Багаж императора. В дебрях России. Книга вторая

Первым на это решился Эдвард, а за ним скромно прошествовал Стопфорд. Пока они делали замеры, я высказал модистке свои пожелания в том, чтобы нижние юбки были из прочной ткани, это необходимо нам для кое-какого сюрприза. Мадам вежливо ответила, что у нее есть такое полотно, которое «и слона может выдержать». Такой ответ обрадовал меня, потому что весь наш расчет строился на этом. Когда очередь дошла до моих антропологических измерений, я вежливо отказался, сказав, что двух таких новых прелестных дам будет достаточно, а я буду выступать в другом качестве. Присев рядом с нами, хозяйка предложила прийти на примерку послезавтра. За это время она подберет по нашим размерам необходимые части женского туалета, а все остальное будут шить. На этом мы расстались, довольные друг другом.

Непосредственно в квартире Вера занялась внешним видом молодых людей. Заставила убрать усы и подбрить бакенбарды. Затем вытащила парики и надела их на головы Эдварда и Стопфорда. После этого она взяла пудру и крем и занялась их внешним видом. Когда Верочка закончила накладывать грим, передо мной предстали две молодые прелестные девушки – брюнетка и шатенка, одетые в брюки и мужские штиблеты. Полюбовавшись на результаты своей работы, Вера достала из сумки две юбки и широкие блузки и заставила ребят все это надеть на себя. Когда они облачились в одежду и вдобавок надели женские ботинки без каблуков на шнурках, она заставила их ходить по комнате то быстрым, то медленным шагом, постоянно подправляя их походку. Так продолжалось до вечера, пока изможденные и вспотевшие ребята не попросили пощады. Как оказалось, это было только начало. На следующий день все повторилось снова, и они маршировали под ее команду, как заведенные, ругаясь про себя втихомолку и периодически бегая на кухню, чтобы испить холодной воды. Но до конца выдержали это «издевательство». Зато их походка приобрела грациозность и какую-то женственность. Юбка не цеплялась за туфли, а широко парила при ходьбе, что создавало определенный шарм.

–Ну, более менее, нормально,– заявила она, наконец, придирчиво поглядывая на уставших англичан.

–Теперь надо примерить то, в чем вы пойдете на маскарад, и тогда можно поставить точку.

Утром мы, собравшись, заехали в театр за артисткой и отправились в ателье. Здесь, в примерочной, в течение двух часов ребятам подгоняли платья, то укорачивая, то приподнимая подол. При этом мы особое внимание обратили на нижние юбки. Как оказалось, они действительно были очень прочны, и их даже руками было порвать тяжело. Закончив примерку и прикупив большой кусок полотна, мы, рассчитавшись с модисткой, поехали домой. Здесь я, оставив ребят отдохнуть, отвез Верочку в театр, положил тихонько в знак благодарности сверток с продуктами, заявив, что чуть позднее мы обязательно встретимся. Она устало кивнула мне и представила руку для поцелуя. Прощаясь, мы понимали, что, возможно, не встретимся больше никогда.

Теперь наступала пора проведения основного этапа нашей операции. Мы стали изучать систему охраны дворца, смену караула и то, как осуществляется набор уборщиц. Оказалось, что этим занимается местный совет. Он набирает людей для работы на различных участках, выдавая за это продуктовые пайки.

Покрутившись там целый день, я нашел подходы к одному из сотрудников и за бутылку виски, и мясные консервы получил наряд на уборку дворца. В него были вписаны вымышленные фамилии, что не снижало его ценности, так как документы охрана не проверяла. Достаточно было этого куска бумаги, чтобы тебя пропустили во дворец.

Приехав на квартиру к Стопфорду, я торжественно положил на стол эту бумагу и во всеуслышание заявил, что теперь мы на один день официальные уборщики Владимирского дворца. Поэтому завтра, взяв с собой необходимый инвентарь, мы едем туда. А сейчас садимся, берем в руки полотно, ножницы и нитки и делаем карманы на юбках. Кроме этого, пришиваем к ним широкие лямки в виде подтяжек, чтобы они под тяжестью не сползли вниз. Также к лифчикам делаем вставки, которые затем заполним различными драгоценными предметами. Эта работа продолжалась у нас до поздней ночи. Только около трех часов мы закончили наши приготовления и улеглись спать.

С ведром за бриллиантами

Ранним утром, забрав заранее приготовленные тряпки, ведра и веники и надев на себя платья, ребята были готовы к действиям. Я придирчиво осмотрел их, кое-где подправил парик, одернул кофты и пригласил их на выход. Проходя мимо меня, Эдвард ехидно усмехнулся:

–Не заигрывай,– и гордо прошествовал мимо.

Со стороны прохожий мог увидеть двух молодых скромно одетых симпатичных девушек, которые в сопровождении парня мастерового вида с шутками и прибаутками садились в пролетку. Мы специально выбрали экипаж скромнее, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Подъехав ко дворцу, мы остановились и пешком пошли к солдатам, охранявшим вход. Там стояли два бравых усатых молодца, которые, взяв наш наряд, по слогам прочли его, и старший приказал открыть дверь. Младший, косясь на Эдварда, побежал выполнять приказание и, когда англичанин проходил мимо, попытался ущипнуть его за нижнюю часть тела. Эдвард от неожиданности подпрыгнул, выронил ведро и тонко пискнул. Затем, налившись краской, хотел врезать пощечину шутнику, но, увидев мой грозный взгляд, застыл с поднятой рукой. Оправившись от смущения, он поднял ведро, оттолкнул солдата и прошел мимо. Сзади раздавался хохот старшего, которого рассмешила эта сцена.

–Ну, Степан, ты даешь! –воскликнул он, вытирая выступившие от смеха слезы. – Прям, сразу в масть. Напужал девку, теперь, поди, заикаться будет. Да и вторая ничего, – сказал он, подкручивая усы. Ну да ладно, пущай народ работает, а ты давай закрывай дверь,– сказал он младшему, когда я уже зашел вовнутрь. Дверь захлопнулась за мной с тяжелым стуком, затем заскрипел ключ, и все затихло.

Мы очутились в прихожей, из которой наверх вела великолепная мраморная с золотой решеткой лестница. На ее пролетах стояли изумительные большие светильники, состоящие из пяти шарообразных ламп, а на стенах искрились зеркала с цветочным орнаментом. В конце лестницы располагалось огромное зеркало, покрывавшее почти всю стену. Получалось, что, когда человек поднимался вверх, он видел себя в разных ракурсах, отражавшихся на зеркальной поверхности, которые сопровождали его до тех пор, пока он не доходил до огромного зеркала и не вырисовывался там во весь рост.

Несмотря на утреннее время в холле было темновато, поэтому я, пока ребята медленно поднимались по лестнице, отошел в сторону в поисках выключателя. Он находился с левой стороны лестницы. Я подошел и включил его. Сначала ничего такого необычного не произошло. Лампы постепенно зажигались одна за другой, выбивая темноту из лестничных углов. Но когда свет загорелся ярко и ровно, произошло нечто непонятное. Из цветов, нарисованных на зеркалах итальянским мастером, с двух сторон вырвался рой желтых пчел, который, сердито жужжа, бросился на ребят, уже достигших верхней лестничной площадки. Причем этот рой приобретал очертания острого серпа, который поворачивался то в одну, то в другую сторону, словно примериваясь, куда лучше ударить. Эта картина, отражаясь в зеркалах, приобретала жуткое зрелище, повторяясь во всех подробностях. Я крикнул им, чтобы они были осторожными, и, очевидно, сделал это вовремя, так как Эдвард, развернувшись на мой крик и увидев летящий на него острый серп, на уровне отработанных рефлексов выдвинул в качестве защиты ведро с тряпками. Наткнувшись на него, пчелиный серп разрезал ведро пополам и, запутавшись в тряпках, потерял свою силу, а затем с громким стуком осыпался рядом в виде желтоватых жемчужин. Стопфорд застыл в недоумении, поглядывая то на меня, то на изумленного Эдварда.

Понимая в душе, что на этом сюрпризы могут не закончиться, я осторожно ступил на лестницу. Вроде бы все было в порядке. Я сделал шаг, второй – все было спокойно. Тогда я стал медленно подниматься к ждущим меня наверху ребятам. Они испуганно смотрели в мою сторону, ожидая всего что угодно. Но пока все было нормально. Я уже одолел первый лестничный пролет и повернул ко второму, ведущему к большому зеркалу. Внезапно мой взгляд упал на зеркала, откуда вылетели пчелы и где до сих пор качались цветы, потревоженные их полетом. Я увидел одну, не понятную мне особенность, которая заключалась в том, что, вместо того, чтобы повторять мои движения, зеркала, наоборот, отражали непонятно что, изображая какую-то фигуру, совершенно не похожую на меня. Она все делала в противоположность мне, причем ее лицо нельзя было рассмотреть: оно было подобно какой-то маске, то удлиняющейся, то расширяющейся. Я решил не обращать на это внимания, может, это была галлюцинация, и продолжал продвигаться вперед. Когда я одолел последний пролет и предстал перед зеркалом, оно затуманилось. Затем в нем начали происходить вихреобразные движения, которые превратились в воронку, начавшую затягивать в себя всех стоящих здесь. Вот полетели и исчезли остатки ведра Эдварда, затем, поднявшись вверх, исчезли желтые жемчужины. За ними последовала швабра. А воронка все набирала силу, грозя затянуть всех нас туда. Эдвард уже еле держался на ногах, схватившись руками за ближайшую лампу, стеклянные колпаки которой, не выдерживая давления, стали лопаться один за другим, обдавая его острыми осколками. Стопфорд упал на пол и катился назад в зев воронки, пытаясь зацепиться за все то, что попадало ему под руки. Это ему удавалось с трудом. Дальше всех от этого ужаса находился я, поэтому меня только начало тянуть к зеркалу, как вдруг непонятные фигуры выскочили из зазеркалья на стенах и стали вполне ощутимо толкать меня вперед. Это вывело меня из оцепенения, и я, приложившись пару раз по мерзким закрытым физиономиям, одним броском бросился вниз и выключил свет.

Мгновенно все прекратилось. Фигуры, топтавшиеся сзади, исчезли. А воронка, потеряв свою силу, стала с ужасным ревом замедлять свое движение, выбрасывая обратно все то, что она успела затянуть вовнутрь. Стопфорд поднялся с пола и потирал ушибленные места, а Эдвард, отцепившись от лампы, с удивлением смотрел на жалобно плачущие остатки воронки. Постепенно гул затих, и в самый последний момент в зеркале мелькнуло чье-то лицо, бросившее мимолетный взгляд на нас, – и все пропало. На полу вперемешку лежали наши орудия труда. Самое интересное было то, что все мгновенно стало на свои места. Не было разбитых ламп и стекол. Но о происшедшем напоминали разрезанное пополам ведро Эдварда, удивленные лица моих товарищей, с недоумением смотревшие на зеркальную поверхность и боявшиеся сделать шаг, чтобы двигаться вперед.

–Так, ребята, вы что, пришли сюда рассиживаться, или решать конкретные вопросы? – вывел их я из оцепенения.

–Марш, быстро вперед. Все, что надо, уже произошло. Стопфорд, где схема комнат? Давай быстро ее сюда, – стал командовать я, выводя ребят из оцепенения и подходя к ним поближе.

Они сразу засуетились, собрали ведра и тряпки, и пошли вперед, поглядывая на схему, которую достал Стопфорд. Пройдя через анфиладу комнат, мы через Малиновую гостиную наконец-то попали в Мавританский будуар, где находился тайник. Все стены его были украшены арабской вязью, которая, затейливо переплетаясь, охватывала всю площадь будуара. Именно в этой вязи и находились ключи от тайника, который еще надо было найти по схеме. Для того, чтобы в ней разобраться, мы уселись на диван под высокой нишей, сделанной в мавританском стиле. Рядом с нами оказался камин со старинными часами, стрелки которых показывали ровно двенадцать. Очевидно, их давно никто не заводил, и использовав, весь свой прошлый завод, они остановились, словно гадая, куда двигаться дальше – вперед или назад. В углу возле окна находилась небольшая углубленная ниша с полочками, перед которой стоял резной арабский столик. Именно здесь, согласно схеме, и нужно искать тайник. Следуя записям, сделанным княгиней, Стопфорд встал напротив камина, сунул руку за часы и повернул механизм против часовой стрелки. Затем, посмотрев наверх на арабскую вязь, стал поворачивать стрелки часов, чередуя их положение в цифрах от двенадцати до семи. При этом, определив очередную цифру, он сдавливал механизм часов двумя руками. В ответ раздавались мелодичные щелчки, говорившие о том, что механизм, спрятанный в часах, находится в рабочем состоянии. Шифр был спрятан в каменных розетках, расположенных по всему ажурному потолку. После того как было набрано необходимое количество цифр, он подошел к нише, осмотрел ее со всех сторон и, подтянув стоящий рядом пуфик, залез на него. Окинув глазами раскрывшийся перед ним вид, Стопфорд протянул руку к верхнему углублению одной из колонн и что-то вдавил там. Раздался щелчок, и ниша вышла из углубления. Внутри оказалась металлическая дверца, которую Стопфорд открыл имеющимся у него ключом. Там оказалась целая куча свертков из специальной ткани. Они были пронумерованы и опечатаны сургучом.

–Зачем такие сложности? – спросил Эдвард, – не проще ли было устроить тайник как-то по-другому.

–Да нет, мой дорогой. Не забывай, что дворец строили немцы, а они любят порядок и всякие штучки. А что касается этого, – и я кивнул на мешочки, – то не забывай, что княгиня тоже немка.

–Что вы там возитесь? – сердито прошипел Стопфорд.– Давайте быстрее все прятать!

И начался длительный процесс загрузки наших нижних юбок. Мы, исходя из размеров мешочков, пристраивали их, то в карманы юбок, то в бюстгальтер. Наконец Стопфорд, облегченно вздохнув, вытащил последний, достаточно большой и увесистый мешок. Когда мы начали пристраивать его, оказалось, что для таких размеров наши карманы не предусмотрены. Недолго думая, я обернул его мокрой тряпкой и бросил в ведро. При этом сказал Эдварду:

–Будут проверять, поднимешь тряпку и покажешь, что там больше нет ничего.

После этого мы поставили на место нишу, предварительно закрыв сейф, и протерли все места, как бы делая влажную уборку. На все эти действия у нас ушло часа три. Затем вышли в Малиновую гостиную и стали делать там уборку. Надо признаться, это была очень сложная работа, тем более, что ребята постоянно ощущали на себе тяжесть спрятанных драгоценностей. Но я специально настоял на этом, чтобы они пообтерлись в новом для них качестве и немного подустали, приведя себя в рабочий вид. Когда начало темнеть, я предложил закончить работу и спуститься вниз, поскольку для выхода из дворца это было самое подходящее время: старая смена охранников уже устала стоять, а новая еще не пришла. Учитывая эту ситуацию, можно было попробовать пройти с наименьшими потерями и для девичьей чести, и для нашего секретного багажа. Спустившись вниз, мы привели себя в порядок и постучали в дверь. Позевывая, ее открыл все тот же молодой парень.

–Чего то вы седни задержались? – поинтересовался он.

–Так убирать сколько надо, тут и месяца мало, – ответил я.

–Оно, конечно, так, ну пошли к старшему.

И мы направились к пожилому солдату, который со смаком покуривал махорку.

–Все, отработали, подписывай бумагу, да мы пойдем, – предложил я ему.

–Счас, – ответил он, доставая из кармана наш наряд и слюнявя карандаш,

Подписав, он протянул мне бумагу, и его взгляд упал на ведро, которое держал Эдвард.

–А что там в ведре вы прячете, а ну покаж! – и он медленно стал подходить к нему.

Не растерявшись, Эдвард выхватил из ведра тряпку и показал ему пустое дно.

–Ха-ха-ха, – засмеялся тот.– Это я вас попужать. Ну ладно, идить,– и махнул нам рукой.

Развернувшись, мы двинулись на площадь в надежде поймать извозчика. Когда Эдвард проходил мимо молодого солдата, у того дернулась рука с целью проверить его ягодицы, но, увидев колючий взгляд англичанина, он сразу отвернулся и стал чесать затылок. Мои партнеры пытались идти ровно, как на параде. Но это удавалось им с трудом. Тяжесть от спрятанных сокровищ так и норовила их согнуть. Поэтому, когда мы поймали ехавший мимо фаэтон, все вздохнули с облегчением. Самая тяжелая часть работы была позади.

Когда мы добрались до квартиры Стопфорда, ребята в изнеможении повалились в кресла, а затем в буквальном смысле с остервенением стали сбрасывать надоевшую женскую одежду и побежали в ванную смывать грим. Я только мог им посочувствовать. Пока они приводили себя в порядок, я достал бутылку виски и стаканы, налил их до половины. Напиток им понравился. Уютно устроившись в кресле и закрыв глаза, они стали наслаждаться его ароматом. Выждав, минут пять, я задал вопрос:

–Ну и что дальше?

–А дальше – завтра с утра бежать, чтобы как можно скорее все это вывезти за границу.

–И в какую сторону вы намерены обратить ваш взор?

–Я думаю, разумнее всего будет в Финляндию. Она рядом и не так сильно охраняется. Дипломатический паспорт у меня есть. Остается придумать сейчас, как спрятать драгоценности, и можно отправляться в путь. Надеюсь, вы меня подстрахуете? – заявил Стопфорд.

–Почему бы и нет. Начатое дело надо доводить до конца, – ответил я, ловя утвердительный взгляд Эдварда.

–Ну а теперь, джентльмены, пока вы еще в трезвом рассудке, давайте подумаем, как спрятать драгоценности.

Стопфорд, допив виски и с сожалением поставив стакан, встал и отправился в соседнюю комнату. Минут через десять он вышел с кожаным чемоданом средних размеров.

–Вот в нем, я намерен разместить наш груз.

–Ну, давай открывай, посмотрим, как можно будет это сделать.

Чемодан состоял из двух отделений и различных карманчиков с ремнями разной длины. Его днище было достаточно прочным, а верх мягким, закрывающимся на замок. Мы стали рассматривать и прощупывать чемодан со всех сторон, думая о том, как рационально распределить драгоценности. В итоге Стопфорд выдвинул идею, с которой, за неимением лучшей, мы согласились. Было решено сделать внизу чемодана потайное дно, а сверху забросать его вещами. Кроме этого, по бокам внутреннего обода чемодана, на тканевую основу пришить вставки, в которых также разместить мешочки малых размеров.

Вскоре работа по перепланировке чемодана закипела, и он стал преображаться на глазах. Из другого чемодана выломали дно, а ткань пустили на окантовку. Устраивал все это и прошивал Эдвард. У него это получалось лучше всех. Когда все было готово, мы рассортировали мешочки по размерам и стали подавать их Эдварду, который пристраивал их в определенное место и прошивал. Затем плотно уложили дно чемодана и закрепили все это второй крышкой. Однако возникла проблема с самым большим мешком. То, что в нем лежало, представляло собой обруч, усеянный камнями, – это мы определили на ощупь. В тайник его пристроить было нельзя, не позволяли размеры. Тогда Эдвард взял большой лист бумаги, положил в него мешок, а сверху прикрыл нарезанными кусками хлеба, вареного мяса и сунул туда еще головку луковицы. На наши недоуменные взгляды он ответил:

–Если будут все-таки проверять, то это пища, которая так необходима человеку. И пусть этот сверток лежит сверху, забивая собой все остальные запахи.