2000 символов

Вот мы стоим на главной крыше Петербурга с глинтвейном, и я знаю, что мы встретимся снова. И снова. И снова. Ты обнял меня у метро. Это странно. Но так честно.

Вот мы сидим в новом городе, едим торт и будто бы знакомы всю жизнь.

Вот ты звонишь и рассказываешь, как в 59 лет нашёл работу, от которой горят глаза.

Вот 21:05, 4250 грамм.

Вот 14:30, 3720.

Вот.

И это я сказала, что про любовь сложно писать, а теперь не могу остановиться.

Если ты не найдёшь себя в этом тексте, это не значит, что я тебя не люблю.

Просто любовь не помещается в слова, каким бы мелким почерком я ни писала.

Я всё ищу подходящее, чтобы рассказать, что хоть нас и не учили любить, мы любим, понимаешь?

Как я понимаю, что любят меня?

Мы злимся, обижаемся, ссоримся, а потом я шучу, и ты смеёшься; смотрим сериал в деревне; стоим на крыше с глинтвейном; будто бы знаем друг друга всю жизнь; у тебя горят глаза; 21:05; 14:30.

Как я понимаю, что люблю?

Каждое из этих мгновений я бы хотела остановить.

Ты понимаешь ?

10 июня 2021, Санкт-Петербург

Я знаю тебя всю жизнь, но всегда относилась к тебе как к сосуду для чувств, слов и мыслей, которые то и дело не помещались внутри и выливались на бумагу. Так я стала писать, стала собой.

А ты всегда было рядом. Всегда, пока я искала себя, не думая о тебе. Прости, что пришлось ждать.

Ты дало мне это время. Спасибо.

Ты – есть.

Я прислушиваюсь: лёгкие наполняются воздухом с сиреневым ароматом июня; сердце гонит кровь, а кончики пальцев, как и в детстве, холодные; колени, локти и рёбра (воронкообразная грудная клетка, да) упираются в коврик.

Я лежу на балконе в окружении детских игрушек, окна открыты.

Думаю: «Ты есть».

Я есть. И становится спокойнее.

Я ношу джинсы-бойфренды, голубую майку с секретом для кормления и фиолетовое худи размера XL (так было задумано, таков был план) и чувствую себя – собой. Обычно это означает – комфорт.

Я люблю, когда комфортно.

Мыслям и телу, или в другой последовательности.

Я не прячусь, но и не люблю выставлять напоказ то, как ты меняешься.

Полнеешь на первом курсе, отекаешь на восьмом месяце, худеешь без съеденных ночью шоколадок (никитины подушечки с молочной начинкой – иногда можно, хрум).

Ведь это труд: услышать, что тебе нравится, а что нет; принять, когда ты заявляешь об усталости и заболеваешь; простить (тут же).

Это путь, результаты которого не хочется выставлять напоказ.

Я знаю, что каждому человеку просто нужно дать время на поиски своего пути, своего подхода, а не кричать с обложки журнала «Я идеальная (-ый), а ты?!».

Этим «а ты?!» для кого-то я тоже была, есть и буду. И мне не хочется, чтобы об этом кричали. Я бы хотела, чтобы мне просто дали время.

Я люблю джинсы-бойфренды и худи.

Могу поправляться, худеть, болеть и выздоравливать, и у каждого из этих этапов будет своя причина.

Ты всегда было для меня сосудом. Казалось, самое ценное – внутри. И теперь я только учусь заботиться о тебе, слушать тебя. И мне это нравится, ты мне нравишься.

Твои перемены, достижения и причины.

Всё в тебе.

Я смотрю в зеркало и вижу твой путь. Я горжусь им.

Ты – моё тело.

Отражение и правда.

Ты – это я.

14 февраля 2022 года

Под #периодикаолюбви пишутся невероятные истории, и я бы так и забралась в эти тексты, чтобы пережить февраль.

Читаю и улыбаюсь, потому что вот – о любви. Сосед по парте, знакомый знакомых, «сначала мы друг другу не понравились».

Если бы Земля была плоской, то держалась бы только на этих историях и никогда бы (никогда!) не обозлилась, не очерствела, не упала духом.

А я злилась, черствела и падала духом.

Лежала на холодном полу маленькой комнаты в общежитии, слушала Эда Ширана и хотела поскорее забыть ту весну.

Весну, когда поверила, что любви нет. Что либо ты безответно влюбляешься, либо другие злятся, что ты не отвечаешь взаимностью. И по-другому может быть, но не у меня.

А потом листья пожелтели, мама купила мне юбку, о которой я мечтала, и мы случайно встретились.