– С-статейки? Кто тебе их пишет?
– Сама. Не ты же?
– Но ведь надо уметь. И этот, как его, талант нужен.
– Какой ещё талант. Пиши да пиши. Один ты считаешь меня дурой. И уродиной. Только о своей Диночке думаешь.
– Что ты мелешь?
– Разучись краснеть. А потом ври… Так. Квартира у нас есть, дача есть, машину купим – и ни ногой! Или я, или она.
– Хоть сейчас.
– Ладно уж. Герой.
х х х
– Если б ты знал, как мне хочется встретить с тобой Новый год. Нет – нет, молчи. Я всё понимаю. Ничего не прошу. Просто хочется немного помечтать. Чтобы стояла настоящая пушистая ёлка, мы наряжали её, затем накрывали праздничный стол. Я бы так постаралась, столько бы наделала вкусных вещей. И буты-
лочка шампанского в серебряном ведёрке со льдом. И горящие свечи. Толстые, такие, витые. Мы танцуем под спокойную медленную музыку. Долго – долго. И ты шепчешь мне на ушко ласковые слова. Глупо, да?.. 2000 год. Какой он будет?
х х х
– Пять кусков за одну ночь? – Лариса недоверчиво нахмурила брови. – Круто.
– Не за ночь, – раздражённо поправил жену Сергей, – а за новогоднюю ночь.
– Не всё равно?
Лариса пожала плечами и насмешливо крутанула пальцем у виска.
– Совсем баба свихнулась.
– Это её проблема. Ты скажи, что я должен ответить ей?
– Езжай. Глупо отказываться. Быстрее развяжемся, только и всего.
– Хорошо. А ты? Как ты здесь одна? И дети.
– Надо же, какой заботливый. Ничего, перебьёмся. Не привыкать. Да и не до тебя будет. У них сейчас одно на уме: что принесёт им дед Мороз? И мне не надо торчать у плиты. Хоть отдохну по-человечески.
х х х
Как всё глупо получилось. Трояк пожалел. Вместо того, чтобы спокойно ехать на маршрутке, попёрся на троллейбусе. А он сломался. Вот и опоздал на электричку.
Что Дина подумает? Ждёт ведь…
х х х
Странно. Дверь открыта. А это что за красная краска на полу?
– Дина! Диночка!!
Почти детективная история
Сорок три года прожил я на белом свете, но такого дождя видеть не доводилось. Какое там: «из ведра»! Из огромной бездонной цистерны. Воистину «разверзлись хляби небесные». Такое впечатление, что мы находимся не в среднерусском городе, а где-то в далёких тропиках. Впору было задуматься о строительстве нового ковчега.
А началось всё с ветра. Не знаю, сколько там было метров в секунду, но точно – немало. С пронзительным свистом летали по воздуху сорванные с павильонов крыши, с хрустом ломались огромные тополя, а улицы мгновенно превратились в смесь свалки с помойкой, став практически непроезжими. И тут хлынул дождь…
Ливнёвка, разумеется, мгновенно доказала свою неэффективность. Редкие прохожие брели по колено в воде, лавируя между поваленными деревьями. Свет, разумеется, отключили. Слава Богу, что сегодня суббота. Не нужно утром тащиться на работу.
Я подошёл к окну. Ничего, кроме льющегося с неба потока воды, я там не увидел. Я непроизвольно поёжился и собрался отойти от окна. Но что-то задержало меня. Встревожило. Там. На улице.
Я протёр глаза и вгляделся сквозь залитое дождём стекло. Под единственным уцелевшим тополем стояла женщина. Или девушка. Скорее даже девочка. Такая маленькая и худенькая она была. На ней было короткое ярко-красное платье. Совершенно мокрое. Платье плотно облегало тщедушную фигурку девочки. В одной руке она держала красную сумку, в другой – красные же туфли. Голые ноги почти по колено в воде. И сверху водопад лишь чуточку меньше чем на улице.
Какой смысл прятаться под деревом в такую погоду? Шла бы домой. Вон как дрожит. Мне даже послышался лязг её зубов, хотя никак я не мог слышать его. Вот дура. Ещё несколько минут подобного стояния, и воспаление лёгких ей обеспечено.
Я болезненно сморщился. К чёрту все условности. Я направился в прихожую, сунул ноги в резиновые сапоги, нацепил полиэтиленовый плащ. Дверь я не стал закрывать на ключ. Я живу на первом этаже, а вся «операция» не должна занять более пяти минут.
Она оказалась совсем юной. Лет семнадцати. Не более. Я взял её за руку – пальцы ледяные – и потащил девочку домой. Она удивлённо посмотрела на меня огромными голубыми глазами, открыла рот, но, так ничего и не сказав, покорно отправилась вслед за мной.
Оставив девушку в прихожей, я прошёл в «большую» комнату, вынул из платяного шкафа новый халат жены и нижнее белье (хорошо, что не выбросил) и сунул их девушке.
– Иди, прими горячий душ. Свои вещи оставь в ванной.
Девушка даже не шелохнулась. Она сжимала в руках вещи моей жены и вопросительно смотрела на меня. Она вся дрожала, под её ногами натекла весьма приличная лужа.
– Чего стоишь? Хочешь схватить воспаление лёгких?
Я открыл дверь ванной комнаты и подтолкнул туда девушку. После чего наскоро вытер лужу и отправился на кухню. Там я поставил на плиту чайник и, сев на табурет, принялся дожидаться появления нежданной гостьи.
Три года прошло с того дня, как моя жена с дочерью погибли в автокатастрофе. Я год провалялся в больнице. Остался жить. Неизвестно для чего. Сейчас моей дочери было бы примерно столько, как и этой девочке. Но что-то её долго нет. Я уже дважды подогревал чайник. Никак не может согреться?
Я подошёл к двери ванной комнаты. Трижды стукнул костяшками пальцев.
– Алло, гараж! Ты там живая?
– Живая.
Голос достаточно бодрый.
– Тогда выходи!
– Зачем?
– Как зачем? Будешь пить чай с мёдом. И малиной.
– А потом?