Одинокий волк. Бег в неизвестность

И Дороти, сорвав одну ягодку, подносит к моим губам, я нежно беру её ртом и, прокусив нежную кожицу, ощущаю взрыв терпкой сладости на языке.

Земляничник сестра нашла ещё с отцом, когда тот мог нормально передвигаться, много лет назад, и он находится не с краю леса, а то его вы уже оккупировали менее смелые искатели пропитания. И мы сейчас вопреки всем правилам безопасности находимся в самой гуще леса и, нарушая наше же, не писаное правило не отходить друг от друга далеко.

Некоторые прогулки необходимо совершать только в одиночку. Я остаюсь собирать землянику, а сестра идёт к пруду, но я прекрасно понимаю её. Ей придётся раздеваться, чтобы проверить сети, поставленные в воде, а она стесняется меня. Я ещё не собрал и малой части ягоды появляется сестра, и по мокрым волосам я вижу, что она купалась и скорее всего, плавала, она умеет, я сам видел.

Как-то раз я не специально пошёл следом, просто мне надо было что-то спросить или, …честно говоря, сейчас и не помню, и я увидел, как она плавает, и тогда она попросила меня отвернуться, выйдя из воды, спешно оделась.

Она не кричала и не ругала меня, но с тех пор я остаюсь на том месте, где она меня оставляет, и терпеливо жду, когда сестра вернётся за мной.

Она бросает свой взгляд ко мне в ведро и помогает мне собирать ягоды.

Вечер еще не наступил, а у нас уже пять рыбин, два кролика и, что самое приятное, небольшое ведёрко земляники.

– Пойдём волчонок поплескаешься, – предлагает она, и мы направляемся к озеру.

Пока я плещусь в прохладной воде, она стирает мои вещи, найдя место, где солнце проглядывает сильнее из-за толстых крон деревьев, раскладывает сушиться.

После она усаживается передохнуть на отдававший то зелеными, то розовыми бликами камень, бережно отшлифованный водой, которая, скорее всего когда-то доходила до него, и как подтверждением размытыми корнями дерева, растущего позади камня, и своими ветками заслонявший эту часть берега.

Пока я буду плескаться в воде, Дороти, чтобы не терять время попусту, достаёт из ножен нож, который недавно подарила мне и лукаво поглядывает на меня, как бы проверяя, видел ли я.

После достаёт из походной сумке и аккуратно раскладывает куски проволоки и начинает сооружать очередной силок, изредка бросая взгляд на моё беспечное барахтанье в воде. В отличие от сестры я её не стесняюсь.

Мне кажется, что я постоянно чувствую её внимательный взгляд, прикованный ко мне. Но когда я оборачиваюсь, то она как не в чём небывало продолжает что-то мастерить, и на первый взгляд я её даже не интересую.

Конечно, я заметил, как Дороти орудует моим подарком и это тешит моё самолюбие, хотя получается, она меня использует как своего оруженосца, но мне это приятно.

Накупавшись, я вылезаю и направляюсь к ней, сажусь рядом. Но не камень, а на траву.

Трава на поляне около озерца зелёная, мягкая и прохладная. А круглое озерцо обрамляли со всех сторон небольшие, склоненные к воде кусты. Лишь там, где в полутора-двух метрах от берега росла верба, между кустами оставался просвет.

Сестра опускает свою руку мне на голову и расчесывает своими тонкими пальцами мои влажные волосы. После откладывает только что сделанную ловушку и переплетает сою косу. При этом она рассказывает, как правильно её смастерить.

После того как отец стал работать в ангаре, то у нас стали появляется многие интересные вещи с помощью которых можно мастерить всякие приспособления для ловли рыбы, зверей.

Я внимательно слушаю ведь не надо иметь много ума чтобы понять это нужно для того чтобы выжить.

При всей нашей нищете у нас есть одно преимущество: так как мы добываем еду каждый день, она большей частью такая свежая, что того гляди убежит.

Встаю и иду к месту, где сушится моя одежда. На моём пути лежит оболочка гнезда диких пчёл, превращенная дождем в бесформенную массу и высушенная солнцем. Когда я касаюсь ее ногой, она рассыпается в пыль, которую уносит ветер. Я невольно смотрю вверх туда, где она раньше, скорее всего, висело. Дерево засохло, и сук не выдержал массы гнезда, упал на землю.

– Ты ведь ела мёд? – обращаюсь я к сестре, пробую свою одежду.

– Да. Но это было так давно, – печально отвечает она.

– А правда, что он очень, очень сладкий? – продолжаю я свой вопрос, при этом убедившись, что моя одежда высохла, начинаю одеваться.

Дороти смотрит на меня, она прекрасно помнит, что этот вопрос я постоянно задаю, как мы появляемся на озере. Я это тоже хорошо помню. Но я никогда не пробовал это мёд, и мне хочется ещё раз услышать, как они с отцом нашли его, и как он после один без сестры ходил за ним, боясь, чтобы пчёлы, могут покусать ребёнка, да и просто хотел ей сделать сюрприз.

Где-то в глубине души я надеялся, что когда стану более взрослым мы обязательно пройдём глубже и найдём его и тогда я смогу уже не по услышанному, а по-настоящему смогу оценить это чарующий вкус мёда.

В тот день помимо мёда нашу семью ждал ещё один сюрприз. В тот день появился Я.

Она снова рассказывает ту историю из своего детства, при этом смотрит, как я зашнуровываю ботинки. Они мне велики. Может, поэтому мне не очень в них удобно ходить, и поэтому я наступаю на все сучки и издаю такой шум, но это единственная обувь, которая подходит для таких путешествий по лесу, где водятся змеи.

Хотя ещё менее приятное, это клещи, которые впиваются в тело. После таких походов, Дороти будет тщательно изучать моё тело на наличие непрошеных пассажиров.

После мы забираем весь сегодняшний улов, и возвращаемся домой. Она проверяет ещё раз все хитроумные приспособления, подглядев место, показывает мне.

– Ну что волчонок иди, поставь, а я проконтролирую и поправлю, если что не так, – она протянула мне только что сделанный силок.

Я, как и сестра выбираю гибкое дерево и начинаю пристраивать ловушку, чувствую, как она медленно подходит сзади и помогает мне своими руками.

– Ну что, – нежно говорит она. – Скоро узнаем, годишься ты в гильдию охотников, а то может я рано отдала тебе нож.

Я улыбаюсь, ведь она мне помогала, и если что-то попадётся, это будет в основном её заслуга, но приятно, что она даст мне насладиться триумфом, и не попрекнет тем, что она в этом тоже участвовала.

Сестра очень здорово управляется с ловушками: закрепляет их на гнущихся деревьях так, чтобы убивать хищников, уравновешивает бревна на тонких ветках, сплетает корзины для ловли рыбы, из которых добыча не может выскользнуть.

Она мне опять рассказывает истории, прочитанные в книжках, и мы проходим пустынную местность и появляемся возле своего дома.

Сейчас она будет потрошить рыбу и кроликов, а я должен буду чем-то себя занять, чтобы не мешать ей, приготовить ужин, для всей семьи. Мой хитроумный план, как сбежать из дома и провести время с другими мальчишками проваливается с треском.

Наш дом

Дом это две комнаты. Первая она же кухня и спальня родителей. На кухне рядом с печкой находилось все необходимое для еды: стол, шкаф для провизии, в нем же мы храним посуду; на другой стороне в углу стояла железная под голубым покрывалом, кровать мамы с отцом. Перед кроватью лежит старая медвежья шкура. Рядом возле окна напротив кровать стоит небольшой столик. Здесь же, но на противоположном углу стоит маленький диванчик и с ним швейная машинка, на которой мама шьёт одежду, да и так по мелочам, когда есть из чего. В противоположном углу – отгороженная стеной и, занавешенная красной материей, наша с Дороти комната.

Здесь две кровати и возле окна, стоит из тёмного дерева настоящий, письменный, с тумбочкой стол, за которым сестра учит уроки, но и в свободное время он не пустует. Уроков им задают мало, и в основном за ним заниматься приходится мне. Дороти в свою очередь постоянно любила все заново пересматривать, перекладывать, наводить порядок в четырех выдвижных ящичках. Казалось, что здесь нет ничего лишнего, но все те даже не столь многочисленные вещи, которые хранились, были дороги для сестры. Ценного там нечего не было в основном открытки, цветные картинки, но самым дорогим для Дороти была кукла с зелёными глазами. Мне правда ни разу не удалось увидеть, как она с ней играет, но она говорит, что это талисман. Возможно, она когда-то играла ею, но это было очень давно. Скорее всего, играть она перестала, когда появился я, может времени у неё для этого совсем не осталось, да и живая «кукла» лучше, чем пластмассовая.

И я уже сижу за партой и складываю цифры. Пытаясь вспомнить, как правильно называется предмет, которым заставляет меня заниматься сестра.

Просидев до самого вечера и в основном пролетав в облаках, я улавливаю запах вкусностей, который исходит с кухни, но пока не придут родители, ужинать мы не сядем. Но сегодня началась отгрузка, а значит и рабочий день продлится. Я опять опускаю свой взор в тетрадку и продолжаю считать, желудок предательски начинает напоминать, что он пуст, но нужно набраться терпение. Я даже не замечаю, как сзади подходит Дороти. Но когда я уже вижу опустившуюся голову в тетрадку, я понимаю, что она не очень довольна той работай, которую проделал я.

Вместо того чтобы отругать меня, она на минутку задумывается и почему-то глядя в мои глаза которые я поднял вверх, закусывает губу. В её голове что-то происходит мне непонятное. Меня это настораживает, так сильно хочется понять, что происходит у неё в голове.

После она берёт карандаш и вместо того чтобы показать на мои ошибки, а они есть. Я точно знаю, так как они были всегда и куда им деться сегодня. Она быстро пишет ещё несколько примеров. После отдаёт карандаш мне в руки. Я гляжу на неё с нескрываемым интересом, который остаётся для неё незамеченным, или она хитро делает вид, что просто не замечает моего волнения и не понимания в её действиях.

– Если решишь всё, – она делает паузу и глядит на меня. – Правильно, – добавляет она и в глазах её проблёскивает искорка. – И найдёшь все ошибки в предыдущих примерах, то тебя ждёт на ужин что-то вкусненькое.

– Что? – единственное, что вырывается у меня из груди.

Я быстренько пытаюсь прокрутить в голове, что же такое может мне предложить Дороти, и не находя ни одного варианта, продолжаю заинтриговано смотреть на неё.

– У-у-у, – произносит она. – Такое, что мне кажется, что я даже продешевила.

Последние слова меня интригуют ещё больше.

– Скажи, что это. Ну, пожалуйста…