Перстень с Русалкой

Единственный серьёзный недостаток И – 16 «Ишачка», – двигатель М – 25, являющимся лицензированным аналогом американского мотора «Райт-циклон», с карбюратором АК – 25. Вот этот карбюратор часто подводил на отрицательных перегрузках, мотор глох, и запустить его в полёте, без стартёра, практически невозможно. Но это, впрочем, болезнь всех карбюраторных двигателей….

Но зато это был самолёт – необъезженный мустанг, диких прерий…. Он был и похож на степного жеребца даже тем, что, чтобы забраться на его седло, нужно взяться за специальный ремень, словно за конскую уздечку, подтянуть себя на крыло и «вскочить в кресло». На И – 16 был впрыск воды в цилиндры двигателя, – на форсажном режиме! А это уже чудо («паровоз в воздухе»)! Двигатель работает на чистой воде? Почему бы его не модернизировать, для экологически чистого мотора, умеющего частично работать на воде как паровая машина? Избыточное тепло, которое перегревало двигатель, позволяя работать на форсаже всего 5 минут, на М – 25, уходило на парообразование, а главное увеличивало мощность на 25%! Обидно, только, что форсаж на И – 16, не включали, из-за отсутствия в лётных частях дистиллированной воды (не было самогонных аппаратов) …. Фриц пропустив снаряды над своей головой на ВF 109 G, врубал форсаж и помахав рукой кричал: – «До-свиданья мол» (попробуй, догони). При форсаже на «Мессере», чёрный дым на выхлопе (богатая смесь), и кажется, что самолёт уже горит, особенно на пикировании? – Ура сбил! — кричит Иван, и горько ошибается, так как мессер уже сзади висит, и берёт поправку в коллиматорном прицеле….

А если бы был дистиллят, залил бы в форсажный бачок водички, и врубил бы свой «паровозик», который создаёт облака, и не даёт дыма и легко бы догнал своего противника, и проверил бы: «А, вдруг я его все-таки не сбил»? И был бы жив…. Вспомнились учебные фильмы по боевому применению реактивной авиации во Вьетнаме. Пилоту просто шла информация по дисплею, которую, если перевести на разговорную речь, гласила так: «К вам с такого-то азимута, на такой-то высоте и с такой-то скоростью движутся цели, возможно перехватчики».

И в ответ цифирная симфония: «Вас поняли, дайте разрешение на уничтожение»? И снова отзывалась аппаратура несколько раз модернизированного «Хокая»: – «Цель – противник. Уничтожить на дальней дистанции», – и тут же дополнение: «По вам запущены ракеты! Как поняли»? – «Вас поняли. Производим манёвр, – уклонение». – «Ракеты на приближении, скорость 700»! – «Запускаем «Спарроу»! – «Видим ваши ракеты!…. – Цель не поражена, как поняли? Повторяем, запущенные по вам ракеты не поражены»! – «Что советуете»? – «Уходите! Немедленно уходите»! – «А как же противник»? – «К чёрту эти перехватчики, ими займутся другие». Однако всё происходит гораздо быстрее, чем разговорная речь. Кроме того осуществляется ещё несколько параллельных диалогов – типа: – «На вашем азимуте крупный надводный корабль противника….», и старый диалог между прочим: – «Ракеты на приближении»! – «Сам вижу. Ухожу»! – «Отметки ракет и ваши – неразличимы, как поняли? Отметки слились»! В этом усложнённом бытии аппараты, несущие в чреве робото-образных людей, продолжают сближаться. Можно сказать, внезапно поднялась волна напряжения, форсажной мощности, перехлёста информации, ужаса, боли и радости. В эти несколько минут проявлялись все качества, накопленные пилотами за годы тренировок и боёв, все достоинства и недостатки технических решений и тактических находок, и ещё, конечно наложило лапу везение-невезение! Через несколько минут небо очищается от управляемого людьми и автоматами железа. Всё остальное уже утонуло в воде, либо скользнуло туда же, оседлав парашюты…. Ну и на закуску конечно вездесущие акулы!

* * *

Я взглянул на бортовые часы. Прошло ровно 10 минут, а столько разных мыслей мелькнуло в голове, появилась вдруг надежда, что старинная тактика введения боя может пригодиться нам сегодня. А что, даже МИ – 8, ухитрялись увернуться от зенитных ракет с телевизионным наведением, – типа «Стрингер», в Афганистане…. Тут необходимо пояснение. В авиации есть унифицированный набор силовых элементов конструкции летательных аппаратов. Во-первых, это лонжероны, нервюры и стрингеры. Стрингеры, – это продольные силовые элементы крыла, лопастей и фюзеляжа и т. д…. Во-вторых зенитные ракеты призваны разрушить этот силовой каркас летательного аппарата и в первую очередь – стрингерный набор, после чего летательный аппарат разрушается в воздухе. В честь стрингера и назвали американцы свои зенитные ракеты. Есть правда ещё одно интимное женское бельё, с похожим названием – «Стринги», которые тоже чем-то напоминают (даже по форме), авиационный «Стрингер». Вообще по форме сечения стрингеры бывают: П – образные. Г – образные, а также с «бульба-уголком» (эту форму трудно объяснить описательным методом) …. Так вот угадайте с двух раз, почему в телевизоре, и даже в книгах, эти жутковатые ракеты обзывают абсолютно новым словом «Стингер»? А что, одна неправильная буква имеет огромное значение!

Например, «Интернет», или «Интернат» (вполне понятно, что, для умственно отсталых)? Какое слово все-таки будет правильным? Тоже загадка?

Вполне понятно, что в далёком 1941-м, когда американские «аэрокобры» поступили в красную армию по ленд-лизу, их фезюляжи были красочно разрисованы девушками в эротических купальниках, напоминающих «стринги». Кстати, Александр Покрышкин, как сел в кабину «Кин-кобры», (с высотным нагнетателем), так и летал всю войну на этой технике…. Не думаю, что свой выбор самолёта будущий «АС» сделал именно из-за нарисованной на фюзеляже самолёта почти голой девушки. Хотя? Как знать, вполне возможно, что во время воздушной «акробатики», противник вполне может на доли секунды отвлечься, на почти обнажённое женское тело и этим дать шанс на победу. Но данным вопросом учёные пока не занимались…. Но то что в Индии, и сегодня обнажённое тело, – «табу», – это точно! Даже муж и жена не должны видеть друг друга голыми. Хотя именно в Индии в храмах можно увидеть всё это вполне натурально. Но это совсем другое. Это – божественное олицетворение жизни…. Между тем, в школе в 10-м классе, преподаватель по литературе (профессор), нам говорил, что девочкам в семейной жизни запрещено обнажаться перед мужем! Якобы любовь исчезнет из семьи!? Как знать? Наверняка эта информация о женском теле у нас замалчивается, так как при Сталине, за распространение порнографических открыток (которые распространяли «глухо-немые», в вагонах дальнего следования), закон предусматривал реальный срок – 4 года? Безусловно, в этом что-то есть, так как Сталин все-таки закончил Духовную Семинарию, ещё при царе! А в те времена, конкурс в эту академию, – был огромным, и лекции там читали настоящие академики царской школы…. Кстати, 16-ти томное собрание сочинений И. В. Сталина и сегодня, в период гласности находится под запретом? А ведь правда, тема любви между мужчиной и женщиной находится под запретом? Наверняка есть труды древних (по этой теме), так как на Руси, – в праздники божества – Купало, – предусматривались магические ритуалы и обряды, связанные с красотой и «платонической» любовью. Почему молодые люди ради своей любимой готовы жертвовать жизнью, а спустя пару лет становятся чужими друг для друга? Загадка? А вот в животном мире это не так! Собака любит хозяина, так как будто готова выпрыгнуть из собственной шкуры. А мангусты, – отважные охотницы за змеями, любят человека так, что не представляют жизни без хозяина и умирают объятые тоской на его могиле. И никогда не предают?

И отдают свои жизни, защищая хозяина не задумываясь? Получается, что с годами человек не только приобретает, – но и утрачивает многое и что-то такое именуемое любовью. Это страшно, по-настоящему страшно! Человек (с возрастом), приобретает опыт, знания, характер. И между тем вдруг, утрачивает что-то очень важное, утрачивает, особое, не детское, нет, свежее восприятие мира. Между «было» и «есть», такая лежит граница, такая преграда, которую перейти невозможно. А наши воспоминания лишены плоти? В них солнце светит, но тепла его не ощутишь. Видишь заросшее кувшинками озеро, но не слышишь, как плеснулась рыба. Ветер воспоминаний не приносит с полей запахов свежескошенной травы. Это прошлое. А будущее? Разлюбил, – значит, позабыл запах весны? Так уже теплее! Ну что же мы можем сказать о своём будущем? Оно тоже без звуков, запахов, всего лишь плоская умозрительная схема, словно чёрно-белая фотография памяти. Значит любовь к женщине, к любимой женщине, базируется на ослаблении органов чувств у человека: ухудшается слух, зрение (точнее цветовое ощущение), а главное обоняние! А ведь точно, в животном мире это так, – запах хозяина, запах нет, не духов, а внутренний запах тела меняется, – человек стареет и знакомый запах притупляется…. – Сергей? – придумал что-нибудь? – раздался тихий вкрадчивый голос Эльзы в наушниках, и я вынырнул из своих грёз. – Кажется да, – любовь держится на остроте ощущений, и внутренних запахов кожи! – ответил я и чертыхнулся. – Думаю! – Не поняла? – переспросила она. Я не ответил и посмотрел на часы. Пора! – Эльза, я меняю вектор тяги на 180 градусов (на Запад) и врубаю маршевый двигатель. Попытаюсь, всё-таки использовать «стрингер» эффект, с «буль-ба-уголком», – озадачил я её своим ответом. – Тебе плохо? – Серёжа? – зачем на Запад? – её голосок взволнованно зашипел как на старой изъезженной пластинке. – Эльза, если это те, о ком я думаю, – то мы сможем только увернуться от стрелы летящей во дни, и спрятаться сзади, и чуточку в прошлом, – ответил я расстёгивая замки привязных ремней. Я встал, бросил быстрый взгляд на звёздное небо и, не колеблясь, развернул коллиматор вектора тяги на 180 градусов, – на Запад и снова угнездился на пилотском кресле: «Что ж, кажется, действительно пришла пора прощаться. Ну что ж! Надежда есть, есть, несмотря ни на что…». – Внимание всем, запускаю маршевый двигатель, – тормозим! И я, оповестив экипаж по «СПУ», нажал пусковую кнопку раскрутки стартёра. – Ну? – эхом отозвалась в наушниках Эльза. – Баранки гну, малышка, – раскрутка пошла. Мелкая дрожь прошла по фюзеляжу Лимпопо и стихла (прошли критические обороты). Маршевый двигатель, – запел бравурный марш гладиаторов…. – Сейчас! Чего ты, право, запорол горячку?…. – Эль-за, – помолчи родная! Эрик сидел тихонько, как мышонок, будто впервые очутился в кабине пилотов. Я тоже сосредоточенно затих, опустив голову. Экипаж терпеливо, молча ждал, не мешая. Впрочем, эти минуты никому не были лишними. Каждому было что с к а з а т ь, или подумать…. Неожиданно истошно заревела сирена и загорелся красный сигнал на табло: «по вам запущены ракеты – sidewinder»…. Началось! Рукояткой коррекции я совместил стрелки прямоточного и инерциального двигателей и плавно потянул рычаг газа вверх к подмышке, плавно наращивая обороты и наддув. Есть перегрузка, – дрогнула стрелка гравиметра. Стрелка путевой скорости, так и осталась на цифре – 600,5 км/сек, но чуть колебнулась книзу. Яркая вспышка за стеклянным куполом обзорного фонаря кабины? – как вспышка молнии. Качнуло Лимпопо как на огромной волне и ухнуло вниз. Пол и стены кабины начали вибрировать, дрожать мелкой дрожью. Перегрузка чётко держится на 2, 3 G. Взгляд постоянно «рикошетит» от приборной доски на обзорный фонарь. Мелькнул серпик солнечного диска на абрисе купола и исчез, – провалился. Стоп газу? – чуть назад и на стопор его? – так держать (режим крейсерский). Больше нельзя, – беременные на борту и пока все живы…. Злобно вдавил фиолетовую кнопку сброса звукового сигнала. Сразу стало спокойнее и тише, лишь маршевый двигатель пел свой мажорный марш авиаторов…. Путевая скорость упала на одно деление, – опасность падения на Солнце (мелькнула мысль и пропала). Ладно! Снимаю газ со стопора и плавно вывожу обороты на малый газ и развожу стрелки, – наддув упал до желтой черты. Красный, жарко горящий глаз «Fry» погас (исчезло облучение дальномером) …. Уф-ф! Я открыл забрало шлема и рукавом вытер пот, – заливающий глаза. Лимпопо, знай себе летит вокруг Солнца пофыркивая хитрым газом….

– Кажется, пронесло! – раздался в наушниках неразборчивый и явно женский голос, – но голосом Левитана (которого Гитлер желал расстрелять, в своё время). – Кого пронесло? – гаркнул я в «СПУ», – Имя говорите чётче! Я щёлкнул пальцем по шлему Эрика. Он правильно меня понял и открыл своё забрало, – показав своё красное, вспотевшее лицо. – Эрик спустись вниз посмотри как там девочки, может в туалет кому надо срочно! Минут тридцать невесомости у нас пока есть, а там видно будет…. Эрик спустился на нижнюю палубу и тут же (какое совпадение), исчез небосвод. Только что мерцали разноцветные звёзды, – как бриллианты и на тебе, – блестящий солнечный диск залил нашу кабину багряным ослепительным заревом…. – Что это? – испуганно вскрикнула Эльза. Я нажал кнопку и затемнил бронированное стекло обзорного купола светофильтром и пригляделся. Вначале подумал, что нас опрокинуло, но нет, авиагоризонт даже не шелохнулся. – Эльза это зеркальное брюхо «океанического кита», над нами, милая. – Такое огромное? – Да уж, не маленькое. И дистанция огромного размера. Чёрт! – Да пошёл ты «ХУ» из «ХУ», – чертыхнулся я. – В упор бы я тебя не видел – козёл! Я потянулся к щитку управления и не глядя включил преобразователь радиостанции «РСБ» на «желтой волне», и включил громкость на максимум. Над нами неподвижно висело круглое, в половину обзорного купола брюхо неизвестного летательного аппарата (точнее «Гада», который выпустил по нам свои ракеты, – на поражение). Прищурившись, я внимательно посмотрел в его сторону. Диск неподвижно висел в непосредственной близости над нами, как бы раздумывал. По его гладкой, – зеркальной поверхности струилась тонкая плёнка тумана (углекислый газ наверняка) …. Что ж, это справедливо. Если обитатели какого-то провинциального городишки, чуть ли не ежедневно встречая пришельцев, каждый раз приходят к полному пониманию, то чем мы хуже? Я лично всегда верил в летающие тарелки и прочие НЛО…. Диск приблизился и висел уже прямо над нашим обзорным куполом фонаря кабины. Струистый туман растекался по его обтекаемому зеркальному днищу, как пар вдоль бортов готовой к старту ракеты…. Внезапно в динамике радиостанции что-то щёлкнуло.

– Как тебя звать, приятель? Или у тебя номер? – прозвучал нежный девичий (где они такие берут?) голосок…. Я опешил, – синтезатор наверное, и говорит по-русски? – Я, то Сергей, – усмехнулся я от неожиданности – А ты кто? – Я? Джема! – Ну, тогда здравствуй Джема! – ответил я охрипшим голосом. – Ну, ты молодец Сергей, – я тебя даже зауважала. Такой кульбит мне продемонстрировал, – кто научил? – Жизнь научила, – глухо ответил я. – Ж-и-и-и-з-н-ь? – красивое слово! – Затем что-то неразборчиво хрюкнуло и снова, щёлкнуло. Затем раздался плаксивый голос и неразборчивая фраза: А-а-а-и- и-и. – И затем, что-то или кто-то неразборчиво рыдало в динамике…. Связь прервалась и мы с Эльзой молчали прислушиваясь к космическим трескам, протяжной морзянке, писку, и музыке небесных сфер…. Затем динамик снова неожиданно прорезался: – Устала я как собака. Нервы не к чёрту.Нелепое совпадение? И снова тишина в эфире. Мы тоже молчали ошарашенные…. – Ладно, Сергей! – раздался уже спокойный голос Джемы, – Давай по делу! Сейчас разгоняемся до 630, там будет прохладнее, у меня система охлаждения не справляется, – она всхлипнула совсем по-женски и повторила уже спокойным голосом, – Я сама к тебе подойду: «На тоненьких кривых ножках», – И, она засмеялась как-то истерично….

Опять тишина в эфире. В кабину поднялся Эрик и сомкнул два пальца в кольцо, показал, что всё «Окэй». Я приложил палец к губам и пальцем же, показал ему на кресло штурмана (садись мол) …. – Так Сергей! – вновь щелкнула рация, – приготовь скафандр, через час встречаемся у меня, – я пока угощенье приготовлю! – До связи! – уже весело промурлыкала Джема мелодичным голосом и хохотнула, как хохочут ведьмы, но прямо в эфир. – До связи, – хмуро ответил я глухим голосом. Резко отвалив, тарелочка ушла изящным разворотом, и залихватски перевернувшись уже в боевом развороте, ушла ввысь, вмиг превратившись в метеор, а затем в голубую мерцающую звёздочку и исчезла на небосводе. – Да-а-а! – Это же, какие там у неё дикие перегрузки, – двадцать G, не меньше. – Невероятно! – пробурчал я осевшим задумчивым голосом. – Ты пойдёшь к ней? – вспылила истеричным голосом Эльза. Я пожал плечами и развёл руки: – А что делать Эльза? – надо идти, – здесь мы в её власти! – Я с тобой пойду! – проронила она шипящим голосом.

– Нет, Эльза, ты должна остаться здесь. Если со мной что-то случится вы с Эриком, сможете добраться до Земли, – я огорчённо развёл руками.

* * *

Наверное, со стороны это выглядело эффектно. Две колоссальные машины среди пустоты, над огромным бушующим огненным океаном Солнца. Ну а в действительности это просто очень опасная работа. Чужой корабль закрывал полнеба. Я облачённый в мягкий утеплённый скафандр, закрыл входной люк Лимпопо, и оказался один на один, с «Открытым» Космосом. Я стоял, и не решался сделать первый шаг, к подсвеченному зелёными огнями открытому люку, корабля так называемой Джемы. И вот я стою рядом с Лимпопо почти в центре плоской равнины (корабль-то круглый, но большой, – диаметром метров триста), напротив сферической кабины «чужого», корабля, расположенной в центре этого «футбольного поля». К моему поясу приторочена катушка от спиннинга, с толстой леской на крупную рыбу. Но такая привязь, на земле точно не выдержит вес человека, но тут в космосе веса нет, есть только масса, так что опасны только сильные рывки. Полная невесомость, несмотря на то, что мы летим в тандеме, со скоростью 630 км/сек. Вопрос, как мне идти к открытому люку «чужого» корабля, до которого всего метров 60? В невесомости это нелёгкая задача. В подошвах башмаков скафандра, есть магниты, но что-то они не «цепляют» обшивку этого космического монстра. Стою я на плоской равнине, до горизонта метров сто или двести, а дальше обрыв, а внизу огненная бурлящая пунцового цвета – бездна. Огненный Океан (так будет точнее), и до него, – высоковато! Над головой звёзды. Под ногами тоже звёзды, только размытые, они в обшивке отражаются (она матовая), а металл немного изъеден…. Когда видишь это, понимаешь, что время состоит из событий. Каждое пятнышко на обшивке, – это след столкновений с пылинкой, отсюда и матовость поверхности. Я стою и размышляю над этим, а нужно идти к люку. И немного жутко. Звездолёт похож на замок с приведениями. Страшные истории рассказывают об этих кораблях…. Ладно делать нечего, оттолкнулся от корпуса Лимпопо и медленно полетел к открытой двери. леска разматывалась на импортной катушке, и притормаживала мой полёт. – Полёт нормальный! – неловко пошутил я в микрофон. Знаю, что сейчас все четыре молодые головки смотрят через бронестекло обзорного купола кабины пилотов на меня, и переживают…. В общем попал я точно в люк и притормозил свой полёт тормозом катушки, а затем руками…. Леска натянулась, но не порвалась, – прочная однако! Зная, что входной люк хозяева звездолёта наверняка закроют (для декомпрессии), я снял свой пояс с леской, и эту нить Ариадны закрепил карабином снаружи за рукоятку рядом с входной дверью. Порядок! Получилась у меня то ли посадка, то ли швартовка…. Цепляясь руками за стены, я наощупь переместился вглубь коридора и тут вспыхнул свет и на стене появилась светящаяся зелёным светом стрелка указывающая путь в недра корабля и вяло натянутая веревка, цепляясь за которую руками можно было двигаться в обоих направлениях…. Собственно, дальше я мог не идти а ползти по стене. Нашу маленькую олимпиаду я и так выиграл, входная дверь явно соединялась с рубкой управления…. Я не спешил, воздуха в скафандре было на три часа. Никакого движения не замечалось даже в боковых коридорах, – дорогах, вглубь корабля. Правда, из боковых туннелей, как мне казалось, за мной кто-то следил. Это было как наваждение, от тишины, полумрака, и ритма моего движения. Я был естественно вооружён пистолетом «ТТ», десантным ножом и боевым фонариком, но всё же я на чужой пиратской территории, и между тем был приглашённым гостем…. Неожиданно раздался механический скрежет, и шипение воздуха, и впереди замаячил свет в конце туннеля….

Входная, герметичная дверь с иллюминатором, была открыта, и я вошёл в кабину пилотов (рубку) и немного ошалел, от увиденного. Единственное кресло стояло перед пультом управления. Привязной ремень был один, только поясной (как в пассажирском лайнере), как же лётчица выдерживает перегрузки без подголовников и плечевых ремней. Невероятно? Ещё три кресла для экипажа, вероятно: штурмана, борт-инженера, и надо полагать, для стрелка-оператора, были демонтированы. На рифлёном полу торчали только кронштейны от кресел. В противоположной стороне рубки торчала полураскрытая дверь в миниатюрный санузел, сочетающий в себе душевую кабину, клозет с вакуумным гидроциклоном и умывальник. В углу командирской рубки, на винтовой ноге был смонтирован миниатюрный круглый обеденный столик, снабжённый полукруглым диваном (с привязными ремнями), и портативная, то ли печь, то ли микроволновка (или что-то вроде этого) …. Что-то очень скромно для такой огромной боевой машины. В подводных лодках (дизельных), бытовое оборудование гораздо комфортнее и удобнее. Слава богу, что я не увидел валяющихся бутылок из-под спиртного, впрочем, ампул, шприцов, «табачных смесей», и прочих сувениров (угрюмого мира из быта наркоманов), то же не было видно. Это меня очень обрадовало и даже вдохновило! Посередине стола был установлен и закреплён в углублении исходящий паром кофейник. Рядом с ним стояла чашка, накрытая белой бумажной салфеткой и фарфоровая чашка для кофе, причём в единственном экземпляре…. Самое удивительное, что в рубке меня никто не встретил (Летучий Голландец, да и только) …. Осмотревшись, в растерянности я сел за обеденный столик и стал ждать командира этого «космического судна», или, с «моря погоды»…. – Приветствую тебя, – командир «счастливой тарелочки», на борту «Марии Целесты»! – совершенно неожиданно и динамика раздался громкий, но нежный, девичий голосок…. Этот голосок был, как бы с простуженной хрипотцой, с крючочками, которые сразу же зацепили в моей душе что-то, заставив сердце невольно сжаться, непонятно от чего (похожее чувство: – жалость и сострадание) …. «Не случайно Мишель Монтель, – отмечал, что «Голос – цвет красоты». Такое странное чувство создал тембр её голоса, что сразу возникла ассоциация. М-м-м: когда видишь на снегу и на ветру страшненького маленького котёнка (или щеночка), который плачет от голода и холода, а бессердечные люди проходят мимо, неся в своих авоськах сардельки и прочие вкусности, а этим одиноким малышам нужна только ласка и тепло. Есть хорошая, детская сказка по нашу душу: «Тили – тили – тили – бом, – загорелся кошкин дом». Или: «Тётя – тётя – кошка – выгляни в окошко»…. У меня, моментально в голове, всплыла картинка, когда на центральном рынке в общественном туалете (с выгребной ямой), раздался жалобный писк ребёнка (это сущая правда – я это видел и слышал) …. Кто ещё помнит, этот жуткий (общественный) туалет, который был на городском центральном рынке ещё до «Перестройки»…. В Хабаровске вообще проблема с туалетами. На центральной улице города вообще нет ни одного. Вот и мечутся люди (особенно женщины, – особенно приезжие), в поисках туалета. Проще сказать, – «не знаю», чем объяснить как найти это крайне-необходимое место…. Так вот из под железобетонного, загаженного пола сквозь миниатюрные круглые отверстия раздался крик младенца…. Вызвали «МЧС», ребята в спец-костюмах, спустились в этот «АИД», и достали не ребёнка, а маленького котёнка? Удивительно, этот малыш так жалобно кричал, что спутать его панический голосок, с голосом ребёнка было невозможно! Очень надеюсь, он вытребовал себе право на жизнь! Такие мысли каким-то шершавым комком прокатились по моему горлу, когда я услышал этот жалобный голосок командира «НЛО» – Джемы. – Сергей! Извини, что я не встретила тебя, я кажется, немного приболела и у меня сейчас ужасный вид. Но все вопросы мы решим так, как бы виртуально. – Не возражаешь? Я кивнул головой в своём скафандре. Вероятно, это было смешно, и она засмеялась. – Ладно! – она откашлялась, – Ты находишься на борту космического корабля «Мария Целеста». Этот корабль уникальный, – самая последняя модель, но об этом позднее. Надеюсь, ты знаешь, – кто был предшественником «Марии Целесты»? О боже какая я глупая, я так волнуюсь, – извини!

Я не мог ей ничего ответить, скафандр не пропускал звук моего голоса, и у нас получался монолог. Но вероятно Джему это ничуть, не беспокоило. Как же нам устроить диалог? Даже моё лицо, через видео камеры, скорее всего, не было видно? Глупая ситуация…. Но, хозяйка космического корабля, сама решила эту проблему. – Сергей! – Атмосфера в нашей «пилотской кабине», совершенно земная и даже лечебная, – она хмыкнула, – так что ты можешь перекрыть свой кислород, и даже снять скафандр, или хотя бы шлем, так как наш «договор» потребует некоторого времени! – голосок кашлянул и затих.

Я кивнул головой в шлеме (как бы поклонился ей в пояс), и, выпрямившись, соединил над головой обе руки, – как бы приветствовал хозяйку этой «крылатой квартиры». – А впрочем, Сергей! – тебе всё-таки придётся снять скафандр, что бы ты смог напечатать на компьютере пару слов, – это вопрос вашей жизни. Ты же не один на борту – ведь так? – в динамике возникла шипящая пауза, и затем вновь раздался щелчок, – Или вашей смерти? – продолжила она, уже печальным голосом. – Но ты ничего не бойся, – будь как дома, – у меня здесь все бытовые удобства есть, и всё чисто и стерильно. Моя болезнь не заразна, – считай что это последствия от перегрузок…. – Джема хрипло засмеялась, – И ещё, о комфорте. – она фыркнула: Кислорода в рубке, – ровно 20,5%, азота – 79%, углекислого газа – 0,5%, так что дыши себе на здоровье….

Я начал раздеваться (понимая что, за мной, пристально наблюдают). Под скафандром у меня был лётный комбинезон серебристого цвета, украшенный множеством карманов с блестящими (не пластмассовыми) молниями, но, увы: «ТТ», фонарик и нож, остались в карманах скафандра». Да и ладно, если она захочет нас убить, то зачем ей вообще эти сложности? Поэтому я не стал мудрить с оружием, и первым делом открыл стеклянное забрало и вдохнул воздух пилотской кабины: «Действительно смесь газов была идеальная и даже пахла озоном, как в сосновом лесу (не иначе работал навороченный ионизатор)».

А впрочем, оружие у меня всё же имелось, – это миниатюрный, но очень острый кинжал (напоминающий офицерский кортик), но украшенный бриллиантами и изготовленный из булатной стали (подарок Йога). Этот кортик висел в кожаных ножнах у меня на шее, так как по форме, и размеру, он один в один, был как нательный крест, которые носят на службе священники. Имелся у меня на среднем пальце перстень с рубином на 12 карат, который мне подарил сам Зевс, и я знал, как им можно пользоваться – как оружием…. Я немного повеселел и начал раздеваться под пристальным взглядом женских глаз…. Пока я раздевался, в голове вертелась мысль о «Марии Целесте», помню что я когда-то читал эту историю, но сейчас мысли путались, а спрашивать об этом Джему было неудобно (мол дебил что ли) …. Короче пришёл к выводу «Мария Целеста» и «Летучий Голландец», из одной оперы, только разные партии и партитура. Но что озадачило, что «Летучий Голландец», – это корабль Принцессы Марса Иоланты, а здесь корабль, командиром которого так же является женщина, таинственная как капитан «Немо» (чуть ли не «Нио» из кинофильма «Матрица») …. Что-то здесь есть? Единственное что я вспомнил со всей чёткостью (а я доверяю этим посылам подсознания), три истории которые произошли совсем недавно на планете: «На столицу Мадагаскара опускался вечер. Жара понемногу отступала. Роланд Айнтрайб пытался унять непроизвольную дрожь. Сидя на веранде летнего кафе в Тананариве, этот человек упорно возвращался мыслями к событиям, случившимся тридцать лет назад, в декабре 1960 г. «Я больше не могу там летать, – говорит Айнтрайб, мысленно обращаясь к просторам индийского океана, до сих пор, скрывающих странную загадку. – Я боюсь совершать полёт даже как пассажир. Там воздух загустевший, океан кипит…». Удивительная вещь, бывший военный лётчик, прошедший огни и воды, сотни раз, глядевший в глаза «…..», и вдруг боится летать? Совершенно непонятно? И вторая история: «В 1935 г, неподалёку от Бермуд бороздило море судно-призрак. Это была «Ла-Дахама». Сломанные мачты, разбитые световые люки, почти нетронутый запас продовольствия и воды, целые спасательные шлюпки и никаких следов команды, – такой увидел её подошедший «Ацтек». Забрав судовой журнал «Ла-Дахамы», экипаж «Ацтека» продолжил путь в Англию, где моряки поведали об увиденном. Но каково же было их изумление, когда они узнали, что за несколько дней до их встречи с «Ла-Дахамой» итальянский лайнер «Рекс» спас команду этой яхты и она на глазах к всех – погрузилась в пучину…». Таким образом: Бермуды, Индийский Океан и что ещё? А? Ещё? – море дьявола: «Это к юго-востоку от Японии, между японским архипелагом и островами Огасавара, а точнее между островами Иосима и Маркус. В 1955 году этот район официально объявлен властями Японии опасным, и по своей дурной славе он даже превосходит Бермудский треугольник. В СССР этот район объявлен опасным в 1975 году, после гибели в нём теплохода «Тикси». Здесь постоянно исчезают самолёты и суда, но самым трагичным стал период с 1950 по 1954 года, когда бесследно пропало 9 современных судов. И как Бермудский треугольник, «море дьявола», тщательно укрыло свои жертвы: несмотря на тщательные поиски, в обширном районе не было обнаружено ни-че-во, никаких следов исчезнувших судов…. В связи с непонятными исчезновениями в 1955 году по распоряжению японского правительства были проведены тщательные исследования этого района. Учёные на борту судна «Кайе-Мару» курсировали по морю дьявола, проводя измерения и сбор данных, а потом вдруг и это судно исчезло вместе с командой и учёными. Навсегда…. Вот такие пироги – господа хорошие, думал я – тщательно моя свои руки в бортовом сан-узле…. Теперь кофе и сигарета если хозяйка разрешит?

Кофе был горячий и изумительный на вкус, в фарфоровой чашке были сливки, но я люблю натуральный кофе без сахара…. – Джема, поделитесь рецептом вашего кофе? – спросил я выпив первую чашку. – Вам нравится мой метод? – искренне удивилась Джема. – Очень понравился! – ответил я совершенно искренне. – А курить у вас можно? – Можешь курить, хотя это и запрещено инструкцией, – ответила Джема спокойным голосом. – Мне дым не мешает. Ну а если возникнет пожар, – она хмыкнула, – мы с вами его просто потушим! – она весело засмеялась, – хотя тушить пожары на борту – мало приятного. – Спасибо Джема, – поблагодарил я хозяйку, закуривая сигарету. – Кофе в невесомости готовится так! – сказала Джема голосом строгой учительницы младших классов: «Жидкость слегка намагничивается. Или электризуется. Это раз. Джезва тоже электризуется. Или намагничивается. Это два. Теперь это уже не джезва, а магнитная ловушка. Магнитная чашка. Это кофе я сварила по-турецки из магнитных чашек», – она засмеялась. – Спасибо за рецепт! – поблагодарил я Джему. – Намагниченная вода вероятно и даёт такой изумительный вкус! – Покурил Сергей? – воскликнула она обрадованно, – а теперь давай займёмся формальностями, – садись к компьютеру. Я сел в кресло пилота, развернул к себе плоский экран компьютера, по которому бежал ряд цифирей. – Закрой эту картинку и открой «архив», – молодец похвалила она меня, когда я безупречно выполнил её распоряжение. – Теперь ищи строку со словами «Луна Сироты» (английский шрифт). – Нашёл! – ответил я, сосредоточенно листая страницы рапорта. – Теперь в этой строке ищи слово «Tartar» (английский шрифт), зачерни и сотри его. – Готово! – Мо-ло-дец (добрый молодец), – пошутила Джема с лукавой интонацией. Я улыбнулся и подмигнул видеокамерам (она была явно сексуально озабочена, только бо-ле-ет, – подумал я), и ещё раз улыбнулся в глазок «камеры», своей самой чарующей улыбкой. – Печатай английским шрифтом два слова «Гаванская Сигара», – голос её вдруг зазвенел металлом, – теперь поставь цифру 2 и буквы М.Т.

Я напечатал два английских слова «Havana Cigar». – 2 М.Т. – Отлично пойдёт, – сухо произнесла Джема шипящим голосом. – И что это значит? – спросил я заинтригованный этим шифром. – Это значит, вы будете жить долго и счастливо, – программа приняла этот фотомонтаж! – А я? – она всхлипнула и отключилась….

Прошел, наверное, час не меньше, а Джема всё не объявлялась. Я допил весь кофейник и выкурил почти пол пачки сигарет. Попробовал сливки, – гадость! Заглянул в обзорный купол, – наш Лимпопо также стоял как «ванька-встанька», на краю обрыва, и четыре головки всё также печально смотрели (как мне казалось), на меня…. Наконец динамик щёлкнул и бодрый, немного удивлённый голос Джемы заполнил кабину пилотов: – Ты выпил весь кофейник – Сергей? – Правильно – молодец. Когда я была человеком, – сказала она, – я тоже предпочитала кофе. Мой слух резанула фраза: «Когда я была человеком»? Шутка конструкторов, или синтезатора речи? Нет. Что-то жуткое было в словах, произнесённых из динамика. На меня повеяло холодом из чужого, скрытого прошлого…. – Ты не огорчайся Сергей. Не думай, что меня можно обидеть. Не думай, что я о чём-то жалею. Все (даже эти муравьи), – она фыркнула как дикая кошка, – считают, что я лишь потеряла. Потеряла что-то большое, а приобрела немногое. Наоборот! Я почти ничего не потеряла, а приобрела очень много. Мозг, очищенный от эмоций, чистое мышление без примеси унижающих человека страстей…. Спрашивай, я отвечу на все твои вопросы, – раз программа разрешила вам жизнь! – она засмеялась беззаботно, и тут же внезапно умолкла, но не отключилась…. Я тоже молчал. Я уже понял: что Джема – киборг – кибернетический организм, человек, сращённый с машиной. Такие уже сто лет разгуливали по страницам романов. Но что они есть в действительности, я не слышал…. – Собственно, я киборг, – продолжила она, – Знакомое слово? – Да. – Считаешь что это трагедия? – спросила она настороженным голосом, и продолжила. – Если человек на это пошел, то добровольно. Как он сам признаёт, его положение ему нравится. Да я могу работать на дне океана, и в Космосе. Одна во веки веков.

Я почти бессмертная, – она уже почти кричала, – нервные клетки ведь не делятся, – но зато постоянно обновляются!!!!! Я настороженно молчал. – Для тебя, наверное, всё равно, что я робот, кусок металла, состоящий из диодов и триодов, – она захохотала, – мой мир не только примитивный компьютер (как у всех вас живых людей). – У меня есть планеты и живой беспредельный Космос, – ну разве это не человечно? Тут Джему прорвало, и она разрыдалась как живая, настоящая женщина. А я не могу терпеть женских слёз, они меня заводят! От неё исходили вполне ощутимые, горячие волны обиды, и возмущения. Я почувствовал себя жертвой испанской инквизиции…. – Ёлки-палки! – Я вскочил на ноги, и принялся носиться по кабине пилотов, отталкиваясь руками и ногами, от предметов (как теннисный шарик метался по кабине в полной невесомости), как ещё не травмировался, находясь в полёте, от двери к туалету и дальше к обзорному блистеру. Я так метался пока Джема не прекратила свои рыдания и не начала всхлипывать…. – Для вас, наверное, всё равно, что я, робот, – судорожно вздохнула она. – Все вы в чём-то правы. Все правы. Только не думайте, что я об этом мечтала, что добровольно пошла на это. – Она уже почти успокоилась и только её девичий голосок жалобно дрожал. – А, сей час, пожалуйста, ответь своим девчонкам, – они мне здесь такую истерику закатили, – мама не горюй! Раздался щелчок, – переключился канал связи и в кабину влетел истеричный охрипший крик Эльзы. – Сергей! Почему ты молчишь, мы уже думали, что у тебя кончился кислород! – истерично взвизгнула она и зарыдала. – Эльза потерпите ещё немного у нас очень много работы, – ответил я, стараясь успокоить своё глубокое и частое дыхание после своей безумной «пробежки» по стенам пилотской рубки. – Знаю я эту тяжёлую работу, – секс в невесомости на потолке, – она окончательно сорвалась с резьбы. – Ответь! почему ты так часто дышишь? – Эл-ь-за! Прекрати немедленно, подумай о нашем маленьком, – ты делаешь ему больно! – я уже практически кричал на весь Космос. – Помаши мне рукой, – я хочу посмотреть на тебя в бинокль! – никого уже не стесняясь, кричала моя единственная и любимая Эльза.

Делать нечего я подпрыгнул вверх к обзорному куполу и там зацепился за какой-то кронштейн и энергично замахал рукой. Четыре головки вооружённые оптикой внимательно следили за моим лицом, – я явственно ощущал эти взгляды усиленные пятидесяти кратно, германской оптической системой Цейса. – Всё конец связи Эльза, – нам надо работать…. – Сколько ей лет? – спросила Джема. – Всегда вам смотрит кто-то вслед в семнадцать лет! – пропел я куплет песни вместо ответа. – Я была точно такой же, как и она, – твоя Эльза, – Джема глубоко и судорожно вздохнула. – А теперь, удели мне на прощанье полчаса времени, а затем выполни мою последнюю просьбу и вспоминай хоть иногда мою пропащую душу. Я кивнул головой, сел за обеденный столик, и выцедил в чашку из кофейника остатки холодного кофе. – Смерть – это одиночество. Ты ни разу случайно не умирал? – Нет, не приходилось, хотя один раз был близок к этому, и видел себя со стороны, – я тряхнул головой, прогоняя дурное воспоминание. – Значит, ты никогда не ощущал, как замедляется и останавливается время. Вечность проходит в этом состоянии – больше чем за всю остальную жизнь. Но интересно ли это тебе знать? Или я зря стараюсь? – Да говори же Джема, не томи, – ведь это состояние мало кто проходил, а кто проходил, – не спешит об этом рассказывать.

Пока мы так говорили, наш тандем, созданный из двух космических кораблей, которые как близкие, родные люди стояли на перроне вокзала, обнявшись, не в силах расстаться друг с другом, соединённые между собой пока тонкой капроновой нитью. И эта нить, мне сейчас казалась финишной символической траурной ленточкой, всё ещё уже протянутой между нами. Ведь мы встретились так странно и прощались уже, вероятно навсегда. Но моя интуиция шептала мне, что это неправда, мы не можем так просто расстаться. Ну, просто не можем и всё! Наверняка мы уже пару раз облетели вместе вокруг Солнца, а это значит, – мы танцуем «Солнечный Вальс» и уже породнились с Джемой, – этим магическим ритуалом! Мы сейчас стремительно мчались в будущее (на время я не смотрел), а как говорится, я хмыкнул: «Влюблённые часов не замечают»! Но мы с Джемой отнюдь не влюблённые, а просто люди, попавшие в страшную беду, и я не могу просто так её бросить одну, страдающую от одиночества душу в таком трагическом состоянии…. Ну просто не могу и всё! Это всё равно, что пройти мимо человека истекающего кровью и не оказать ему первую медицинскую помощь (поставить жгут) или просто пережать фонтанирующую артерию….

Я уж точно знаю, что безвыходных ситуаций не бывает, а Джема этого наверняка не знает. Что ж, мы сделали вместе два оборота вокруг Солнца, это значит что мы стали на два года взрослее, а значит и мудрее и опытнее. Я затряс головой, сбрасывая эти незримые тоскливые мысли и приготовился выслушать эту «пропащую» человеческую душу по имени Джема и хотя бы успокоить её – сказав последнее – прости, и прощай…. – Это коллапс времени, – сказала она тихо – ты и все остальные оказываетесь в разных временных рядах. В субъективном времени смерти нет, ибо по другую её сторону нет сознания. Мир же проскакивает мимо. Реальна только чужая смерть, а собственная для индивидуума, вообще не существует. – Это удобная теория, – согласился я, допивая последние капли кофея. – И думаю, многие с нею согласятся, если им её рассказать. Меня озадачили эти откровения Джемы, но она их познала в ощущениях. А ощущения иногда бывают и ошибочными (допустим ощущение времени). – Что ж Джема, приятно чувствовать себя бессмертным, пусть даже в собственном времени – я развёл руками. – Но продолжай, может быть, я что-нибудь придумаю, что бы спасти тебя из этой темницы. – Ты можешь? Ты что Бог? – она удивилась, и впервые её голос дрогнул от несбыточной надежды. – Да говори же Джема, я уверен, что что-то можно придумать, – говори скорее! – я, кажется, закричал на неё. – Я же увернулся от твоей подлой смертоносной стрелы, – увернулся! – Все ваши хвалёные безошибочные компьютерные программы полетели к чёртовой матери, – значит, я могу, заводить ваши синусы и тангенсы туда, куда я хочу! Потому что я! Да, именно я, как и любой человек, создан по образу и подобию Бога! – Поняла ты или нет? – теперь я уже точно не кричал, а орал на неё, примерно так, как кричала на меня Эльза, – но только на других обертонах. – Не кричи на меня! – завизжала Джема. Она завизжала так, как это могут делать только женщины. У меня аж, мурашки пошли по всему телу от этого крика, умноженного усилителем низкой частоты (бедный динамик) …. – Прости, прости, сорвался я немного, – прости! – я улыбнулся покаянно. – Но, я сорвался не на тебя, а на всех вас женщин, которые рождены богинями (по образу и подобию), а сами теряете честь и достоинство, совесть и стыд, и позволяете творить над собой подлые злодеяния. Не я загнал тебя в эту адскую ловушку, не я! Где было твоё женское чутьё, интуиция и осторожность, – рассказывай всё без утайки. И если Бог может всё, то и человек тоже может многое, потому что все боги это наши предки! В пилотской кабине воцарилась звенящая тишина, нарушаемая только тихим шелестом приборов и вентиляции. – Хорошо тогда слушай, – прозвучал голос Джемы в динамике. – Бессмертие в застывшем мире не так уж сладостно. Вселенная останавливается в сознании, – умирающего точно также, как для вселенной застывает коллапсирующая звезда. Знай, я это раньше, меня бы тут не было. Правда, мой выбор оказался лучше, чем я полагала. Теперь, я поняла массу вещей. Ты даже не представляешь, на сколько это мощный инструмент – человеческий разум…. Впрочем, возможности человеческого воображения ограничены. – А твои?