Оценить:
 Рейтинг: 0

Перстень с Русалкой

Год написания книги
2021
1 2 3 >>
На страницу:
1 из 3
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Перстень с Русалкой
Владимир Марс

В полутёмной пилотской кабине тускло мерцают приборы.На табло жарко пышет бордовым цветом аварийный сигнал: «ОСТАТОК КИСЛОРОДА – НИЖНИЙ ПРЕДЕЛ».Внизу в обзорном фонаре кабины проплывает странная планета, скрытая от глаз плотной занавеской облаков.Что-то в ней не так. Но что?Пилоты мельком обменялись взглядами. Ну… Была – не была…

Перстень с Русалкой

Владимир Марс

© Владимир Марс, 2021

ISBN 978-5-0055-1376-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Перстень с русалкой

Ритуалы Любви на русалиях – КУПАЛО.

– Эльза, – это не Земля, или на Земле произошёл Всемирный Потоп! Я сидел в кресле пилота, закинув руки за голову, и жадно курил сигареты одну за другой. Навигатор Эльза (моя любимая жена, на первом месяце беременности), сидела на рабочем месте «штурмана» в нашей летающей «тарелочке» с экзотическим названием «Лимпопо», и напряжённо изучала «Землю», высоты 120 километров, с помощью локатора. В кабине царила слабая «лунная» невесомость…. Мы находились на орбите Планеты, которая внешним обликом материков и океанов, была очень похожа на Землю? На электронном счётчике времени упрямо светился 2025 год. – Я не верю этому прибору Эльза, когда мы «пикировали» на Солнце, – он остановился и стоял несколько часов, – нарушил я зловещую тишину, нависшую ощутимым вязким облаком в нашей кабине. Моя молодая 17-ти летняя жена, наконец оторвала свой взор от экрана локатора и уставилась на меня невидящим тоскливым взглядом…. – Кроме того! – я выдохнул сразу три кольца ароматного дыма, – У меня возникли сомнения, что мы правильно летали вокруг Солнца, – продолжал я преподносить ей отвратительные факты…. – С чего ты это взял Сергей – объясни? – спросила она печальным голосом. – Смотри сама – Эльза! Представь, что мы сидим в созвездии «Большой Медведицы», прямо на полярной Звезде – Джурве, и, свесив ножки, смотрим вниз на наше Солнышко! – я многозначительно посмотрел в её синие марсианские глаза, прикрытые косынкой длиннющих ресниц. – Сергей! – прекрати свои эротические намеки, я устала, – она дёрнула плечом и нервным движением поправила упавшую на лоб белокурую прядь волос. – Нет, Эльза! – продолжал я, как говорится «капать на мозги», – Только моя подсознательная память, а не твои Высшие Знания Космоса, позволили нам выбраться из гравитационной ловушки нашего Солнца. – Иначе бы ХАНА, – сгорели бы мы все в термоядерной печке. Сгорели бы! – я печально покачал головой, как китайский болванчик. – Продолжай, – она согласно кивнула своей пушистой головкой, – Убедил! – Не убедил, а победил, потому что это не эротика (как ты вульгарно выражаешься), – а продолжение Рода человеческого, и заповеди наших Великих Предков которые надо чтить, уважать и знать! Поэтому, я повторюсь! – тут мой голос зазвенел закалённым металлом. – Говори же быстрее, – Серёжа, тут каждый час нам дорог, кислорода осталось на 15 суток, – всего ничего, – она вскочила и нервно забегала босиком по кабине пилотов. – Почему ты босая? – спросил я, подходя к шкафу и выбирая среди разноцветных комбинезонов два, – с защитой от радиации. – Не знаю…. наверное, куда-нибудь закинула свои лапти, – ответила она неуверенно. Я пропустил это откровение мимо ушей. – Эльза на картине Сурикова «Боярыня Феодосия Морозова», изображена старухой (хотя ей было всего 25 лет), и она была очень красивой и она показывает народу два перста, которыми нужно правильно выполнять «крёстное знамение». – Ведь так! – я пристально посмотрел на свою жену. Она кивнула головой. – Так вот садист, – Патриарх Никон, в 1666 году (обрати внимание на три шестёрки), произвёл лукавую реформу русской православной церкви, заручившись поддержкой, слабоумного государя Алексея Михайлович Романова (сына первого Романова Михаила Федоровича, который коварно отобрал престол у Князя Пожарского) …. Уму непостижимо? – я покачал головой, – Князь Пожарский собрал дружину и мечом взял власть в Москве. Именно он выгнал поляков из кремля, а на престоле оказался вдруг предатель из бояр, – который открыл ворота кремля полякам? Почему так произошло? История как обычно скромно умалчивает? – Возможно, у Михаила Романова был большой авторитет среди боярского собрания, – задумчиво поправила меня Эльза. Я фыркнул, – Боярское собрание? Ты ещё скажи – «Дума», – я засмеялся. – Земский староста, – я стукнул кулаком по ладони, – Кузьма Минин, отдал на ополчение треть своего имущества, – он создал дружину, которая и вошла в Кремль, поляки с позором бежали, – продолжал я «гвоздить», – Что помешало Князю Пожарскому сесть на московский престол? – Притормози, Сергей, – взмолилась Эльза, – не всё так просто. – Кому сесть на престол решал не Князь Пожарский, – а Церковь, точнее митрополит Филарет (попавший в опалу при Борисе Годунове), и носившего в миру имя Фёдора Никитича Романова….

Я рассмеялся, – Вот ты сама и ответила, Эльза, – я захлопал в ладони, – вот кто посадил на престол своего слабоумного сыночка Михаила Фёдоровича Романова. – Короче, – Духу не хватило Князю Пожарскому сесть на московский престол! – Спаси и сохрани меня, грешного, Господи…. Эльза ошарашенно затихла. – Так вот, при Алексее Романове пришёл к власти, – этот рыжий Патриарх Никон, который и сгубил эту молодую боярыню Морозову в земляной яме! – А она была очень, очень красивой! Я горестно вздохнул, поглядел в обзорный фонарь кабины пилотов, на мёртвую планету – похожую на Землю (но только похожую), и обречённо махнул рукой…. Эльза с сердитым унынием ответила: – Я не понимаю, Сергей к чему ты это всё говоришь, нам жить осталась 15 дней, а там кислород кончится и всё – хана! – Не буди «лихо», – приказа умирать я ещё не давал! – О, кэй? – Окэй! – А что дальше будем делать? – Ну чего ты смотришь, своими красивыми глазами, – не поняла? Эльза отрицательно мотнула головой. – И сегодня все на Земле продолжают креститься во всех церквах «щепотью»? Этот ложный обряд, который ввел Патриарх Никон – от лукавого! Эта рыжая бестия Патриарх Никон всех несогласных с его реформами стал сжигать на кострах и гноить в земляных ямах! Так был живьем сожжён на костре протопоп Аввакум…. – Это так важно сейчас для нас? – она нервно дёрнула плечами. – Да важно, – Эльза! Два перста создают мощный режущий луч в энергетике человека, – которого боится вся нечистая сила, а щепоть, замыкает в «ноль» энергетику человека, – я широко развёл руки и показал две фиги. – И эта «Мудра»! – Я выдержал паузу, – по Станиславскому, – названа Мудрой «Жизни» и она лечит, между прочим, половое бессилие, – и женскую фригидность! Я нервно подошёл к приборной доске пилота и постучал указательным пальцем по прибору, показывающим уровень радиации на этой выжженной Планете, которая проплывала под нашими ногами укутанная мрачной дымкой радиоактивных облаков. – Что ты скажешь на счёт этого, – уровень радиации здесь почти как в Чернобыле? – Я насчитал только на одном этом материке пять воронок от атомных бомб и одну от водородной бомбы, – я зябко передёрнул плечами «Б-р-р-р». – Вот смотри Эльза, тут без всякой эротики! Я сложил второй и третий палец вместе и перекрестился приговаривая: «Север» – прикоснулся ко лбу. «Юг» – прикоснулся к лобку. «Запад» – правое плечо. «Восток» – левое плечо: – меня закрывают! Только после этого крёстного знамения можно браться за штурвал самолёта или за оружие, или, – я затаил дыхание, – и наконец то прелюбодействовать с любимой женой, – заржал я как сивый мерин!

– Так я и спрашиваю, – я закурил новую сигарету. – Почему старообрядцы, вместо того, что бы этого Патриарха Никона не окрестить, как положено, взяли и сбежали в Америку, на Аляску? А это целый миллион человек, сохранивших веру своих предков?

– Сергей ты очень много куришь! – фыркнула как сиамская кошка Эльза.

– Дорогая! Курение помогает мне думать, – сколько можно это тебе объяснять! – Пойми сейчас только мой процессор, – я постучал ладонью по своей голове, – способен нас спасти от жуткой смерти, – удушья! Я смотрел на эту планету обезображенную атомными взрывами. Никакой зари, никакой мягкости рассвета, горизонт обнимало голубое электрическое зарево, первый луч солнца пронзил пилотскую кабину, как огненная стрела. Я отвернулся. Зрачки Эльзы стали вдруг огромными – фиолетовыми. – Разве уже день? – спросила она приглушённым голосом. Я проигнорировал её бессмысленный, нелепый вопрос. – Садись и слушай Эльза. Так вот сидим мы на «Норде», свесив ножки, и смотрим вниз на Солнце. Что мы видим: Земля летает вокруг Солнца против часовой стрелки, делая один оборот за один год! – Так? – Так! – ответила Эльза, – глядя на меня остановившимся взглядом. – Значит, – хмыкнул я, – за год пролетают времена года: Лето, Осень, Зима, Весна, – я почесал свой затылок и задумчиво нажал на кнопку громкой связи: – Люд-а-а! – Принеси кофе (для меня), и чай для – Эльзы. – Пожалуйста! – На чём мы остановились? – Ты остановился на временах года. – Нуда, нуда! – А мы летали вокруг Солнца, по часовой стрелке и значит, времена года менялись наоборот: Весна, Зима, Осень, Лето! Следовательно, мы улетели в прошлое, а не в будущее? – я сел в кресло пилота и, закрыв лицо руками, – дико захохотал. – Какой я Идиот, какой я Идиот! – бормотал я, качаясь всем телом, как китайский болванчик. Эльза и Люда стояли и смотрели на своего командира. Они, наверное, думали, что я рыдаю? Но не тут-то было, ни единой слезинки не выползло из моих голубых глаз. – Я принесла вам кофе, – Апостол Сергей! – услышал я голос Людмилы. – Люд-а-а-а! – не называй меня Апостолом, – пожалуйста, – я стукнул кулаком по штурманскому столу. – Хорошо не буду, – командир Сергей! – быстро ответила она. – Вот так-то лучше! – я отнял руки от лица и улыбнулся Людмиле. – Можешь идти, – Спасибо! – я кивнул ей головой, – А ты Эльза останься! – Что получается Сергей? – мягко спросила она и нежно погладила мою бедную голову своей нежной, прохладной ладонью. – Получается, что мы улетели на 200 лет, – в прошлое Земли! – я тяжко вздохнул. – Это не Земля Эльза! – это абсолютно неизвестная нам Планета! – И здесь всего 15% кислорода, – совершенно не пригодного для дыхания и радиация! – Но я не знаю эту Планету (похожую на Землю), её нет в звёздных картах? – она потрепала меня за мочку уха и пожала плечами. – Да Эльза, я об-ши-б-с-я, – я новый Сусанин, а не Апостол. – Вот ударился бы я головой Обо-стол, да вот шишка мешает! – я криво улыбнулся. Глаза мои были сухими и злыми на самого себя…. – Так что будем делать Сергей? – Эльза смотрела на меня как на бога. – А что есть идеи? Как нам найти родную планету в несметном водовороте звёзд? Попытайся найти похожие созвездия? – тебя же учили этому! – мне хотелось засмеяться. Но когда глухой звук вырвался из моей груди, он явно не был похож на смех, скорее на тяжкий стон. – Мы должны, в конце концов, определить направление, – хмуро прошептала она. – Или время, – пробормотал я больше для себя, чем для неё. Видя её растерянность, я вздохнул: её красивый рот был сжат, складки скорби впервые пролегли двумя бороздками по её бледным щекам…. Не зря я говорил ей давай тормозить, а то улетим в другую галактику. А она, – нет, – летим, пока не увидим Солнце. Но вот сейчас мы видим это Солнце – что? Ни-че-во! Короче прилетели мягко сели, высылайте зап-частя: – фезюляж и лопастя! Хотя бы хоть хронометр, – наш, – правильно показывал….

Но стрелки часов и цифры на счётчике времени остановились, – почему-то, а потом снова пошли? Что это значит? И это многое значило! Это было, когда мы как Юнкерс, с переворотом на крыло, пикировали на Солнце. Может, улетели не на несколько часов, дней или даже веков, а на тысячелетия к чёрту на кулички? Существует ли по-прежнему Земля, колыбель человечества, или эта планета (что под нами), есть её сколок после какой-нибудь внеурочной войны в будущем или прошлом планеты? От таких тяжких мыслей можно просто сойти с ума, или как Геннадий Козлов, – сигануть, – на Солнце. Наверняка этот же чёрт тянул меня в тот же люк, но он (чёрт), не рассчитал, что была невесомость, а я забыл, что масса тела остаётся неизменной даже при невесомости. А вот у Гены невесомости как раз не было, а была перегрузка, и он добрёл до люка и нажал кнопку для его открытия. Да дела, – сгорел он бедняга?

Эльза сидела в каком-то коллапсе, уставившись в одну точку. Обычно так сидят люди провожающие покойника в последний путь…. – Я не могу опознать ни одного созвездия, – наконец она произнесла скорбным голосом, и стала трагически заламывать свои руки. – Эльза не устраивай истерик, – я ладонью взъерошил её пушистые волосы. – Я считаю, что у нас появился шанс. – Шанс? Какой шанс? На что? – На жизнь? – Эльза у нас есть «АРК – 5», приводная радиостанция, – давай попробуем её? А? – Давай Эльза включай, и ищи – рыщи, на всех диапазонах, а я сейчас вернусь, – я повернулся и лунной походкой направился к люку. – Ты куда Сергей? – крикнула она истерично. – НЕ в люк сигать, как Гена, не бойся, – в туалет! – я криво улыбнулся….

Через пять минут, я уже лихо влетел в кабину пилотов, слегка подтормаживая руками о перила лестницы. Все-таки «лунная» гравитация, установленная на борту «Лимпопо», идеальный вариант для путешествий в космосе. Единственный недостаток, что не следует забывать о массе тела, так как Второй закон Ньютона никто не отменял…. Эльза, надув от волнения щёки, сидела на своём «штурманском» кресле и сосредоточенно крутила настройку «гиро-полукомпаса» «АРК – 5». По своей сути это была приёмо-передающая радиостанция «РСБ» (радиостанция бомбардировщика), работающая в широком диапазоне частот – позволяющая слушать все частоты эфира, включая «УКВ»….

Эльза прошлась уже по длинным, средним и коротким волнам и понятно ничего путного не обнаружила кроме «космической музыки»…. – Мы должны уйти из этого гнилого угла…. – медленно процедила она сквозь зубы, и обожгла меня, своим колючим фиолетовым взглядом. – Мы? Нет. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, – я, весело спел ей куплет марша военных лётчиков. – На каком канале, Господи?! – простонала Эльза. – Эльза ты смотрела на «Жёлтом канале»? – Нет, ещё не дошла, до этой крайности, – буркнула она и внимательно посмотрела на меня взглядом злого гаишника. – Эльза! Я серьёзно: – «Желтый канал», – частота аварийной радиосвязи в 3000 килогерц. Это международная частота была в наше время, – Ты что, забыла что ли? – я ткнул пальцем в шкалу настройки…. Эльза обиженно встала и уступила мне кресло штурмана. Я молча сел в кресло и занялся приёмником: «Она что не понимает, что средние и длинные волны не проходят через ионосферу (она для них как зеркальная стена). Какого чёрта теряет время – горе моё луковое»? Переключив диапазон, я стал медленно крутить верньер в поисках «жёлтого канала»…. Сквозь потрескивание и шипящий скрип эфира, запели странные ноты, – что-то вроде протяжной морзянки, обрывки голосов, шипящий свист и рёв (чего только нет в этом эфире),и тут случилось чудо? – Эльза ты слышишь? – я включил громкую связь и снял гарнитуру…. Эльза ошарашенно глядела на меня тяжёлым взглядом полицейского у которого порывом ветра снесло с головы форменную фуражку…. – Мама…. – беззвучно сказала она. – Мама моя, что ж это…. – Садись Эльза! Садись, в твоих стройных, изящных ножках правды нет, – я кивнул на кресло пилота. – Нет не так! – я быстро перехватил её за руку за запястье. – Вначале перекрестись, как я учил тебя, – причём, – три раза, что бы никогда не забывала где находится Север, а где Юг, а потом уже садись в кресло….

Эльза перекрестилась под моим жёстким, контролем бормоча присказку…. И тут её печальное «похоронное» лицо растянулось в безупречной, улыбке – осветив шкалу «АРК-5» жемчугом своих зубов…. – Это же скрипка Страдивари? – молвила она с придыханием. – Может быть и Страдивари, я не специалист по скрипкам, – но то, что это Сальери, или Паганини, – однозначно! – Что это значит? – спросила меня Эльза, – задумчиво откидывая копну своих волос назад и приглаживая свои безупречные локоны руками…. – Это значит, – улыбнулся я, – что это «Лягро – Генделя», которое звучит на частоте 3-х мегагерц и прилетело сюда из Лондона! – Лягро – Генделя? – прозвучало в эфире только в 1901 году, – Эльза отшатнулась от приборной доски, и побледнела…. – Почему ты побледнела? – спросил я её, – да это Гульельмо Маркони. – Он, собрал электрическую схему радиостанции, и впервые выпустил в эфир эту музыку, – из Лондона, – полагая, что он этим застолбил приоритет, – открытия Радио, задолго до Попова! Эльза кивнула, соглашаясь, и сугубо по-женски стала осторожно привязываться к креслу пилота. – Но не тут-то было, – хохотнул я, – в 1943 году Верховный Суд США по делу «США против Маркони» вынес вердикт в пользу Николы Тесла изобретение радио с приоритетом 1893 года! – Я не об этом, – она энергично растёрла лицо ладонями, – получается, что это все же Земля? Я пожал плечами и взял в руки микрофон. – Я Эльза! Я Эльза! – кто меня слышит приём, – пробубнил я в эфир, скороговорку и, повернувшись к ней – ухмыльнулся: – Ты счастливая, – вызывай этого любителя музыки! – и сунул ей в руки микрофон, прикреплённый к «витому» проводу. Она мило улыбнулась, взяла в руку микрофон и голосом строгой «пионер-вожатой» начала вызывать абонента…. Я жадно закурил сигарету, прислушиваясь к эфиру. Прошло минут пять ничего пока не происходило. И тут в динамике, наконец, раздался на русском, детский ломающийся голос на выкрике: – Эльза, Эльза, – я Эрик Таубе, – слышу тебя хорошо, – приём…. – О Боже, они мне ответили Сергей! – она протянула мне микрофон, дрожащей от волнения рукой. – Молодец моя красавица, – я скорчил ей весёлую рожицу. – Эрик я борт-18, – слышу тебя хорошо. Я понял, всякий настоящий парень немножко русский, и…. – Обрисуй мне обстановку, – приём…. – Восемнадцатый, – я Эрик, мне 15 лет, а вы откуда и куда, – приём. Я повернулся к Эльзе и подмигнул ей: – Осторожничает, – боится! – Дай я поговорю! – Нет, – ответил я ей коротко, – и снова вызвал Землю. – Эрик, я 18-тый, сейчас не время играть в кошки-мышки, – говори как есть, у нас время уходит, – приём. – 18-тый – я Эрик, нас всего двое (я и сестра), мы в бункере под грунтом, взрослых нет, – приём. – Эрик, – у вас есть кислород, – приём. – 18-тый кислород у нас есть и много, – приём. – Эрик, я 18-тый на втором круге мы вас заберём, ты можешь видеть поверхность земли? – приём. – 18-тый у нас есть перископ кругового обзора, – приём. – Понял тебя Эрик, через 40 минут будем заходить на посадку, – музыку не выключай, – как понял? – приём. —П-о-о-нял вас хорошо 18-тый, музыку не выключать, – до-связи…. – Эрик – до-связи через 40 минут, – наблюдай в перископ с запада, – конец связи. – Уф-ф-ф – вот и поговорили, – я обернулся к Эльзе, – кислород у них есть, а ты боялась! – Я улыбнулся и крепко сжал ей правую руку. – Давай меняться местами, – зря ты моя красавица привязалась. – А вдруг? – она посмотрела на меня настороженным взглядом. – Они не блефуют, – ответил я её на вопросительный взгляд, – включив музыку на «жёлтом канале», они выдали своё место для всех…. – А если это приманка? – судорожно вздохнула она. – У тебя есть другие идеи? Она горестно покачала головой….

* * *

Приземлились мы как положено, накрутив 3 круга на «коробочке». Как в курсантской песне поётся:

«Моторчик надрывается, инструктор матом, лается, – Ах жизнь авиационная моя!

Коробочка построена, машина успокоена, – утюжу я воздушный Океан! Но тут беда случилась я, коробка развались я, И из коробки вышел «чемодан»….

Убрал газы, – спланировал, машину низко выравнил, И резко дёрнул ручку на себя! И получил косматую, скотину, Бородатую, – авиационного козла.

За эту огородную, скотину благородную, Схватил наряд на кухню на три дня…. Картошку чищу, маюсь я, с котлами Надрываюсь я, – Ах! Жизнь авиационная моя».

Эрик вполне профессионально «провёл» нас по «коробочке» к бункеру. Стрелка гиро-полукомпаса «АРК – 5», чётко повернулся на 180 градусов, когда мы прошли точно над его радио-приводом! Уровень радиации вокруг бункера был не значительный. Я не знаю, сколько это будет в «Зивертах» (такие размерности, мы не проходили в училище), а вот в Рентгенах (без защиты), это будет как доза на обычной флюро-графии (короче ерунда) ….

Но, «Бережённого, – Бог бережёт», поэтому мы с Людмилой одели защитные скафандры со свинцовыми прокладками, от радиации, а Эльзу оставили на борту, – за старшую! Я взял с собой «ТТ» и десантный нож, и парализующий фонарик, – на всякий случай….

Взявшись за руки, мы с Людой вскарабкались по осыпи к вершине холма (как объяснил нам Эрик). Я держал в правой руке «ТТ», снятый с предохранителя и готовый стрелять. Но врагов не было. Вообще никого не было. Был только обожжённый пологий холм. Ветерок посвистывал, раскачивая пушисто обросшие лишайниками обожжённые чёрные скелеты стволов, – бывших деревьев. Я выжидающе разглядывал черно-слепые бетонные надолбы, обнажившиеся из-за срезанного взрывной волной грунта и понимал, знал, что на нас с м о т р я т. Кожу буквально кололо сквозным, проникающим, прожигающим взглядом. Вокруг было мёртво всё, – как на кладбище! Под ногу попал пустой кроваво-красный баллон «минимакса», и я отшвырнул его сапогом. Баллон с лязгающим дребезгом покатился по гальке к подножию холма. Я проводил его взглядом: кто-то тушил пожар или это взрывчатка (на всякий случай), пусть лежит там внизу под насыпью…. Жуть. Дичь. Смертная безнадёга катастрофы, запустения, погибели…. Гнусно взвизгнула сталь, тоскливо заныли петли, на голову сухо брызнула ржавчина. На холме сдвинулась замаскированная стенка, открыв тёмный зев входного тамбура. Мы шагнули в призывно открытую стальную дверь. Мы стояли с Людой – привыкая к полумраку. Сзади раздался шорох, герметично закрывшейся двери и сразу вверху загорелся красный светильник, и полилась вода, смывая радиоактивную пыль в перфорацию ножных трапов. Я быстро спрятал «ТТ» в нагрудный карман и закрыл клапан. Душ прекратился и сверху подул сквозной теплый ветер сушилки. Мы молча стояли запертые стальными герметичными дверями внутри тамбура…. Бесшумно открылась ещё одна дверь и мы шагнули в тускло освещённый жёлтым светом коридор и бетонные ступени уходящие куда-то вниз…. – Господа снимайте свои скафандры, – и спускайтесь в бункер, – вы наши гости, – раздался хриплый голос Эрика в динамике. Мы расстегнули молнии скафандров, и остались в лётных серебристых костюмах на молниях. – Пошли Люда в гости, – раз приглашают, – «ТТ» и нож я переложил в специальные карманы лётного костюма. Я перевёл дух и отёр рукавом холодную испарину: «Фонарь, нож и пистолет взял»? Ну, пошли что ли? Лестничный марш был тускло, освещён оранжевым светом. Мы шли вниз в гулкую огромную пустоту, затопленную мертвой, стылой чернотой. – Свалкой пахнет, – старательно-живо прокомментировала Людмила. «Ахнет, ахнет!» – глухо прогрохотали наши берсы. – Кладбищем …. – угрюмо буркнул я и распахнул ещё одну незакрытую на замок дверь. – Ладно. Двинули в жилую зону, нам явно туда, потому что больше некуда….

В ярко освещённом зале у круглого стола стояли два подростка: мальчик 15-ти лет и белокурая девочка чем-то неуловимым похожая на Эльзу. Девочка была очень похожа на красивую куклу из сказки «Трёх Толстяков» (отметило моё сознание).

Кажется, ту говорящую куклу наследников Тутти звали «Суок»? Худенькая девочка, – подросток стояла, опёршись на высокую спинку стула, и смотрела на нас своими огромными васильковыми глазами, украшающими её очень миловидное лицо с изящным аккуратным носиком. Глаза у неё были васильковые и грустные. Одета она была в простенький сарафанчик розового цвета. Мальчик, – подросток по имени Эрик смотрел на нас прозрачными льдистыми глазами, которые лучились силой и нескрываемой радостью. – Здравствуйте господа, – сказал я, и протянул свою руку Эрику. – Меня зовут Сергей! – Я командир космического корабля, – прошу любить и жаловать. Моя помощница – Людмила! Люда кивнула головой и слегка присела, как и подобает леди. Эрик крепко пожал мне руку и блеснул прозрачными синими глазами. «Высокий и широкоплечий», – подумал я – как древний «Викинг», чувствуется крепкая как дуб порода! – Мы даже не чаяли, что кто-то нас услышит, – ответил он вместо приветствия. – Это твоя сестрёнка? – спросил я. Эрик кивнул и представил свою сестру: – Моя сестра, ей уже исполнилось уже 13 лет, – знакомься Изольда. Изольда подошла ко мне, сделала «реверанс», присела, и протянула мне руку для поцелуя. Я был вынужден поцеловать её маленькую холодную ладошку. Маленькая изящная головка на длинной лебединой шее, украшенная колье с бриллиантами. В её возрасте девочки, – подростки так и выглядят: стройная как берёзка узкое всё, – таз, запястья, щиколотки. Я редко встречал таких изящных девушек подростков, и имя Изольда ей очень подходило. «Гадкий утёнок», – который скоро расцветёт и превратится в дивного лебедя….

– Изольда? – ты сделана, наверное, изо-льда? – спросил я. Она улыбнулась и жеманно повела худеньким плечиком: – Моё имя означает «холодное золото», или просто «Красавица»! – Ты знаешь Изольда, что «холодное золото», – это есть «белое золото», или Платина и ты так похожа на мою жену Эльзу, что у меня даже голова слегка закружилась. Все натянуто засмеялись…. – Тут раздался громкий и взволнованный голос моей жены в динамике: – Сергей ответь мне немедленно! Как обстоят дела? Эрик кивнул мне на радиостанцию. – Ответьте Эльзе она очень волнуется…. – Эльза мы вошли и у нас пока всё в порядке, – до связи! – До связи, – облегчённо вздохнула Эльза. – Господа прошу садиться за стол, располагайтесь и будьте как у себя дома, у нас с Изольдой всё просто, – Эрик картинно развёл руками. – Кофе, Чай, или что покрепче, – спросила меня Изольда и окатила холодным взглядом, как сквозняком. Уф-ф, – точно изо-льда! Я засмеялся. – Люда будет чай, а я кофе, и ещё где у вас можно будет покурить, если можно – конечно?

Мы сидели за столом, который изящная Изольда украсила изысками и собственными изделиями из муки: золотистый хворост, пряники, блины, пирожки с консервированными фруктами и орехами, в каком-то экзотическом орнаменте украшали наш стол. Кофе много не выпьешь, а вот лечебный чай можно пить вёдрами (промывать почки), что мы и делали…. Первое напряжение от знакомства очень быстро рассеялось в процессе неторопливой обстоятельной беседы напоминающей фантастическую сказку. Важно как принимать новую необычную информацию…. Ведь много легче, – безопасней! – верить в реальность фантастической сказки, нежели признать осознанно очевидную фантастику реально происходящего не где-то, или когда-то, или с кем-то, но именно с тобой. Но и этого мало. Главное же заключается в том, что, признав и приняв, нужно ведь что-то делать! Задача сводилась к дилемме: иди туда, – не знаю куда, и зачем, – не знаю зачем? Жуть! Ужас! Страх! Вот те древние ощущения которые мгновенно до дрожи всплывают из глубин подсознания и как пробку из бутылки вышибают мужество, отвагу, смелость и человек падает на колени перед неизбежным и становится жертвой или трупом…. Но не таков был 14 -ти летний Александр Рюрикович, по прозвищу «Невский», которого три огромные детины пришли убивать: «Младший брат и сестрёнка забились в угол горницы, а Александр, подхваченный сзади удавкой за горло, выхватил за-сапожный нож и мгновенным движение руки „оскопил“ своего обидчика. Как это по-русски „оскорбил“? Дальше проще, схватив со стены меч изящным движением руки отсёк второму громиле буйную голову и стал гонять по терему третьего, пока не поймал и не узнал кто послал наёмных убийц и затем так же отправил его (куда положено) в Аид»…. И как искать того, – врага «Рода Человеческого», которого и в глаза не видел и не знаешь, как он выглядит? И страшишься встретить…. Страшишься, потому что сколько раз обманутый и сам обманывавший теперь поверишь. Поверишь в веру в человека – навсегда Человека! Откуда вдруг эта жутко-счастливая уверенность, откуда убеждённость мгновенного и безошибочного знания? Не важно. Важен следующий шаг. И будет страшно, как бывает страшно на кладбище ночью, или при виде огромной крысы, или шипящей змеи и будет страшно в открывшейся бездне, новом знании в открытии Мира…. Где проявился, пра-пра-внук Александра Рюриковича, чуть позднее? Да проявился он в 1800-х годах, когда Александр II, решил обвенчаться со Светлейшей Княгиней Екатериной Михайловной Юрьевской (княжной – смолянкой из рода Рюриковичей). Да, желал Александр Николаевич Романов, посадить на престол своего сына, Георгия от этой Княгини, что бы далее Россией правил Род Рюриковичей! Великолепный Царь, – правда, зачем он продал Аляску?

П Р И В Е Т И З П Р О Ш Л О Г О.

Да это был ротмистр барон Таубе, Виктор Рейнгольдович, – лучший оперативник, любимец военной разведки. Именно Таубе не единожды уберегал Царя Александра II, от смерти, и как это было, рассказал мне Эрик Таубе, в нашей застольной беседе: «В окнах флигеля горел тусклый свет. Лыков и Таубе бесшумно вошли в незапертые сени и остановились перед дверью. Алексей встал с правой стороны, прислушался; изнутри не доносилось ни звука. Сердце у него билось, как бешенное…. Виктор тоже прислушивался, потом коснулся зачем-то ладонью левого виска и замер так, словно задумался. Неожиданно он схватил Лыкова за рукав и сильно дёрнул на себя. От неожиданности Алексей не удержался, полетел и ударился об левый косяк. Хотел удивиться, но не успел. Внутри загрохотало, и в двери, там, где он только что стоял, появились три крупные дыры. Таубе властно отстранил Лыкова, отступил на шаг. Что-то мелькнуло – Алексей не успел рассмотреть, что именно, – и в двери на месте засова образовалось большое круглое отверстие. Барон всунул в него „смит-вессон“ и разрядил наугад, метя в углы весь барабан. Из комнаты послышались стоны и топот ног. – Бей! – крикнул Таубе. Лыков понял его с полуслова и припечатал дверь кулаком в правый верхний угол, над петлёй. Полотно с грохотом влетело внутрь, они ворвались следом и бросились в гостиную. Слева и справа от входа лежали двое: один, по виду мёртвый, второй корчился, зажав руками живот. Из-за занавески на Таубе кинулся верзила с ножом. Лыков помешать ему, не успел: барон сделал какое-то движение и, не задерживаясь, пробежал мимо верзилы дальше в комнаты. Летевший следом Алексей, увидел изумлённое лицо нападавшего уголовника: тот рассматривал свою руку, держащую нож. Предплечье было пересечено аккуратной трещиной, из которой торчал в сторону ослепительно-белый обломок кости. – А-а-а! – заорал бандит и упал на колени, зажав переломленную руку. Лыков обежал его и помчался дальше за бароном. В следующей комнате, куда он попал с секундной задержкой, ещё один громила тут же дважды выстрелил в них из угла. Алексей пригнулся и инстинктивно замедлил бег. Ротмистр необъяснимо быстро, – глаз едва успевал следить за ним, – перемещался по комнате какими-то необычными рваными рывками. Он сблизился со стрелявшим в доли секунды, – и снова пробежал мимо. А бандит упал. Ничего не понимая и ни в чём, не участвуя, Алексей несся следом. Такое впечатление, что всё вокруг, включая и его, договорились двигаться в замедленном темпе, как в пантомиме, и только барон с этим не согласился. Даже пули, летели словно понарошку, и барон Таубе легко их обходил…. Опять запаздывая, Лыков выскочил за ротмистром во двор и увидел калитку в заборе. Они вырвались в проулок. Саженях в десяти от них, резко брал разгон чёрный возок. На ходу застёгивая полость, откуда высовывался по плечи человек и оглядывался на них. Какой странный у него взгляд, подумал Лыков. Непереносимый! – Виктор, стреляй! Это Блоха! Таубе от бедра, не целясь, всадил веером шесть пуль в заднюю стенку возка. И те, одна за другой, с пересвистом ушли в небо. Стенка оказалась блиндированной! Лошади, испуганные выстрелами, ещё наддали и стремительно от них удалялись. Лыков упал в снег на живот и, стараясь целить под возок, по конским ногам, расстрелял весь барабан. Возок, не сбавляя хода, долетел уже до Полевой и собирался заворачивать. Таубе стоял рядом и торопливо перезаряжался, хотя видел, что бесполезно – уходят. Внезапно левая пристяжная села на круп, возок накатил на неё и завалился набок. – Молодец, Алёшка! Попал всё-таки! – закричал ротмистр и побежал к перекрёстку. Но тут из-за угла вылетела кибитка на полозьях, из опрокинувшегося возка мигом перебрались в неё трое, и лошади рванули. У Блохи был заготовлен запасной экипаж! Алексей в отчаянии сжал кулаки. Таубе остановился, вытянул руку с револьвером. Длинный ствол хищно нацелился, но выстрела не последовало. Кибитка быстро удалялась, до неё было уже более тридцати саженей. – Ну! – крикнул Лыков. Один за другим раздались шесть выстрелов. Несмотря на расстояние, Алексей хорошо видел, куда попали пули: пять, в шахматном порядке, пробили заднюю стенку, шестую барон почему-то положил ниже, вровень с полом. После шестого выстрела „смит-вессон“ переломился, экстрактор вытолкнул гильзы, кибитка скрылась за углом. Таубе оглянулся на Лыкова и пожал плечами: – Бывает…. – Надеюсь, хоть кибитка у них не бронированная, – вздохнул Алексей и свистком вызвал пошевни. Надо было ехать следом: барон мог ранить лошадей, зацепить кого-нибудь из бандитов. Когда пошевни завернули за угол, они чуть не врезались, в умчавшуюся было от них кибитку. Она елозила посреди улицы, лошади переходили, как хотели и тихо ржали. Какие-то темные полосы пролегли за ней по снегу. Лыков и Таубе выскочили из саней и подбежали к повозке. Алексей рывком оторвал полость, и на руки ему вывалился человек; из спины его тонкой струйкой стекала кровь. На облучке спал возница с такой же дырой в шее. Внутри они обнаружили ещё два тела. Белобрысый гигант тихо завалился в угол, он был мёртв, как и те двое. Четвёртый лежал на полу лицом вниз и стонал. Лыков бегло осмотрел его: пуля вошла бандиту в левый бок снизу, а вышла из гортани. Ранение было смертельным, жить уголовнику оставалось недолго. Лыков перевернул бандита лицом вверх и увидел непереносимый взгляд. Блоха – он же, царь уголовного мира России, посмотрел на него с ненавистью – и умер»….

– Что тебе Сергей, в этой исторической хронике, написанной Николаем Свечиным, – показалась странным? – спросил меня Эрик и задумчиво посмотрел мне в глаза. – Хм – я призадумался, – Во-первых, знаю, что означает этот жест, когда барон Виктор Таубе, прикасался ладонью к левому виску. – Ну и что это значит? – заинтригованно спросил Эрик. – Когда я летал на вертолёте МИ – 1, для того что бы разобрать что там бормочет диспетчер, всегда приходилось прижимать наушник ладонью к уху (и не только мне, а всем пилотам, – это профессиональное движение рукой). – А во-вторых? – спросил Эрик, и по-птичьи наклонил голову. – А во-вторых, – многозначительно прокашлялся я, – мне не понятно почему барон Фон Таубе стрелял от бедра, – М-м-м, скорее всего из-за того что этот «колдун – гипнотизёр» посмотрел на него своим «непереносимым» взглядом. – Верно, и что же? – усмехнулся Эрик. – И, барону потребовалось время, что бы снять «сглаз» (прочитав молитву), только после этого он прицельно пристрелил этого пса! – Серебряной пулей? – хохотнул Эрик. – Возможно и серебряной, – я пожал плечами. – Да, царская жандармерия, – Эрик картинно развёл руками, – составляла такие подробнейшие отчёты в своих оперативных сообщениях, что даже спустя столетия, можно по этим документам, – докопаться до истины! – Ведь дьявол скрывается именно в деталях, – Эрик улыбнулся печально. – Хотя? – Что дальше стало с бароном, Виктором Фон Таубе? – прервал я затянувшуюся паузу, – почему он не уберёг Александра II? Эрик задумчиво посмотрел на меня, затем посмотрел на Людмилу, тряхнул головой и, наконец, глухо ответил: – «Виктору тогда было 26 лет и это наш отец! В это мгновение Изольда (сидевшая, напротив – за столом), вздрогнула и подняла на меня свои бирюзовые холодные глаза…. Только на миг, но полыхнуло в них: странный блеск, а потом мгновенное движение губ, всего на миг, не более. Стройная, золотистые волосы до плеч, – я вдруг обнаружил, что с интересом её рассматриваю. До сих пор всерьёз не воспринимал. Не, девочка, не школьница беспечная, нет, и не обволакивающий уют Евы плещется в ней, а испепеляющий жар Лилит бьётся в этом теле, и в какой-то миг он вспыхнул и отразился в её глазах…. Между тем, Эрик Таубе продолжил своё повествование: – Во время второй засады на царя в Нижнем Новгороде, в Соборе Александра Невского, Виктор Рейнгольдович, спасая жизнь императора, был ранен. Пуля террориста попала в область сердца, когда оно сжалось и уменьшилось в объёме; долей секунды раньше или позже – и гроб.

Наступила сгустившаяся вокруг тишина, прерываемая только работой кухонной вытяжки и перезвоном серебряной чайной, ложки которой Людмила размешивала сахар в своей фарфоровой чашке.

– Эта доля секунды, в конечном итоге, спасла жизнь Императору Александру Второму (при поездке в Нижний Новгород), когда его жизнь защищал ротмистр Таубе. – Эрик задумчиво помолчал глядя на хрустальную люстру. Затем вздохнул и закончил, как обрезал: – Но в Питере, тяжело раненого барона Таубе, уже не было! Бомбы террористов «народной воли», наконец достигли своей цели….

На глазах Изольды навернулись слёзы но она их быстро смахнула и принялась заваривать третий сорт чёрного чая…. Я встал из-за стола и прошел к кухонной плите, и закурил, – выпуская дым в вытяжной шкаф…. – Так какой сейчас год? – спросил я ни к кому конкретно не обращаясь и выпуская ароматный дым в вытяжку. – 1912 год после рождества Христова, – ответила Изольда ссутулив свою прямую спину. – Отцу исполнилось только 56 лет, маме 46. Бедняжка, во время нашего застольного разговора она не только неважно себя чувствовала, но и явно грустила. Были моменты, когда на её глазах наворачивались слёзы…. Она приготовила чай, и поставила его на стол и попыталась улыбнуться. Но у неё ничего не вышло, и улыбка вышла вымученная (она едва сдерживала слёзы). Она быстро наполнила наши опустевшие чашки чаем и посмотрела на Эрика тяжёлым взглядом. Он кивнул. – Господа, сейчас есть время посмотреть хроникально документальный фильм, о событиях, произошедших на нашей планете, – «SISTER ТЕRRЕ», если не возражаете? – обвёл нас взглядом Эрик. Я встретился взглядом с Людой и кивнул. – Годится! – Изольда включи, пожалуйста, запись, – глухо попросил он.

Мы переглянулись с Людмилой, и Эрик скривился и махнул рукой…. – Пейте чай господа, Изольда прекрасно его заваривает, – у неё отрылся особый талант в кулинарии, – сказал он, весело сверкнув глазами.

«Обывательская фатальность, – вот ваш рок люди, – раздался спокойный голос диктора, в котором узнал голос Эрика: – Тысячелетия рабства сделали вас пассивными. Когда-то, после Потопа, покрытые шкурами, вы верили в роковую неизбежность громов и молний, лесных пожаров, наводнений. Когда-то, одетые в медные панцири, воинственно гремя оружием, вы ждали вражеских нашествий, измен, эпидемий и молились, не веря в свои силы. А потом? «Пронеси, господи»! Сидя в уютном зале кино, вы спокойно глядели на бомбардировки городов, красиво снятые с воздуха, а потом шли в буфеты (бары), пили пиво и лениво обсуждали ошибки любимых футболистов. И вот пришло. Уже не лесным пожаром или локальным отравлением грозит вам судьба, – всеобщим уничтожением. Но вы по-прежнему пассивно ждёте, лицемерно повторяя в своё утешение: «Авось пронесёт», а более пьяные кричали: «После нас хоть потоп»…. Не пронесёт! Как никогда не проносило в прошлом. Три высокоразвитые цивилизации Земли, – закончили свою Историю подобным образом! Четвёртая и Пятая увы, утонули от Вселенского Потопа…. Вы говорите: килотонна в тысячу раз меньше мегатонны, и утешаете себя этой «малой» величиной…. Смотрите! Я показываю вам, что значит взрыв одной «средненькой», всего лишь мегатонной, ядерной бомбы. Огненный шар в тысячу раз ярче солнца выжжет глаза всем, оказавшимся на открытой местности на расстоянии 40 километров. Ослепнут пешеходы, машинисты, пилоты, дети и все кто не спит. А через секунды тяжёлый как стена, воздух уложит дома, искорёжит автомобили и поезда, словно сухие листья, сдует с дорог автомобили. И вспыхнет пожар. И поднимется столб огня в километр высотой и двадцать километров диаметром.

Словно мыльные пузыри лопнут и бездымно вспыхнут подземные нефтехранилища и мгновенно займётся все, способное гореть. Вы, как всегда, лицемерите, утешая себя подлой формулой: «Отсидимся в убежищах». Напрасно! Страшный пожар высосет из воздуха весь кислород, и вы задохнётесь в своих норах. И, умирая, будете проклинать свою былую пассивность. Будете жалеть, когда ваш голос мог что-то значить, вы сидели у телевизоров, а заработанную бумажку отдавали бармену, а не в фонд борьбы за уничтожение атомного оружия, который ВЫ сами должны создать, возглавить и потребовать от властей…. ВЫ не уцелеете в этом пожаре, разве только те из вас, кто заберётся в глубокие убежища с автономным запасом кислорода. Но рано или поздно и оттуда придётся выбираться в хаос радиоактивных развалин, из которого нет ни выхода, ни выезда. А потом начнётся самое страшное: белый пепел ляжет окрест, и те, кто считал себя спасённым, будут умирать в муках…. Я знаю: вас раздражают эти слова. Вы готовы забыть их, чтобы снова окунуться в лицемерие телевизора и интернета, внушающих подлую надежду, что это может случиться не с вами и вам удастся только на экране увидеть атомные взрывы, и увидеть чужие ужасы. Не удастся! Потому что не много, потребуется таких бомб, чтобы выжечь всего 2% кислорода, оставив в атмосфере 18%. Таким воздухом уже невозможно дышать. Всего 2 ничтожных процента, который уже сегодня сжигается в двигателях внутреннего сгорания и в топках котельных и ТЭЦ (за прошлое столетие 1% уже сгорел) ….

Дальше шли кадры совершенно беззвучные, без комментариев. Был показан город, на который не упала атомная бомба, но этот город напоминал – потусторонний мир. Больницы выдерживали настоящие осады. Исчез румянец с девичьих щёк, серые физиономии замельтешили в витринах магазинов, в зеркалах переполненных ресторанов. На каждом углу можно было увидеть сумасшедших. Они глядели на небо и грозили ему кулаком. Образовывались странные сообщества сумасшедших. Они противопоставляли себя остальным людям, которых были лишь жалкие обескураженные группки, и порой трудно было понять Ху из ХУ?

Никому не хотелось умирать. Но люди умирали от радиации. И наконец, наступил день, когда этот город затих….

Это очень страшно остаться одному. Ветер скрипел распахнутыми дверями, загоняя в щели белую радиоактивную пыль. Оператор, одетый в защитный скафандр входил в дома, смотрел фотографии счастливых семейств, бродил вдоль магазинных прилавков, заваленных никому не нужными товарами, с особым злорадством срывал вывески «Посторонним вход запрещён». В переулке «оператор» набрёл на полицейский участок. За оградкой, положив голову на стол «спал» (вечным сном) дежурный. Оператор открыл сейфы, выкинул в окно на ветер розовые папки с секретными списками. В глубине участка нашёл пирамиду с автоматическими пистолетами. Поднял один, нажал на спуск и с удовольствием послушал грохот очередей. Он взял с собой автомат, набил карманы магазинами: не для самозащиты, а для того, что бы убивать тишину, когда она начнёт сводить с ума»….

Кинофильм закончился не обычной фразой, – «Конец Фильма», а целой философской эпитафией:

«Горе без ума? или Безумный, Безумный, Безумный Мир»!

– Позвольте вас спросить, – обратилась Изольда к Людмиле. – Можете, – Люда удивлённо вскинула лунообразные брови. Изольда вежливо улыбнулась и опустила глаза, прикрыв их пушистыми ресницами. Губы её сложились в загадочную улыбку «Моно-Лизы». – Ладно, простите мою бестактность. – Вы, случайно, не родственница Евдокии Урусовой? – Изольда вымучено улыбнулась и побледнела. Тут что-то произошло. Мигнул яркий свет на хрустальной люстре (или я просто моргнул). Воздух сгустился, казалось, времена соединились. Наваждение длилось всего секунду. Я тряхнул головой и оно прошло…. – Вы угадали, – отчего-то смутилась Людмила, – Это моя мама! – Во! Попали, – вскрикнул я от неожиданности и засмеялся. Эрик глядя на меня тоже засмеялся за компанию. Наш безудержный смех перерос в заразительный хохот…. – У нас тут тайны «мадридского двора», – простонал я сквозь приступы смеха, – Как тесен мир, как тесен, – я начал уже всхлипывать, хлопая ладонями по коленям. Разрядка нервов – напряжённых как тетива лука. – Хватит смеяться, – нервно оборвала наш смех Изольда, стукнув кулачком по столу. – Если это так, то Людмила настоящая княжна! Мы с Эриком – огромным волевым усилием, оборвали свой гомерический смех на взвизге иглы, глубоко дыша, и не понимая ещё причины серьёзности лиц наших молодых 13-ти летних прекрасных дам…. Людмила густо покраснела, отхлебнула горячий чай, обожглась, и закашлялась от-чая-н-но. Мы с Эриком продолжали глубоко дышать, как йоги, сдерживая приступы смеха (смех как и зевота ужасно заразительны) …. Между тем, смущённая Люда, молча достала из своего потайного кармашка (что у женщин между грудей расположен), медальон (червонного золота), привязанный на шёлковой нити и раскрыла его. Изольда стремительно, с грацией кошки, подскочила и уткнулась своим изящным носиком в маленький портретик перевитый ниточкой сплетённой из шелковистых русых волос …. – Да это она Великосветская Княгиня Евдокия Урусова, – выдохнула она. Обе наши малолетние дамы стояли, узнаваемо вглядываясь в лица друг друга, чувствуя родную кровь…. Наконец они судорожно обнялись, целуя друг другу щёки, и обе истерично разрыдались…. Что называется смех сквозь слёзы, или радость со слезами на глазах…. Да, подумал я «какая странная судьба, вела нас сквозь долгие года», – уму непостижимо…. У меня появилось странное чувство, будто мы провалились в какую-то параллельную вселенную, и просто не можем пока узнать друг друга, а кровь людская не водица всё чувствует, а интуиция подсказывает, что здесь встретились родные по крови люди! – Эрик, – солдафон, несчастный, жестоко-сердечный! – Изольда бросила на брата свой обжигающий взгляд, – это же наша единокровная сестрица, нашлась, – она закричала звонким дрожащим, почти истеричным голосом…. Бедный, бедный Эрик (чуть ли не Рюрик), – теперь ему точно не поздоровится…. Я глядел на этих двух обнимающихся «совершенно-летних» девочек (как они сами считали), и удивлялся, почему я сразу не заметил в них поразительного сходства. Один типаж, – высокие, очень стройные и тонкокостные девочки, экзотические птички. Лица разные, от замечательной красоты Изольды, до изящной миловидности Людмилы, но фигуры очень похожи как у близняшек…. Я, между тем, подошел к работающей на приём, радиостанции, взял в руки микрофон и вызвал экстренно Эльзу, и сообщил ей, сенсационную новость. Эльза затихла. Притаилась – осмысливая происходящее. А затем истерично потребовала, что бы я немедленно привёл её в бункер. Ну так дело не пойдёт (ишь чего захотела, – нарушать приказы командира), так скоро до анархии дойдём (не путать с монархией) …. На что, я ей строго ответил, что «делу время, а потехи час, и что ответственное дежурство отменить никак нельзя»! Понятно, что она страшно обиделась. Ну, ничего, ничего, больше поплачет, – меньше пописает. С женщинами надо строго (особенно с такими экзотическими «птичками»), иначе мигом на шею сядут! Откуда-то же взялись эти пышные локоны цвета «лунного золота» и сияющие глаза, а бесконечные ноги остались тощими, но приняли такую форму, что язык не поворачивался назвать их макаронинами. А главное они сами осознают своё чудесное превращение из «гадких утят», – в принцесс лебедей, и вероятно, что они сами считают себя, – совершенством, точнее (как это по-нашему) – «Совершенно-Летними»? А Людмила? Кто бы подумал? Спрятала свой талисман в интимном месте и молчит себе, – в тряпочку. И, Гена тоже молчал, – а может, не знал? Хотя? Покончив с поцелуями, Изольда вышла на кухню и дрожащей рукой наполнила хрустальные бокалы (возможно лекарством) и поставила на стол. Я принюхался – и безошибочно взял свой фужер, отличающийся по цвету, до краёв наполненный прозрачной жидкостью. В остальных бокалах был лимонад (точнее тонизирующий, веселящий чай) …. Мо-ло-д-цы – подумал я, принюхиваясь к своему напитку (это было что-то покрепче лимонада) …. Так оно и оказалось!

* * *

Людмила, со слезами на глазах, – рассказала как, и что было, и чем её сердце успокоилось, в конце концов: «В 1666 году Патриарх Никон, извратив всё церковные обряды православной Церкви, стал жестоко преследовать приверженцев «Родной Веры». Начались публичные казни. Что бы спасти свои жизни, от репрессий, 30 000 семей под руководством Великосветской Княгини Урусовой, бросили всё своё хозяйство и бежали на Дальний Восток: в Иркутск и Благовещенск. 10 000 первых переселенцев, знатного рода, опасаясь преследований, закупили корабли и уехали в Америку, где рыжий Никон уже не мог их достать. Обосновались в Форт-Росса, где протекает река Рашен Ривер (Славянка). Кто-то забывает порой, что Аляска принадлежала России, что было русское поселение и в Калифорнии и основали его ещё тогда, когда будущие американцы ещё катили в своих фургонах по прериям Среднего Запада. Подумать только, доплыли, до самой Калифорнии!

В Форт-Росса сохранились портреты этих первопроходцев. Одна испанка, возлюбленная основателя Рязанова. Синеватый размытый колорит, прямая фигура на берегу покрытого барашками моря, глаза глядят вдаль. И второй портрет, – средних лет женщина сидит на камне, всё ещё верна своему долгу, смотрит в воду, – это и есть Княгиня Евдокия Урусова…. С этой картины сняли копии русские художники и сегодня лик этой Великосветской – Княгини, можно увидеть в художественных музеях, под анонимным названием «Девушка на камне»…. Когда русская община разрослась, и основала города: Сан-Франциско, Севастополь, Петербург, Лос-Анджелес, Санта-Роза, Бруклин и другие, тогда и прилетел большой корабль Атлантов (1845 г) и предложил русским поселенцам, владеющим оружием и ремёслами переселиться обживать другую Планету, – названную «Сестрой Земли». Так родители Эрика и Изольды оказались на этой планете, в которой были уже построены города для добычи ценных минералов необходимых Атлантам…. И вот наступил роковой 1911 год, когда на этой планете «SISTER», произошёл рукотворный термоядерный «Конец Света»…. Отец и мать Эрика и Изольды, ушли и не вернулись, но отец, оставил письмо, в котором дал инструкцию, как обслуживать этот бункер, и приказал постоянно держать радиостанцию на передаче этой скрипичной музыки Лягро Генделя, в эфире на «жёлтой волне»…. Как будто он знал? Хотя! Кстати, к вопросу о нумерации волн переселенцев из царской России. Борьба со (старым обрядом), «Родной Верой» продолжалась на протяжении всего периода правления династии Романовых (за исключением правления Екатерины II). Последний поток эмигрантов «Родной Веры», спонсировал «раскольник» Лев Николаевич Толстой, – он отправил в 1899 году 10 000 человек на Аляску…. Больше всех потрудилась в вопросе переселения русских людей в Америку Екатерина II (немка по происхождению), а мыслила она по государственному…. «Основной поток, трудовой эмиграции (царского времени), направляющийся в США, Канаду и страны Латинской Америки, составил, – четыре с половиной миллиона человек! И если учесть, что старообрядцы не смешивались с местным населением, а размножались в геометрической прогрессии, то можно элементарно рассчитать, какое количество русских людей Александр II, приговорил к изгнанию»! Этой информацией я поделился с Эриком, на основании этнографических исследований Галины Башкировой и Геннадия Васильева»…. Впрочем, прирост русского народа в США, можно оценить по факту прироста населения выселка произведённого Львом Николаевичем Толстым. Община из 10 000 человек, спустя 100 лет (2000 год), увеличилась в 2 раза, и сегодня её численность составляет 20 000 человек. Следовательно, выселок исконно русских людей произведённый Екатериной II, спустя 200 лет должен увеличиться в 4 раза, и к 2000 году количество русских людей в США должно составлять по меньшей мере 4,5 х 4 = 18 миллионов человек….
1 2 3 >>
На страницу:
1 из 3