Змеиный узел

– Да что вы говорите такое!

– Вот и славно, – всучив лук Славе, она двинулась к калитке. Нагруженный следователь тащился следом.

– Да я и не думал про деньги, – окончательно смутился Слава.

– Напрасно, в вашем возрасте надо либо о девушках, либо о деньгах думать.

Слава смущенно молчал, став красным, словно вареный рак.

– Ничего, глядишь приглянется вам какая деревенская, – игриво, но ощутимо ткнула Екатерина Егоровна крепким кулачком следователя в печень.

Слава с трудом удержался, чтобы не согнуться от боли.

– Ведро можете взять, потом передадите или в бухгалтерию занесете.

– Постойте здесь, – доведя Славу до крыльца, распорядилась хозяйка, – я сейчас. Не шалите тут!

Она направилась налево к кирпичным сараям и скрылась в одном из них. Слева что-то довольно хрюкнуло. Слава посмотрел туда и увидел загон для свиней, где в грязи нежились две свинки, с интересом рассматривая незнакомца. Внезапно Слава ощутил сильный удар по левой икре. Нога, не выдержав удара, подломилась, и следователь бы упал, если бы, уронив ведро и лук, не вцепился руками в ограду загона. Последовал второй удар, не менее сильный. Слава, оторвав правую руку от ограды, слепо махнул за спину. Рука не встретила сопротивления, инерция удара развернула Славу. Перед ним никого не было. Пока он, держась левой рукой за забор, изумленно таращился на пустое крыльцо, голень обожгло новым ударом. Посмотрев вниз, он увидел разъяренного петуха, который расставив цветные крылья и распушив пышный хвост, пламенея роскошным гребнем, вновь приготовился к атаке.

– Ах ты, разбойник! – что-то, просвистев в воздухе, ударило крылатую бестию в голову. Петух, потеряв сознание, кулем рухнул на землю под ноги Славе. Голова его была залита разбившимся яйцом.

– Дикая птица, – извинилась Екатерина Егоровна, подходя с плетеным лукошком, полным куриных яиц. – Никакого сладу с ним нет! Одно и греет, что красивый и голосистый, да двор не хуже собаки от воров охраняет и цыплят от сорок да ястребов бережет. С вами все в порядке?

– Да, – робко улыбнулся Слава, отпуская забор и делая неуверенный шаг, – не волнуйтесь, я соберу, – присев на корточки, он поспешно начал собирать дрожащими руками рассыпавшиеся огурцы, радуясь, что есть возможность спрятать от женщины глаза.

– Вы уж простите, – поставив лукошко на крыльцо и подняв разбитую яичную скорлупу, сказала хозяйка, – совсем про этого негодника забыла. А он чужих не любит.

– С ним ничего не случится? – с опаской посмотрел на поверженную птицу Слава.

– Да что с ним может случиться? – всплеснула руками хозяйка. – Очнется и будет как новый, не волновайтесь.

Следователь собрал огурцы, подобрал пыльный лук, и, беспрекословно взяв всученное женщиной лукошко с яйцами, поспешил к выходу с опасно-гостеприимного двора.

– Яйца можете прямо сырыми пить, это полезно, – провожая, поучала его Екатерина Егоровна. – Приходите к нам на ужин. И старшего своего берите. Мы гостям всегда рады. Посидим, вина выпьем. У нас вино свое, просто чудесное.

– У вас и виноград есть? – не смог скрыть изумления Слава.

– Винограда пока нет, но Виталик из яблок вино делает.

– Спасибо, попытаемся, – нырнул в приоткрытую калитку Слава.

– Вам надо йодную сетку на ноге на ночь сделать, – неслось ему вслед. У вас есть йод? Или дать?

– Конечно, есть. До свидания.

– Не забудьте обработать. До свидания.

– Куда дальше поедем? – спросил Василий, деликатно не глядя, как Слава сгружает в машине сзади подношения директорской жены.

– Давай к внучке Фомячихи заедем.

– Она у Фирса живет. Опять на «старую» деревню ехать.

– Что делать, служба у нас такая.

– Я вас для разнообразия другим путем отвезу.

Машина выехала по грунтовке обратно на асфальт и поехала в сторону фермы. По левую сторону возвышался высокий холм песчаного карьера, а по правую тянулся сад. С ветерком доехали до фермы.

– Вот тут можно короче проехать, – машина свернула на неприметный проселок.

– Приехали. Вон его дом.

Слава вышел и направился к дому. Открыл калитку, закрытую на петлю из алюминиевой проволоки, вошел в заросший травой двор, дотопал до крыльца, поднялся на него, постучал в дверь. За дверью царила тишина. Постучал еще раз – снова без результата. Спустившись с крыльца, постучал в окошко. Никакой реакции. Не дождавшись ответа, развернулся и направился к машине.

– Нет никого.

– Это бывает, – согласился Вася, погладив нос с заметной горбинкой. – Фирс часто на яблонях в директорском саду сидит.

– Сидит?

– Натуральным образом. Забирается на яблоню, а к ночи начинает песню петь: Мы, пионеры – дети рабочих. Так, бывает, полночи завывает.

– Ничего себе! Много пьет?

– Есть такое.

– Почему его Фирсом зовут?

– Имя такое, а фамилия у него Дворецкий. Отчества не помню.

– А Татьяна, племянница, где может быть?

– Танька-то? Да где угодно, девка хлопотливая, не то, что Жанка была, земля ей пухом.

– Вы ее хорошо знали?

– Ну как сказать? – отвел взгляд шофер, – было пару раз после клуба у меня с ней. Гуляла она. И ладно бы просто гулящая была, а деньги с мужиков брала. Горячая девка была, фигуристая, могла у мертвого поднять… Хотя и играла с куклой.

– С куклой в таком возрасте?

– Была у нее кукла большая такая, красивая, с белыми волосами и большим розовым бантом. Даже не знаю, откуда она у нее взялась. Я как-то спросил, а Жанка не ответила.

– Так где можно Таньку найти?

– Не знаю. Садитесь, проедем вдоль сада, Фирса поищем.

Машина медленно двинулась по асфальтовой петле, стягивающей сад.