кощунство! – подумал я. – Какие дикие нравы! Что же теперь делать?

Я не знал, как реагировать мне на это сообщение, единственное, что бросилось в глаза, – то, что семья царя перевезена в безопасное место, то есть жива. Значит, нужно срочно принимать какие-то меры для их спасения. После Царского Села необходимо искать возможность выезда в Екатеринбург. Очевидно, мои эмоции были написаны на моем лице, так как Эдвард, молча наблюдавший за мной, стиснул мою руку и повел в здание вокзала.

–Сочувствую тебе, – сказал он.

–Но мы должны выяснить, правда ли это или очередная утка, которую распространяют большевики. Поэтому давай сначала выясним все в Царском Селе, а затем возьмем курс в Екатеринбург, – и потащил меня к поезду, отправлявшемуся по нашему направлению. Как ни странно, в поезде нашлись свободные места, на которых мы и расположились. Постепенно под действием монотонного стука колес большая часть пассажиров начала приходить в полусонное состояние, мерно покачивая головами. Не избежали этого и мы. Видно, сказалось напряжение последних дней. Поезд шел медленно, с большими остановками, и только к вечеру мы оказались на месте. Это было к лучшему: меньше внимания будет вызывать наш визит во дворец. Желающих извозчиков туда ехать на ночь не нашлось, поэтому мы были рады старому деду, который на телеге не возражал нас подвезти как транзитных пассажиров. Договорившись о цене, мы с комфортом устроились в ароматно пахнущем сене, разбросанном там для удобства. Дед сел спереди, и мы тронулись в путь.

–А что вы там забыли, господа хорошие? – спросил он.

Вопрос застал нас врасплох, поэтому пришлось выкручиваться.

– Да в общем, ничего. Мы специалисты по каминам. Вот, говорят, там они испортились, и для того, чтобы их отремонтировать, послали нас.

– И то дело, – сказал дед. – А то последнее время, когда проезжаешь мимо дворца, особливо вечером, такое зарево стоит над ним, а порой и дым прет в небеса. Народ уже не знал, что это. А оказывается, камины, то есть печи по – нашему.

Мы с Эдвардом переглянулись.

–Да, именно печи. Только их там много, и они, наверное, забились, поэтому нужно их прочистить, – ответил я деду, думая совсем о другом.

А мысли мои были совсем нерадостные. То, что сказал крестьянин, свидетельствовало о том, что активность янтарного кабинета была наивысшей, и именно это влияло самым прямым образом на те события, которые происходили.

–А как вы чувствуете себя, когда над дворцом стоит зарево?

–Да каждый по– своему. Голову начинает давить, как обручем, ломит в висках, и такая злость берет на себя и на весь мир, что готов прибить кого угодно.

–Ну и такое случается? – уточнил я.

– Слава Богу, пока такого не было! – и дед, щелкнув кнутом, быстрее погнал лошадь по дороге.

Вскоре показалась ограда дворца, тонкой нитью опоясывающая его со всех сторон. Охраны нигде не было видно. Мы вопросительно посмотрели на деда. Он, поняв наш вопрос, ответил:

–Идите вон туда, там калитка открыта, пройдете через нее – и вон к той дверке. Там они все и сидят.

–Кто они? – проявил я любопытство.

–Как кто? Солдатики, которые охраняют. Ну, прощавайте, – и, получив причитающуюся плату, уехал.

Мы так и сделали. Постучавшись к караульным, мы представились и рассказали, что приехали чинить камины.

–А что на ночь? – спросил начальник караула.

–Дак, выехали-то утром, а приехали только сейчас. Или вам рассказать, как ходят поезда? – высказал я ему свое возмущение.

–Да ладно, и так знаю, что сейчас творится. Так что вы намерены делать? – спросил он.

–Да, если вы не против, начнем сейчас осмотр, чтобы не терять времени, а завтра уедем.

–Да как хотите. Вон Степан отведет вас к основному камину, а дальше вы уж сами. А то и правда, хоть их сейчас и не топят, а зарево какое-то почти каждый день висит над дворцом. И ребят трясти начинает, как в лихорадке. Следуя за Степаном, мы прошли в центральный зал, где находился основной камин. За окном было уже темно. Наш провожатый довел нас до камина, а затем оставил нас одних заниматься ремонтными делами. Проголодавшийся Эдвард открыл сумку и решил перекусить. Однако я воспрепятствовал этому. То, что нам предстояло сделать, лучше было проводить не на полный желудок, потому что моральные и физические перегрузки могли быть очень сильными и наш организм мог не выдержать и дать сбой в виде разных неожиданных действий. Я в двух словах обрисовал ему эту ситуацию, и он, мгновенно согласившись, убрал все съестное обратно. Прежде чем приступать к путешествию в зазеркалье, где, собственно, на определенном уровне и обитает непонятная сущность янтарного кабинета, надо было проверить его состояние. В камине был спрятан механизм, который открывал единственное окно в янтарном кабинете, позволявшее рассмотреть его конструкцию изнутри. Зайдя в зев камина, я осторожно стал прощупывать его свод у себя над головой, пока не обнаружил выступ, являющийся основным пусковым рычагом этого механизма. Надавив его так, чтобы он вошел внутрь свода, я выбрался из камина и пригласил Эдварда следовать за мной. Пройдя через две комнаты, мы очутились у одной из задних стен янтарного кабинета. Здесь висела картина, изображавшая одно из морских сражений периода Петра Великого. Я приподнял ее и надавил рукой просто на стенку. Она подалась вовнутрь, а затем отъехала в сторону.

Опасное путешествие по Зазеркалью

Перед нами открылась внутренняя часть янтарного кабинета в виде конструкций из серебра, на которых покоились янтарные панели, прикрепленные к стене коваными металлическими стержнями. Я зажег свечу и внимательно все осмотрел. Вроде все было в порядке, только в одном месте из-за неплотно подогнанных янтарных накладок пробивался свет, и тянулась струя воздуха, заставлявшая колебаться огонек свечи. Задние конструкции всех панелей были в полном порядке. Собранные в единое целое вот таким образом, они представляли собой специальную камеру, которая, включаясь, создавала определенные вибрации, действующие избирательно и целенаправленно, в зависимости от того, чего кто-то хотел добиться. Именно отсюда шел свет, излучаемый панелями: он поднимался в воздух и распространялся по всей площади, окружая дворец ярким свечением желто-белого света. И от его интенсивности зависела и степень выполнения заданной цели. Когда вихревые потоки начинали биться о стенки панелей, оттуда появлялась всякая нечисть, самых разных форм и начинала свой кошмарный танец, свидетелями чему мы были не так давно. Итак, вроде все нормально, никаких сюрпризов и неожиданностей не предвещалось. Теперь можно было приступать к решению нашей основной задачи, а именно: если не прекратить, то, по крайней мере, хотя бы уменьшить интенсивность негативного воздействия этого кабинета. Поставив все на место и отпустив запорный механизм, я проинструктировал Эдварда, как себя вести в случае всяких неожиданностей. По мере того как я рисовал ему возможные ситуации, лицо его вытягивалось и приобретало испуганное выражение.

–Неужели все то, что ты мне рассказываешь, – это правда?

–Да, друг мой, это только то, что можно предвидеть, и с чем я уже сталкивался. А то, что еще может произойти и во что оно выльется, – этого никто не знает. Поэтому надо быть морально готовыми ко всему и быстро реагировать. Именно правильная реакция является нашим спасением. Так что соберись и готовься.

Я подошел к тайнику, расположенному слева от камина под декоративной тумбой, и достал оттуда необходимые инструменты для своей специфической работы. На Эдварда я надел уже не раз спасавший меня оберег в виде древнеславянской буквы Ж, означавшей здоровье и процветание. Затем мы поднялись на второй этаж и остановились перед зеркалом старинной работы, скрывающим вход в зазеркалье. Перед началом действий я попросил Эдварда надеть темные очки, которые не только закрывали глаза, но и имели темные стекла сбоку. Это являлось очень важным, потому что в тоннеле, в который мы собирались войти, порой изливался такой яркий и злой свет, что его было видно даже через закрытые веки. Он сбивал с толку и вызывал дезориентацию. А нам необходимо было четко придерживаться своего маршрута. Конечно, путеводителя по зазеркалью не было, но меня всегда выручал мой волшебный перстень, который я надел. Его мерцание указывало нам необходимое направление и предупреждало об опасности.

Глубоко вздохнув и собравшись с духом, я зажег свечу и стал ею водить кругами, нащупывая точку входа. Спецификой перехода была сложность обнаружения точки входа, потому что она постоянно блуждала по зеркальной поверхности. Обнаружить ее и поймать требовало большого искусства и терпения. Постепенно я нащупал искомое место, и когда оно завибрировало, надавил рукой. Зеркальная поверхность отошла в сторону, открыв вход вовнутрь. Перед нами было отверстие с рваными краями, которое постоянно пульсировало, пытаясь восстановить первоначальную форму. Я крикнул Эдварду, чтобы он синхронно повторял мои движения, и мы буквально ввалились вовнутрь и покатились по наклонной поверхности куда-то вперед по слабо освещенному коридору. Вскоре поверхность выровнялась, и мы остановились, столкнувшись друг с другом. Поднявшись на ноги, я осмотрелся. Мы находились перед перекрестком, который имел в своей основе три направления. Казалось бы, чего проще: бери и иди по любому и смотри по сторонам. Если бы у нас была такая возможность, может быть, мы так и поступили бы. Однако наше нахождение здесь лимитировалось горением той свечи, которую мы оставили у входа. Если мы не успеем вовремя, то вход закроется, и мы останемся здесь навсегда. Такая перспектива меня не устраивала, поэтому я выбрал очень большую свечу и по часам отметил время ее горения. Время у нас еще было. Второй проблемой было то, как ориентироваться здесь и не заблудиться. Учитывая то, что стенки тоннелей представляли собой живую субстанцию, делать мелом отметки на ней не было никакой возможности. Поэтому компасом в этом хаосе служил только мой перстень. Повернутый на руке в другую сторону, он четко указывал направление движения обратно. Но пока нам нужно было идти только вперед. Встал вопрос, куда идти: налево, направо или прямо? И никакой подсказки, никакого движения, которое дало бы возможность определить ориентиры.

Внезапно с левой стороны на центральную площадку прямо перед нами выкатился шар и закрутился на месте. Затем, остановившись, он стал раскачиваться из стороны в сторону, пока не замер. Потом из него показалась рука, которая махнула приглашающим жестом, и шар покатился по центральному коридору, призывая нас следовать за ним. Я глянул на перстень. До этого горевший тускло, он стал наполняться ярким светом и словно тянул вперед. Переглянувшись, мы с Эдвардом двинулись за шаром. Я шел впереди, периодически поглядывая на перстень, а англичанин прикрывал сзади. Пока было все нормально. Так мы шли минут пять. Вдруг шар остановился, подпрыгнул на месте и лопнул в воздухе, пронзенный яркой молнией. Несмотря на очки, вспышка света ослепила нас, и когда мы обрели способность воспринимать действительность, то оказалось, что мы находимся не в коридоре, а в какой-то комнате и являемся свидетелями каких-то ужасных действий.

Вот два чудовища своими третьими руками тащили пятирукого собрата, который жалобно блеял и пытался своим длинным хвостом вытащить бутылку из груди одного из троеруких. Тот жестко боролся за свое драгоценное имущество, пресекая все попытки пятирукого. Затем мимо проскакала голова на трех ногах, щелкая зубами налево и направо. А впереди, под потолком, головами вниз сидели три старушки и резались в карты, причем проигравшая должна была принять нормальную позу, то есть перевернуться наоборот, что ей удавалось с трудом. На нас никто не обращал внимания. Я посмотрел на перстень, он горел так же ярко. При повороте налево свечение его падало, при повороте направо происходило то же самое. Значит, нам надо было идти вперед. А куда? Везде мелькали всякие фигуры и предметы, которые, то проносились мимо, то сталкивались с огромным грохотом. Очевидно, это было то, что люди теряли в нормальном мире. Потом они попадали сюда и по инерции летели вперед, пока не находили себе какого-нибудь места. Некоторые пробивали стены и выпрыгивали наверх, пропадая из виду, очевидно, возвращаясь в свой мир. Вполне вероятно, слова о том, что кто-то теряет, а кто-то находит, являлись сущей правдой. Именно эти вернувшиеся предметы и были находкой для многих людей, так же, как и потери. Без этого мир не мог бы существовать.

Переждав этот звездопад потерянных вещей, я двинулся вперед, маня за собой компаньона. Мы медленно прошли мимо играющих старушек, чуть ли не наступили на хвост прыгающей мышеловке и еле увернулись от пыхтящего монстра, с наслаждением поедающего резиновые шарики. Когда они лопались у него в животе, он заглатывал новые, с наслаждением прислушиваясь к очередному хлопку, одновременно открывая рот для выхода накопившегося воздуха. Недалеко от монстра начинался новый тоннель, непохожий на те, которые мы прошли. Он горел каким-то необычным светом, и по нему ходили разноцветные круги, то собираясь воедино, то разбегаясь в разные стороны. Когда мы подошли поближе, круги приобрели четкие очертания. Если вдалеке они были просто разноцветными огоньками, то приближаясь к выходу, они приобретали очертания кругов с остро заточенными концами, которые как бы охраняли это место от посторонних. Позвенев у входа пару мгновений, они опять уходили вдаль, превращаясь в игривые огоньки. Нам следовало выбрать позицию, чтобы в момент их ухода проскочить вовнутрь, тем более, что и перстень горел ровным интригующим светом. Примерившись, мы в одно мгновение прыгнули вслед за уходящими кольцами и оказались в этом таинственном тоннеле. Над нами сразу стал кружиться рой разноцветных огоньков, словно приглашая поиграть с ними.

Не обращая на них внимания, мы двинулись дальше. По мере нашего продвижения тоннель стал вибрировать – сначала мелкой дрожью, а затем более существенно, заставляя сгибать ноги в коленях, чтобы удержать равновесие. От вибрации по его бокам появились окна, по мере приближения к которым нас встречали страшные рожи, корчившиеся из этих окон. Чего мы только не насмотрелись! Вибрация прекратилась, когда мы достигли золотой клетки, которая висела в конце коридора. За ней была пустота. Осторожно, чтобы сильно не раскачать ее, мы забрались внутрь, так как это был единственный путь дальше. Сначала с клеткой ничего не происходило. Она висела, раскачиваясь от наших неосторожных движений, затем внезапно дернулась, словно рыба, попавшаяся на крючок, и резко пошла вверх, развивая бешеную скорость. Воздух, летевший нам навстречу, вдавил нас в пол клетки, и внезапная остановка дала возможность возобновить спертое от этой гонки дыхание. Лифт висел над бездной, раскачиваясь из стороны в сторону. Напротив дверцы появился портик, словно приглашая нас войти. Я открыл ее и сделал осторожный шаг, ощущая твердую поверхность. Почувствовав нас на себе, портик медленно поплыл к видневшемуся вдалеке входу, который выдавало периодическое свечение разноцветных огней. Войдя внутрь, мы очутились в огромной светлой комнате, в которой не было ничего. Остановившись сначала при входе, мы затем стали обходить ее вдоль стены в поисках возможных дверей, однако пол под нами стал колебаться, менять цветовую гамму и внезапно исчез из виду, открыв нам возможность посмотреть внутрь. Держась за Эдварда, я глянул вниз. И к своему удивлению, увидел панели янтарной комнаты, которые парили в воздухе. То есть это были не натуральные панели, а их образы, которые передавали свое особое состояние реальным панелям, а они передавали его дальше в пространство. Вокруг панелей летали какие-то птички, носившие к ним что-то в клювах, порхали красивые бабочки, своими крыльями стряхивая накопившуюся пыль. Обработанные панели вытирала какая-то белокурая женщина с распущенными волосами. Вытерев их насухо, она ложилась сверху на панель, накрывая ее всю собой, и оставалась там минут десять, словно передавала им какие-то тайны. Очевидно, так происходила зарядка панелей той энергией, которая была необходима на данный момент. На полу лежал кусок какой-то бесформенной массы, который то поднимался, то опускался и при этом тяжело клокотал. Внезапно, словно почувствовав мой взгляд, женщина подняла голову вверх, и наши глаза встретились. Сначала ее взгляд выражал любопытство, а затем, словно вспомнив что-то страшное, она внезапно закричала пронзительным голосом, от которого заложило уши. Бесформенная масса заколыхалась и стала расти, приобретая очертания спрута, качающегося на тонкой ножке, который всей своей массивной частью пытался выбраться наверх, чтобы разобраться, в чем дело. Черты лица женщины исказились, и она преобразилась в страшную мегеру, у которой появились огромные зубы и когти. Она поплыла впереди спрута, поднимаясь к нам и издавая устрашающие крики. Я пристально всматривался в ее глаза, и постепенно в моей памяти всплыли очертания ока, которое постоянно преследовало меня. Это были ее глаза, это была она, душа янтарной комнаты, та, которую успел вложить сюда прусский мастер. Однако встретиться нам не пришлось. Почти перед самым носом у них смотровое окно закрылось, и мы снова оказались в пустой комнате, переживая увиденное. Очевидно, таким образом мы были представлены друг другу. И такая своеобразная встреча была как бы обменом визитных карточек. Теперь мы знали о существовании друг друга и искали скорейшей встречи. Я посмотрел на часы. Прошла половина отпущенного мне времени. Надо было быстро выбираться отсюда и там, внизу, искать тех, с которыми мы сейчас только что познакомились.

Схватив ошеломленного Эдварда за руку, я бросился к выходу. Клетка стояла на месте. Как только мы забрались туда, она рухнула вниз. Полет был так стремителен, что, казалось, наши внутренности вот-вот вырвутся наружу. Однако плавная остановка все поставила на свои места. На ватных ногах мы вышли в коридор и остановились, чтобы отдышаться и сориентироваться. Везде в ответвлениях был пульсирующий свет, но кольцо звало нас влево, туда, где мелькали какие-то огоньки. Зная, с чем нам придется встретиться, мы вели себя более уверенно. Быстрым шагом мы достигли очередного перекрестка и застыли на месте. Нас уже ждали. Очевидно, это была первая линия обороны, которая состояла из кучи огромных жаб, возглавляемых бородатым козлом, одетым в штаны, с большой дубиной в руках.

Увидев нас, он проблеял:

–Куда путь д е е ержим, добры молодцы?

–Тебя забыли спросить! – ответил я.

–Велено не пущать! Вас там не ждут, – снова проблеял он.

– А это мы сейчас увидим, – ответил я и надел припасенные для такого случая ежовые рукавицы. Это были специальным образом изготовленные рукавицы, которые с прикосновением к такой вот нечисти вызывали у нее страшную боль и конвульсии. Когда Эдвард экипировался таким же образом, я дал команду на прорыв. Мы двинулись вперед, разметая на своем пути эту мерзость, которая сразу превращалась в вонючую слизь от соприкосновения с нами. Первым пострадал бородатый козел, который хотел своей дубинкой пригвоздить меня к полу, но, получив удар по своей морде, развернулся рогами назад и улетел, бездыханный, в сторону. Эдвард руками и каблуками давил жаб, выщелкивая их внутренности, которые лопались с громким звуком. Везде стоял шум и кваканье. Еще мгновенье – и мы прорвались вперед. Остановились, чтобы перевести дыхание и убедиться, что нас никто не преследует. Как оказалось, сзади действительно никого не было. Я глянул на часы – время поджимало. Кивнув партнеру в знак одобрения его действий, мы снова двинулись вперед. Пробежав еще немного, мы наткнулись на обрыв, который шел отвесно вниз. На другой его стороне виднелось какое-то движение. Вдруг оттуда показался летящий шар, который ударился в стоящее возле нас приемное устройство, затем откатился по желобу вбок, и, приподнявшись в воздух, полетел обратно. За ним таким же образом прилетел второй шар, затем третий и так далее. Я понял, что это наш единственный шанс попасть на ту сторону. Объяснив Эдварду, что надо делать, я, изловчившись, когда шар был на подъеме, обхватил его двумя руками и вместе с ним полетел над бездной. Шар был очень гладкий и так и норовил вырваться из рук. Но мне удалось удержаться на нем, так как на мне были ежовые рукавицы, не дающие возможности моим рукам соскользнуть вниз. Затем мы нырнули в приемное устройство, при этом я в него не вписался и, получив удар по плечу, откатился в сторону. Через пару шаров показалась голова летящего Эдварда. Он сцепил руки замком и обхватил шар ногами. Казалось, и зубами он держится за него, опасаясь упасть вниз. Повторив мои действия по приземлению, он опустился в изнеможении рядом со мною. А шары продолжали летать, с громким стуком падая в желоба.

Передохнув немного, мы двинулись дальше, сверяясь на ходу со свечением перстня, горевшего ровным огнем. Усталость била по нервам, заставляя вздрагивать от любого шороха. На каждом повороте мы ожидали подвоха или какой-нибудь неприятности, готовой ударить по нашим эмоциям и привести их в шоковое состояние. Поэтому осторожно, исследуя любой подозрительный угол, мы медленно продвигались вперед. Вскоре мы вышли на тихую площадь, где ровным счетом ничего не происходило. Только медленно вниз падали хлопья снега, покрывая своим белым пухом пол. Но холодно не было. Это в какой-то степени насторожило меня. Ведь не бывает снега без холодной погоды. А значит, здесь какой-то подвох. Подав знак Эдварду, чтобы он был осторожен, я медленно вошел в снегопад и поднял голову, чтобы увидеть, откуда все это берется.

Только я поднял голову вверх, как все преобразилось. Снег застыл на месте, а вместо него на меня стали сыпаться небольшие льдинки, которые постепенно увеличивались в размерах и медленно планировали вниз. Первоначально они были кристально чистыми, а затем на них стали появляться какие-то знаки, рисунки, тексты, а потом прямо пошли какие-то картинки с узнаваемыми лицами. Вот царевич Алексей на деревянной лошадке несется куда-то вскачь, а вот Александра Федоровна вычитывает детей за какой-то проступок, а это сам император курит свою папиросу и задумчиво смотрит вперед. Интересно, что он там видит? Эти льдинки – картинки планировали вниз и, достигнув пола, разбивались вдребезги, оставляя после себя осколки то ли льда, то ли горькой судьбы, которую каждый из нас когда-нибудь испытал, хоть один раз. Для многих это было очень горькое испытание, ставившее перед выбором: или вперед, или назад. И очень мало было таких людей, которые, невзирая на трудности, выбирали дорогу только вперед. Труден и тяжел был их путь, но в итоге они получали то, чего хотели. Правда, и цена этого была довольно высокой.

Так и сейчас, глядя на летящие картинки, я пытался определить, что они несут в себе, о чем предупреждают, что хотят сообщить мне. Ведь все это не просто так. Нужно уметь прочесть их. Надо покопаться в своих мозгах и увидеть все со стороны, особенно то, что не понятно вблизи. На расстоянии все видится по-другому, более объективно, более правдиво. Решив взять все это на заметку, чтобы на досуге разобраться в этом, я двинулся дальше. По мере моего продвижения вперед ледяной вальс уменьшал свою интенсивность, словно давая мне возможность следовать дальше.