Советник президента

– Не беспокойся, ты сейчас не в Древнем Риме и тебе не придётся воевать с индейцами. Ты у меня в гостях, а вчера ещё был в Бедламе.

Ну и как прикажете на это реагировать? Каналья Дэнс по каким-то своим соображениям скрыл информацию, и вот теперь Тренд вынужден признать, что русские Америку всё же обогнали… Но тут словно что-то щёлкнуло в его мозгу, Тренд прищурил глаз, усмехнулся и спросил:

– И как же при таких невероятных достижениях в науке вы не можете свести концы с концами в экономике?

Платов отреагировал тут же, без раздумий:

– А вот это интересный вопрос!

Дальше был долгий и нудный спор о достоинствах и недостатках либеральной экономики. Платов давил на психику, мол, разбойничьи нравы в бизнесе привели к падению нравственности во всех сферах жизни – это грозит возвратом в доисторические времена, когда каждый готов был удавить соперника в борьбе за лакомый кусок из ляжки мамонта. Тренд не соглашался с таким прогнозом, доказывая, что с обеспечением продуктами питания в Соединённых Штатах всё в порядке, даже приходится бороться с ожирением. Ну а всякие там азиаты, африканцы с этой проблемой разберутся сами…

Но пока нет ответа на вопрос: что же делать с Дэнсом? Может быть, попросить Платова отправить куда подальше этого прохвоста – на машине времени с глаз долой, из сердца вон?

Глава 45. Не так всё просто

Несколько дней после возвращения Тренда в Белый дом прошли относительно спокойно. Но вот вчера он подписал указ о признании суверенитета Израиля над Голанскими высотами, а сегодня потребовал убрать российских военных советников из Венесуэлы. Платов был разочарован. Неужто Тренд почувствовал в нём слабину после той беседы в Ново-Огарёво? Или же наоборот – понял, что имеет дело с сильным соперником и решил сыграть на опережение, перейти по всем фронтам в атаку?

Срочно созвали Совбез, и вот началось обсуждение сложившейся ситуации.

– Да, с Трендом мы просчитались, – признал Платов. – Такой подлости никак не ожидал! Можно подумать, что это израильтяне вытащили его из психушки.

– Наплевал в душу, это однозначно, – согласился министр иностранных дел. – Но это лишь подтверждает мысль, которая довольно очевидна. Американцам верить нельзя, ни в чём и никогда! По крайней мере, тем, кто находится у власти. Впредь будет нам наука.

– Так что, не надо было реагировать на вопль о помощи?

– Это было бы негуманно с нашей стороны, – заметил секретарь Совбеза.

– Получается: всюду клин, куда ни кинь.

– Владим Владимыч! Может быть, стоило освобождение из психушки юридически оформить… – предложил спецпредставитель президента по вопросам экологии.

– Это как?

– Составить договор, где мы обязуемся его освободить, а Тренд со своей стороны гарантирует, что не будет вставлять палки нам в колёса.

– Серёжа, не смеши!

– Ну тогда надо обнародовать обстоятельства его освобождения.

– И как мы сможем это доказать? – Платова уже стала раздражать упёртость давнего соратника. – Всё, что у нас есть, это видеокадры пребывания Тренда в Ново-Огарёво и на стадионе в Лужниках. Любой западный политик сразу же задаст вопрос: «А причём же здесь лондонский Бедлам?»

– Я бы добавил, что такая акция нам только навредит, – поддержал президента министр иностранных дел. – Опять станут упрекать, что вмешиваемся в дела Соединённых Штатов. Да и Тренд после этого вряд ли сохранит свой пост.

– Туда ему и дорога! – не унимался специалист по экологии.

– Ладно, на этом закончим предварительное обсуждение, – Платов хлопнул ладонью по столу, ставя точку в споре. – Ясно, что нужен асимметричный ответ! Вот на это и надо направить все интеллектуальные и материальные ресурсы. А пока послушаем, что скажет директор СВР.

– Владим Владимыч! По агентурным данным, Тренд собирается просить у Конгресса пятьсот миллиардов долларов на разработку машины времени и один миллиард для ЦРУ на приобретение секретной документации на этот агрегат.

– Ну что ж, лопату им в руки! – усмехнулся Платов. – Если что и накопают, то никак не раньше следующего века. Кстати, Сергей Кузьмич, как дело обстоит с сохранностью документации?

– Владим Владимыч! НИИ мы перебазировали на особо охраняемую территорию, персонал проверили через полиграф, теперь они все на казарменном положении, ну и зарплату им, конечно, подняли в два раза.

– Надо особо отличившихся наградить, – Платов что-то записал в своём блокноте. – Хотите что-то добавить, Сергей Викторович?

– Есть сведения, что американцы собираются внести проект резолюции в Совбез ООН о моратории на передвижение во времени и категорическом запрете на телепортацию.

– Ну уж это дудки! – не сдержался директор ФСБ.

– Согласен, проект мы заблокируем. Но у меня тут возникла одна мысль, – министр иностранных дел сделал паузу, внимательно оглядел собравшихся и продолжал: – Мы заявим, что такой машины нет, и даже не может быть в природе, а мировая научная элита в этом нас поддержит.

– Откуда такая уверенность, Сергей Викторович? – президент не счёл нужным скрыть разочарования, поскольку ждал более дельных предложений.

– Так ведь эта публика весьма консервативна. Для того, чтобы реализовать новую идею, надо иметь не только недюжинный ум, но и солидную поддержку, например, со стороны министерства обороны.

С одной стороны, министр прав – все эти доктора и академики держатся за свои места, поэтому без особого восторга встречают всё, что может нанести ущерб их авторитету и благосостоянию. В этом Платов убедился на примере реализации реформы академии наук – что-то удалось, но дело идёт с таким скрипом, что впору задуматься о наличии непримиримой оппозиции в академической среде. С другой стороны, мировые гиганты в области современных технологий готовы ухватиться за любую идею, лишь бы вырваться вперёд, опередить конкурентов и получить бюджетные ассигнования. «Вот на этом следует сыграть, направив их по ложному пути, однако тут не обойтись без участия СВР и ФСБ. Дело за малым – нужно подготовить убедительную "дэзу", но для этого потребуется время», – к такому выводу пришёл президент, а вслух сказал:

– Нет, этот вариант нам не подходит. Надо искать другое решение, – Платов нахмурил лоб и поджал губы, демонстрируя не только озабоченность, но и в неменьшей степени разочарование неспособностью соратников генерировать оригинальные идеи.

Казалось бы, заседание Совбеза закончится ничем, но тут раздался голос человека, далёкого и от науки, и от разведки:

– Владим Владимыч! Позвольте мне…

– Слушаю вас, Галина Ивановна.

– Я бы предложила вот что. Нужно подготовить серию публикаций в прессе и несколько передач на телевидении, в частности, на Russia Today, в которых будет высмеиваться возможность создания машины времени. Что-то вроде иронических заметок на тему несбывшихся надежд Герберта Уэлсса, Михаила Булгакова и некоторых современных прожектёров.

Морщины на лице Платова разгладились, и озорной блеск вдруг появился в его глазах.

– Вот это то самое, что я ожидал! Галина Ивановна, как всегда, зрит в корень.

– Владим Владимыч! Тут есть одна закавыка, – засомневался директор ФСБ. – Неосведомлённый человек такого наворотит, что может получиться совсем не тот результат, на который мы рассчитываем.

Однако Галина Ивановна не сдавалась:

– Так, может быть, написанием текста займётся кто-то из присутствующих?

– Это вряд ли, – усмехнулся Платов. – Однако дело поправимое. Есть один человек, который в силу обстоятельств оказался вовлечённым в акцию по спасению Тренда и к тому же обладает талантом литератора.

– Владим Владимыч! – обиделся директор ФСБ. – Но почему я о нём не знаю.

– Сейчас познакомишься. Он как раз дожидается приёма, – и сообщил по селектору секретарю: – Митя, пригласи Суркова.

– Это Владислав, что ли? – воскликнул министр иностранных дел. – Владим Владимыч! У него ужасный слог, да и в науке совсем не разбирается.

Тут в зал заседаний вошёл Егор. Платов вышел ему навстречу, крепко пожал руку и представил собравшимся:

– Прошу любить и жаловать! Егор Сурков, мой советник по литературе, если кто не знает. По образованию он физик. И более того, оказал неоценимые услуги государству, не говоря уже о том, что был причастен к освобождению Джексона и Тренда из Бедлама.