Вера и рыцарь ее сердца. Роман в 6 книгах. Том 2

Вера и рыцарь ее сердца. Роман в 6 книгах. Том 2
Владимир Де Ланге

Роман «Вера и рыцарь ее сердца» – это история любви, которая не могла случиться сама по себе, но случилась по божьему проведению. Героями романа были Вера, воспитанная в лучших традициях советского общества, и Ронни, считавший себя эталоном фламандца. Если девушка хранила верность идеям Ленина, то юноша – верность королю Бельгии. Обоих потрепала судьба, оба изменили своим идеалам, но осталась мечта быть счастливыми. Как им было знать, что только вдвоем познают они любовь, уходящую в вечность.

Вера и рыцарь ее сердца

Роман в 6 книгах. Том 2

Владимир Де Ланге

Редактор Юлиана Шопен

Корректор М. И. Иванова

© Владимир Де Ланге, 2023

ISBN 978-5-0060-9327-0 (т. 2)

ISBN 978-5-0060-8215-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Играть с судьбою в поддавки

Часть 1

Глава 1

Провести медовый месяц в объятиях любимого мужа было бы неплохо, но у Веры на сентябрь были совсем другие планы. Сама идея медового месяца казалась ей мещанством. Обычно сладкое подаётся уже после ужина, так сказать, на десерт, а для молодых – медовый месяц как заранее выданный утешительный приз, ведь всякое в жизни бывает.

Да и какой может быть медовый месяц в деревне, в доме свёкров, которые спали через стенку от молодых, а вместо двери в спальне висела занавеска. Поэтому на учёбу по курсу неонатологии Вера отправилась со спокойной совестью уже через неделю после свадьбы. Алма-Ата, где ей предстояло два месяца учиться, без преувеличения являла собой город Шахерезады. Впервые увидев настоящие горы – их снежные вершины обрамляли город сверкающим браслетом, – Вера поняла, что сказки оживают.

Столица Казахстана цвела в садах, в изяществе архитектурных ансамблей, прохладе высоких фонтанов, в журчании горных речушек в тополиных аллеях, но даже броская красота роз, цветущих на городских клумбах, не могла сравниться с красотой очаровательных алмаатинок, беспечно прогуливающихся по аллеям парков.

Тенистые бульвары, шумные площади утопали в зелени дубов и вязов, а плакучие ивы в печали стояли поодаль, соблюдая монашеский обет. Алма-Ата представлялась Вере городом вечного праздника, где до позднего вечера гуляют влюблённые пары, на танцплощадках играет духовой оркестр. Если днём от жары плавился асфальт, то к ночи в дуновении ветра чудилась прелюдия осеннего увядания.

Чтобы описать осень в Алма-Ате, не надо иметь сердце поэта, надо просто перестать спешить по делам, сесть на скамеечку в тенистой аллее и предаться поэтическому забвению, наблюдая за пожелтевшим листом, самозабвенно порхающим в воздухе, и сердцем слышать прощальный шорох опавшей листвы, хранящей запах горячего лета. Самое популярное развлечение для гостей столицы – это базары осенью, где торговцы на разные голоса расхваливают собранный урожай. Неудивительно, что от такого изобилия фруктов и овощей голова покупателей шла кругом.

Ярко-жёлтые дыни и полосатые арбузы были уложены в красочные пирамиды, над медовыми персиками гудели трудолюбивые пчёлы, а от спелой прозрачности груши рука человека сама тянулась за кошельком, чтобы скорее вкусить грушевый нектар. Сладкий яблочный аромат, как дух Али-Бабы, носился над базаром, и не купить яблоки, сочные, спелые, просто невозможно.

Этот базарный переполох напоминал Вере звучание симфонического оркестра, дирижёра которого срочно пригласили к телефону. Она была убеждена, что если бы её мама хоть один раз прошлась по восточному базару, то она бы немедля продала свою дачу… хотя нет, никакие базары мира не смогут заставить её предать самолично выращенный огурчик и тоненькую морковку, в которых днём с огнём не сыскать пресловутых пестицидов.

С улыбкой Вера вспоминала дачу и маму, ползающую в помидорных зарослях, одетую в трижды заштопанные спортивные штаны, с несгибаемым шлангом в руках, по которому лениво протекала на грядки драгоценная вода.

* * *

Курс по неонатологии преподавался лучшими специалистами республики, и на эти курсы приехали педиатры со всего Советского Союза.

В комнате врачебного общежития с Верой поселилась Тамара. Тамара приехала в Алма-Ату из России. Хотя женщина была на 15 лет старше, но они быстро подружились, и роль кухарки взяла на себя Вера, давая Тамаре отдохнуть на курсах по неонатологии от кухонной суеты и домашних дел. Она готовила ужин для соседки и Виктора, педиатра из Белоруссии, который жил в соседней комнате и захаживал к ним на чаёк.

В то время кулинарные способности Веры ограничивались жареной картошкой и отварными сосисками с макаронами, и, чтобы разнообразить питание, друзья два раза в неделю ходили кушать в ближайший рыбный ресторан, заказывая блюда подешевле.

Иногда в общежитии проходили студенческие сабантуйчики. К ним не готовились, они случались экспромтом. Кто-то из сокурсников созывал народ, который приходил со своей закуской, а на собранные деньги покупалась бутылка терпкого грузинского вина. Вино разливалось в стаканы,, а тосты произносились поочерёдно за учёбу, за здоровье, а за любовь пили до дна.

На курсы по педиатрии прибыли в основном замужние женщины, чем и определялись темы разговоров за столом: сначала о семье и о работе, потом о неверных мужьях, а в заключение о том, о чём не принято говорить с посторонними, то есть о любовниках, которые знают толк в любви. Слушать подобные откровения Вере ещё не приходилось, и от подробностей интимной жизни сокурсниц она не знала, куда себя деть.

После рассказа яркой блондинки из Омска о том, как ей удалось соблазнить молодого официанта самого престижного ресторана Алма-Аты и переспать с ним, Вера встала из-за стола и принялась собирать посуду, чтобы отнести её для мытья в общую кухню. Её одногодок, сосед по комнате, Виктор, свою грязную тарелку демонстративно не отдавал, так как у него от дамских разговоров разыгрывался волчий аппетит на всё, что ещё оставалось на тарелках.

Не успела Вера обидеться на обжору-соседа, как тихо заговорила скромная блондинка, имеющая милое лицо и покладистый характер.

– Я прожила с мужем десять лет и о другом мужчине даже и не помышляю.

От этих слов Вера поставила стопку тарелок обратно на стол и вновь присела на свой стул. Исповедь Анжелики показалась ей очень любопытной. От всеобщего внимания щёки говорившей женщины зарделись румянцем, и она хорошела прямо на глазах.

– Да, – честно призналась она, – мой муж пьёт… так уж случилось. У нас с ним подрастают двое детей. Но я вам скажу одно, что только при условии, что любовь к другому мужчине станет сильнее, чем моя любовь к детям, я смогу изменить своему мужу. …Но этого не произойдёт никогда! Я хочу быть верной мужу. Я хочу быть примером честности для моих дочерей!

Большинство сидящих за столом смотрели на Анжелику уже с нескрываемой жалостью, ибо все понимали, что верность алкоголику ещё никого из женщин не сделала счастливой.

– Анжелика, сколько тебе лет? – сочувственно спросил кто-то за столом.

– Мне 38 лет. Дело не в возрасте, а во мне самой. Я могу вас заверить, что никакая случайная связь не может быть выше семейной верности и любви матери к своим детям. Мои дочери любят отца… он их по головке погладит, они и счастливы, они смеются.

Да что там говорить, вышла я замуж неудачно, но не детям за это расплачиваться. Я больше скажу: даже если мой муж мне изменит, то я ему всё равно не изменю, потому что любую измену считаю грехом. …Нет-нет, я не верю в Бога, но у каждого есть совесть, я хочу с ней жить в ладу. …Лучше я сейчас вам фотографии моих девочек покажу.

Тут за столом опять начался переполох. Всем захотелось похвастаться уже не приключениями с любовниками, а фотопортретами своих дочек и сыновей. А так как детей у Веры не было, поэтому такие рассказы счастливых матерей она пропускала мимо ушей, и, перемыв посуду на общей кухне, она отправилась в свою комнату.

Наступил вечер. За распахнутыми окнами потихоньку увядала природа, и запах осени больше настраивал друзей на душевный разговор, чем на подготовку к зачётам. Вера и Тома сидели на кроватях, обложившись книжками, рукописными лекциями, а Виктор устроился за столом. Перед ним раскрытой лежала тетрадь, а он задумчиво смотрел в окно.

– Как замечательно, что есть такие честные женщины, как Анжелика, – нарушила Вера тишину в комнате, чтобы поговорить о том, что ей не давало покоя в тот вечер. Может быть, ей самой хотелось определиться по теме «супружеская верность».

Тамара сделала вид, что ей холодно, и, забравшись с ногами под одеяло, перелистнула страницу конспекта, хотя от тусклого света лампочки под потолком разобрать рукописный текст было практически невозможно. Зато Виктор обрадовался, о верности в супружеских отношениях он мог говорить много.

– Не надо верить басням брюнеток! Мне жаль тебя, Вера, ты наивна, как гранёный стакан! Открой свои глазки пошире, тогда сама поймёшь, что правда совсем другая, чем ты её представляешь! Твоя невинная Анжелика только прикрывается детьми, чтобы скрыть своё одиночество и неудовлетворённое желание быть обласканной мужчиной. Эту басню про её честность, которая держится на любви к детям, она придумала для тех, кто наивно полагает, что блондинки могут быть монашками. Я убеждён, что честный человек не будет свою честность рекламировать в подвыпившей компании.

– О, как ты разговорился, – вступилась за Анжелику Вера. – Ты судишь другого человека по своим домыслам! Может быть, я и наивна, хотя это не подсудно, но не такая смелая, как Анжелика. Она мать двоих детей, и у неё есть опыт замужней жизни. Этот опыт жены и матери даёт ей право голоса. Неважно, какого цвета у неё волосы, а важно, что Анжелика пошла против мнения большинства. Ведь каждый из нас был комсомольцем, мы принимали присягу быть честными советскими гражданами, а любая измена в браке преступна и осуждена обществом. Моральный кодекс советского гражданина говорит о браке как…

– У нас партийное собрание и в президиуме самозванка? Не пора ли нам открыть лагеря для изменников в браке? А через пару лет и работать на государство будет некому, потому весь народ окажется за решёткой личного правосудия кристально честной Шевченко!

– Витя, не утрируй! – не сдавалась Вера. – Когда я услышала, как с высокой трибуны Хрущёв заявил, что коммунизм наступит в нашей стране через 20 лет, то очень обрадовалась, потому что мне предстояло подождать каких-то 20 лет, а потом жить в обществе, где трудятся по способностям, а получают по потребностям. Сейчас я уверена, что коммунизм мог бы наступить ещё раньше, если бы человек жил по уставу коммунистической морали: не убивать, не красть, не прелюбодействовать.

В комнате потеплело от такой убеждённости Веры в счастье всего человечества. Тамара оторвалась от конспектов и с интересом ждала продолжения дискуссии. Виктор в один глоток допил свой чай и пересел к Вериной кровати поближе, чтобы сказать ей нелицеприятную правду прямо в глаза.

– Что ты предлагаешь? Застукать любовников в постели и потом подвесить их за ноги? Будешь мстить изменщикам, как несчастный граф Монте-Кристо? Ты сама-то знаешь, что такое любовь или любовная страсть? Я не женат, но поделюсь с тобой мужским секретом: если жена бросает мужа в медовый месяц и отправляется на учёбу по неонатологии, то она сама даёт ему свободу ей изменить. Ведь муж – это тебе не баба у разбитого корыта. Твой муж, как там его, Женя, нормальный человек, у него есть нормальные желания ночью спать с женой, а его жена в Алма-Ате наукам учится. Пройдёт одна ночь, другая, а он всё один да один, как сыч, не обласканный, а на третью – отправится твой Женя на поиски другой «золотой рыбки», которая его приголубит и с собой спать уложит.

Виктору было искренне жаль Веру, так преданно верившую во всё прекрасное. Сама идея подготовить её к реальной жизни казалась молодому человеку более чем благородной миссией, и, не обращая внимания на её пыхтение, он спокойно продолжал:

– Что мужчине надо? Вера, ты сама не задумывалась об этом? Так я тебе скажу: бокал хорошего вина, торшер у мягкого дивана и потом… хоть бегемотиху рядом положи, он с ней переспит, лишь бы та рот не раскрывала.

Тут Вера вскипела, она отшвырнула от себя лекционную тетрадь, как бородавчатую жабу, а её лицо выражало абсолютное презрение к соседу.