Сокровище Беаты

– Ну что же ты, иди, – настойчиво повторила принцесса. – Сначала ты, а потом я.

Беатрис оробело зашла за плотную ткань ширмы, и Амелия резким движением задернула её. Затем, крадучись на цыпочках, подошла к двери и, ухватившись за ручку, резко толкнула дверь от себя. Снаружи послышался глуховатый стон, и что-то бухнулось на пол. Принцесса выглянула за дверь. На полу, потирая ушибленный нос, растянулся Ричард, застигнутый врасплох у замочной скважины.

– Что, носик больно? – с язвительной усмешкой спросила сестра.

– Могла бы поаккуратнее с дверью, – поднимаясь на ноги, прогнусавил обиженно принц.

– С дверью, пожалуй, да. А вот с теми, кто подглядывает в замочную скважину, только так и надо.

Ричард, ничего не ответив, продолжал молча щупать свой покрасневший нос.

– Теперь слушай меня… – сказала Амелия полушёпотом, поманив к себе братца мизинцем.

Он подставил ухо, и сестра принялась что-то быстро ему нашёптывать. Принц же, разинув от любопытства рот, охотно кивал головой и азартно сновал туда-сюда зрачками. Затем они оба вернулись в комнату и принцесса, подойдя к ширме, спросила:

– Уже можно подавать платье?

– Я… не знаю… – послышался из-за ширмы сомневающийся голос горничной.

И тогда принцесса резко одёрнула рукой завесу и отшагнула в сторону. Беата по-прежнему стояла одетая в своё кофейное платье, поверх которого был повязан белый кружевной фартук. Конопатое лицо принцессы в одно мгновение сделалось малиново-красным.

– Почему? – старательно сдерживая гнев, спросила она. – Почему ты не начала переодеваться?

– Мне показалось, что вы с кем-то разговариваете, – ответила Беата. – Я ведь на службе и, возможно, меня уже разыскивают. Так что будет лучше, если я пойду. Поклонившись, она направилась к выходу. Но тут с ней решил заговорить принц, стоявший у двери.

– Постой, – обратился он к горничной. – Это был я. Я пришёл, чтобы пригласить сестру на скачки. Ваш хозяин решил устроить показ лошадей, и матушка велела нам одеться подобающе для этого зрелища. Похоже, Королева сменила гнев на милость, и нам будет дозволено прокатиться на одном из этих породистых красавцев. Она желает, чтобы мы показали хозяевам своё умение. Так что ты можешь пойти с нами, если захочешь.

– Да, это будет здорово! – подтвердила принцесса. – Я и мой братец знаем несколько особенных трюков, которым нас обучал наш придворный инструктор Морган. Но для этого тебе необходимо переодеться. Вот твой вечерний наряд. – И Амелия снова протянула горничной выбранное ею платье.

На этот раз Беата приняла подарок, поблагодарила принцессу и снова спряталась за ширму. Всего через каких-то пару минут она легонько одёрнула плотную завесу и предстала перед наследниками в своём новом облачении. Платье пришлось ей в пору, впрочем, в этом не было ничего удивительного, ибо по росту и сложению Беата почти не отличалась от принцессы. Ричард с изумлением вытаращился на служанку, которую вплоть до этого момента считал жалким насекомым за её сословное происхождение. Прирученный мохнатый паук для наследника престола значил больше, нежели эта безродная, ничем неприметная простолюдинка, о существовании которой он забыл бы уже к ужину. Но сейчас… сейчас она блистала перед ним в этом новом роскошном наряде, словно омытая дождём фиалка. Потрясённый таким чудесным преображением, Ричард даже не заметил, как отвис его подбородок. Беата привычно скрестила руки на юбке. Под пристальным взглядом королевских отпрысков она стыдливо краснела и не смела поднять глаза. Затянувшуюся молчаливую паузу прервал голос принцессы:

– Ого! Вижу, братец мой воспылал страстью к очаровательному созданию. В последний раз я видела у него такое глупое выражение лица, когда он втюрился по уши в дочь нашего камердинера. Несмотря на королевскую кровь, его отчего-то всегда тянет к че… – принцесса осеклась на полуслове, чтобы не выдать своего презрения к безродной челяди.

– Ты всегда припоминаешь мне эту столетнюю историю, – старательно сохраняя безразличие на лице, отозвался Ричард. – Я просто хотел сказать, что ей очень идёт это платье. Во дворце она вполне могла бы сойти за дочь какого-нибудь советника или даже фрейлину. Ей не хватает только банта с королевским вензелем.

Беата, не смея поднять глаза на наследника, тихо спросила:

– Вы позволите мне посмотреться в зеркало?

– Конечно, – ответил принц и поспешил развернуть к ней большое прямоугольное зеркало, стоявшее возле дамского столика.

Беата не ожидала, что платье так идеально сядет по её фигуре, будто портной специально снимал с неё мерку.

– Скажи, – обратилась к горничной Амелия, – когда ты выбирала платье из моего гардероба, ты присматривала его для меня или для себя? Такой удачный выбор… Просто невероятно.

– Определённо, фрейлина, – повторил Ричард, бесцеремонно разглядывая с головы до ног и без того смущённую Беату.

– В таком случае, может быть, ты пригласишь даму на танец, а я буду аккомпанировать вам на этом клавикорде, – предложила брату Амелия и указала рукой на старый музыкальный инструмент, незаметно притаившийся в углу под ажурным вязанным покрывалом.

– Да, но… – замялся вдруг Ричард, – возможно, дама не умеет танцевать.

– Ты ошибаешься, братец. Уверена, для тебя это будет сюрпризом.

Принцесса подошла к инструменту, смахнула на пол покрывало, открыла крышку и небрежно пробежала пальцами по клавишам.

– Он, конечно, сильно расстроен, придётся сыграть что-нибудь попроще.

– А как же ноты? – спросил обескураженный наследник, пытаясь сопротивляться воле сестры, которая всё же уязвила его самолюбие тем, что понудила танцевать с какой-то горничной.

– Я кое-что помню наизусть. Итак, Ричард, ты готов? Или ты только на словах такой пылкий поклонник женской красоты, – напирала Амелия.

– Вроде, – брякнул растерянно Ричард.

– Вроде – у бабки на огороде, – передразнила его сестра. – Мне же надо знать, что ты собираешься танцевать.

– Сыграй что-нибудь медленное. Я опасаюсь сбиться. Когда ведёшь в паре с какой-нибудь фрейлиной, всё получается легко, а сейчас я не знаю свою… партнёршу.

– А может, робеешь?

– Просто боюсь отдавить ей ноги.

Принц подошёл к оцепеневшей от страха Беатрис и изящно поклонился.

– Не откажите мне в удовольствии танцевать с вами, – сказал он и небрежно вытянул вперёд правую руку.

Беата вспомнила, чему её когда-то учила герцогиня: «Дама, принимая приглашение, кланяется в ответ и молча подаёт руку». Но рука отчего-то не поднималась, она будто онемела. Беата снова почувствовала мелкую, хладную дрожь, побежавшую по телу. Принц, видя робость своей партнёрши, ухватил её левую ладонь и положил себе на плечо. Сам же одной рукой прикоснулся к её талии, а другую подставил так, чтобы Беата вложила в его ладонь свою. Он не приближался слишком близко, выдерживая достаточное расстояние, чтобы не смущать даму и дать ей почувствовать немного свободы. Видя уверенное поведение своего кавалера, Беата перестала испытывать неловкость и обрела, наконец, ту раскованность в движениях, которая так необходима в танце. Страх куда-то улетучился, и она решила про себя: «Будь что будет!» Принц же, вытянувшись по струнке и задрав кверху подбородок, с важностью провозгласил:

– Я готов!

– Ну, тогда поехали. – Амелия выпрямила осанку и ударила по клавишам своими тонкими пальцами.

По комнате разлилась чудесная мелодия. Принцесса и в самом деле хорошо играла на клавикорде, но поскольку инструмент был расстроен, это обстоятельство её сильно раздражало, и поэтому всякий раз, когда он начинал фальшивить и издавать дребезжащие звуки, она с отвращением морщилась. Ричард, как опытный танцор, увлекал партнёршу за собой, ведя её по кругу в такт узнаваемому мотиву. Беата, окончательно преодолев скованность, плавно повторяла за ним все те несложные, скользящие движения, которые разучила с герцогиней Ллойд на танцевальных уроках и позже часто исполняла, кружась во дворе с воображаемым кавалером под свой собственный напев. Когда-то в этой же самой комнате из множества прекрасных кукол маленькая девочка выбрала себе для сопровождения на прогулке сказочного принца. Она усаживала его рядом с собою за обеденным столом, разговаривала с ним по ночам в своей кроватке, делилась секретами. Безмолвная тряпичная кукла казалась ей близким другом, с которым можно было поделиться своими тревогами в минуты отчаяния, когда в их доме поселилась беда. И друг всегда покорно выслушивал, не прекословил, не докучал глупыми советами. Беата очень привязалась к своему игрушечному принцу, и эта привязанность убедила её в том, что внутри обычной куклы, набитой опилками, бьётся самое настоящее сердце, только очень маленькое. Настолько маленькое, что его даже неслышно. А ещё Беата тайно жалела о том, что её принц был невысокого роста. Ведь если бы он был таким же, как все мальчики в округе, она бы танцевала с ним каждый день. И вот теперь, спустя годы, когда время детских восторгов осталось позади, когда тяжкий труд и нужда развеяли все наивные фантазии в её голове, давно забытая мечта так нечаянно, совсем не ко времени вдруг взяла и сбылась. Как будто невидимый волшебник, который знал обо всех потаённых желаниях девочки с городской окраины, взмахнул своей палочкой и подарил ей эту невероятную сказку. И вот она кружится в упоительном танце под звуки завораживающей мелодии с настоящим принцем. Тем самым принцем из её вечерних грёз, близким другом, искренним и великодушным. Как он прекрасен. Как легки и изящны его движения. Как он заботлив и внимателен. Ведь её воображаемый принц всегда был таким же чутким и понимающим. Беатрис хотелось взглянуть Ричарду в глаза, но она отчего-то страшилась и никак не могла пересилить себя. Ей нравились прикосновения его тёплых ладоней. Сквозь струящиеся звуки клавикорда Беата слышала, как сильно колотится её сердце. Кровь жарко приливала к щекам, и всё вокруг вращалось в каком-то сумасшедшем вихре. Это была та самая чарующая магия танца, о которой когда-то говорила герцогиня. Маленькая Беата тогда не понимала, что имела в виду её наставница. Да и теперь, если бы она попыталась рассказать о своих чувствах, вряд ли смогла бы подобрать нужные слова, чтобы описать это волшебство. Впрочем, так всегда случается, когда душу переполняет безудержный, искрящийся восторг… Музыку прервал громкий стук в двери. Чарльз в испуге застрял на месте и резко оглянулся на свою сестру. Беата, так внезапно вырванная из головокружительного танца, будто очнулась ото сна и тоже замерла, цепенея от сильного волнения. Амелия бесшумно прикрыла крышку клавикорда. Дверь отворилась, и в комнату вошла королева в сопровождении фаворита и хозяев дома.

– Значит, вот как! – сходу напустилась она на провинившихся чад. – Как я могу требовать от своих поданных беспрекословного подчинения, если даже мои собственные дети игнорируют наставления матери.

Принц с видом преступника, осуждённого на казнь, понуро уткнулся глазами в пол. Принцесса же, напротив, будто не замечая материнского гнева, с вызывающим спокойствием наблюдала за развитием ситуации.

– Насколько я помню, – сказала королева, – вам было определено наказание ввиду отвратительного поведения, которым вы оскорбили гостеприимных хозяев этого дома, а, значит, унизили и меня. И что же я вижу: вместо штудирования латыни, у вас бал в самом разгаре?! Ричард, потрудись объяснить, чем вы тут заняты. И почему не прошло и двух часов, а в вашей комнате уже такой бардак?

– Это не я… то есть, я это… в общем, это была не моя затея, – заикаясь и путаясь в словах, начал оправдываться принц. Он уже отпустил руку Беаты, которая стояла рядом ни жива-ни мертва. – Это Амелия предложила мне станцевать с домработницей и взялась подыграть на клавикорде.

– Амелия, это была твоя идея? – испросила королева, с укоризной взирая на дочь.

– Да. Но у меня вовсе не было мысли нарушать запрет на развлечения, – невозмутимо проговорила принцесса. – Просто я подарила одно из своих платьев этой горничной. Ведь она сегодня много трудилась, прибирая дом к нашему приезду, и помогала мне выбирать вечерний наряд. Было бы несправедливо не отблагодарить такую добросовестную работницу. Платье пришлось ей в пору. Вот тогда-то я и подумала, а почему бы наследному принцу ни презентовать танец этой девочке из простого народа. Ведь многие при дворе и мечтать не смеют о такой чести. Оказалось, она прекрасно танцует.

– Это благородно, ваше величество, – чуть подавишь вперёд, молвил граф Готлиб над ухом самодержицы.

– Вы в самом деле так считаете? – поинтересовалась она у хозяина замка.