Упырь

– Что молчишь, норвежская свинья? Думаешь, за паспорт спрятаться? Не поможет тебе паспорт.

Олаф молча поставил на стойку согнутую в локте правую руку. Кивнул Дилаеву. Тот недоумённо тряхнул головой. Наконец, дошло. Он поставил свою правую руку. Олаф мгновенно припечатал её к стойке. Дилаев изумлённо раскрыл рот.

– Па-даж-ди.

Чеченец широко расставил ноги, упёр левую руку в бок.

– Давай.

Заинтересованные «охранники» подошли поближе.

Олаф также легко, словно перед ним стоял ребёнок, вновь припечатал к стойке руку Дилаева. Парни изумлённо зацокали языками. Выстроились в очередь. Всех постигла та же участь. Никто не продержался и трёх секунд.

Олаф флегматично поднял брови.

– Маладец!

Дилаев крякнул, потёр руку и подал её Олафу. Если он думал взять реванш подобным образом, то жестоко ошибся. Господь обидел Олафа ростом, но силы отвесил по полной программе. Олаф пока ещё не встречал человека, который мог бы «пережать» его. И Дилаев имел возможность убедиться в этом. К слову сказать, сила рук у Гены-Олафа ни чем не была подкреплена, не приносила ему никакой прибыли и пропадала втуне. Так, в мальчишеских драках неуклюжий Гена был абсолютно бесполезен. Ведь там никто не лез к нему с рукопожатиями, а махать кулаками Гена не умел…

– Смешай нам всем по коктейлю. И себе.

Олаф давно перестал удивляться тому, что мусульмане хлещут водяру не хуже русских. Аллах высоко, а водка рядом. Он соорудил четыре коктейля с водкой и один фруктовый.

– Кто из нас мусульманин? – усмехнулся Дилаев.

Олаф вынул изо рта трубку, поднял стакан с коктейлем, сделал крохотный глоток, поставил стакан на стойку, вновь засунул трубку в рот. Эту операцию он совершил восемь раз. Дилаев безнадёжно махнул рукой и отошёл от стойки. Охранники вновь уселись за столик и принялись за нарды.

Пока: один ноль. В его пользу.

Радость была недолгой.

– Генка! – раздался восторженный женский вопль. Перед ним маячило такое знакомое, почти родное лицо Светки Королёвой. Светки, по прозвищу Королева, с которой они пять последних лет отсидели за одной партой. Самой красивой девчонки в их школе. В которую он был тайно влюблён с (какого?, пожалуй, с первого) класса. Как бы он вопил и прыгал от восторга, окажись она перед ним, к примеру, в архиве. Но здесь? Каким ветром занесло её в чеченский отстойник?

Олаф вынул изо рта трубку и дружелюбно улыбнулся.

– Мадам, я польщён тем, что напомнил вашего друга, но вынужден разочаровать вас. Позвольте представиться: Олаф Торвальдсен. Гражданин Норвегии.

Олаф водворил трубку на место и жалобно посмотрел на Светку. Королева была не только красивой, но и весьма неглупой девочкой. Недаром она училась на круглые пятёрки. Сколько раз Светка выручала незадачливого соседа на контрольных работах. Она и сейчас не подвела.

– Ох, извините. Я сама вижу, что ошиблась. Просто издали вы напомнили мне школьного приятеля, Гену Грызенкова. Сто лет не видела. Так обрадовалась, что потеряла голову. Извините, пожалуйста.

– Ничего. Как говорится, бывает. Мы, натуральные шатены, действительно очень похожи друг на друга. Особенно издали. Вблизи, конечно сходство пропадает.

– Да, – глубокомысленно согласилась Светка, – вы, натуральные шатены, – она с трудом сдерживала смех, – действительно весьма похожи друг на друга. Особенно издали. В своё оправдание могу сказать, что мне уж очень сильно хочется встретить Гену. Вы не первый с кем я его путаю. Как увижу… натурального шатена, так и бросаюсь на шею. Столько раз попадалась впросак. Пора бы поумнеть. Но и Генка хорош, как окончил школу, так и пропал из виду. Как в воду канул. Знаю, что вроде учился в архивном институте. Сейчас, наверное, корпит в каком-нибудь архиве.

– Вполне вероятно, мадам. Извините, не знаю вашего имени.

– Светлана.

– Олаф, – напомнил он. – Может, выпьете что-нибудь?

– Налейте мне соку.

– Пожалуйста. Какого именно?

– Ананасового, если можно.

– Можно. Почему нельзя?

Олаф нацедил в стакан ананасового соку.

– У нас в первый раз?

– Да. В первый.

– Надеюсь, вам понравится.

– Надеюсь. Тем более что с сегодняшнего дня я работаю у вас.

– Вот как. Кем, если не секрет?

– Стриптизёршей.

Олаф едва не поперхнулся. Светка? Королева? Стриптизёрша? Танцевала она, конечно, бесподобно. На школьных вечерах к ней всегда выстраивалась очередь из самых крутых парней. Гены, разумеется, не было в их числе. Куда ему. Но Светка не забывала соседа и, если объявляли белый танец, обязательно разыскивала его и приседала перед ним в самом изысканном поклоне. А если Генка артачился (не хотел быть объектом насмешек), хватала его за руку и бесцеремонно тащила на площадку.

– Интересная профессия. Но, должен заметить, не совсем серьёзная.

– Почему?

– Ваше искусство будет представлять интерес для публики, пока вы молоды. С возрастом ваше тело утратит гибкость, потеряет упругость, и, увы, вам придётся искать другой способ зарабатывать на хлеб насущный.

– Знаю. Просто у меня сейчас очень тяжёлое положение. У меня нет другого выхода. Либо стриптиз, либо панель. Выбор, как видите, невелик.

– А разве нет другой, нормальной работы? В офисе, например.

– Да, можно устроиться. Уборщицей. На тысячу рублей. А мне одних лекарств надо в месяц на несколько тысяч.

– Вы так больны, мадам? По вашему цветущему виду не скажешь этого.

– Не я. У меня болеет мама. Папа умер два года назад. Сестрёнка заканчивает школу.Я единственная добытчица в семье.

– Прошу меня извинить, мадам…

– Светлана.

– Не понял?

– Меня зовут Светлана.