Упырь

Упырь
Виктор Георгиевич Рымарев

Гена Грызенков – штатный сотрудник архива УВД. У него весьма негероическая внешность. Его неожиданно вызывают к генералу. Там Гену ожидает ответственное задание…

Виктор Рымарев

Упырь

1. Викинг.

Гена Грызенков сидел на кривобоком стуле за обшарпанным письменным столом и украдкой грыз зажатый в ладони ржаной сухарик. Другой рукой он перелистывал лежащую перед ним толстенную папку с бумагами. Время от времени Гена поднимал голову, тревожно оглядывался и вновь склонялся над папкой.

Но чего, спрашивается, он так боялся? Быть может, Гена работал на марсианскую разведку и копировал сверхсекретные сведения? Заявляем решительное «нет!» подобным инсинуациям. Гена самый законопослушный гражданин Российской федерации, каких только знала история. Всё дело в сухарике. Да-да, именно в нём. В маленьком безобидном сухарике, который так приятно похрустывает во рту, который так замечательно скрашивает долгий и нудный рабочий день.

Ибо Гена был не просто Гена, а штатный архивный работник, и сидел он не где-нибудь, а в архиве, и не в каком-нибудь там архиве, а в архиве областного УВД. И не просто папку перелистывал Гена, но «дело». И не просто «дело», а «дело» самого Упыря.

Кто такой Упырь? Злодей – вот кто такой Упырь. Девяносто восемь человеческих жертв на счету ненасытного маньяка и не просто жертв, а молодых, красивых женщин. Вот в деле их фотографии. Одна красивее другой. И всех безжалостно убил Упырь, и не просто убил, а высосал у них кровь. Всю, без остатка. Ну, а что он ещё перед этим проделал, догадаться нетрудно.

И самое страшное в этой жуткой истории то, что Упырь до сих пор гуляет на свободе. Да-да, гуляет-погуливает в своё упырское удовольствие. Потому что никто не может поймать его. Такой он неуловимый, Упырь. Правда, вот уже 20 лет как он больше не пьёт человеческую кровь. Должно быть, напился, а, может, просто перебрался в другую область или, вообще, помер. Дай-то Бог.

Во всяком случае, все 98 «упырных» томов давным-давно сданы в архив, где их читает на досуге Гена Грызенков, похрустывая себе ржаным сухариком, хотя прекрасно знает, что делать это категорически запрещено, дабы в архиве не завелись маленькие серенькие, чрезвычайно шустрые и ужасно прожорливые мышки.

Но пора нам поближе познакомиться с Геной Грызенковым. Если Вы, от нечего делать, забредёте в архив УВД, то первое, что там увидите – это лохматую огненно-рыжую Генину голову, усердно склонённую над письменным столом; второе, что Вам непременно бросится в глаза – колоссальных размеров Генин шнобель или, выражаясь литературным языком, рубильник, которому мог бы позавидовать сам Сирано де Бержерак. Затем Вы обратите внимание на его мощный торс с широченной выпуклой грудью (ну, Геракл!) и круглое добродушное лицо с толстыми, как у негра, губами. Заметив Вас, Гена непременно вскочит со стула, бросится Вам навстречу, а его рот растянется до ушей, образуя широченную и чрезвычайно добродушную улыбку. Жаль, что Вы её не заметите, так как невольно задерёте голову вверх, ожидая именно там обнаружить физиономию Геракла, устремившегося к долгожданному гостю. Но Вы жестоко ошибётесь, так как смотреть надлежит не вверх, а вниз, ибо перед Вами очутится самый настоящий карлик ста шестидесяти пяти сантиметров ростом. Изумлённые внезапным исчезновением Геракла, Вы растерянно глянете вниз и, поверьте на слово, изумитесь ещё больше, когда Ваш взгляд упрётся в гигантские башмаки мини-Геракла пятидесятого размера. Что за странные ноги у этого непонятного субъекта, подумаете Вы. Не ноги, а ласты. Вот таков наш герой. Прошу любить и жаловать.

Но каким образом подобное существо могло оказаться в столь солидном учреждении, каковым, бесспорно, является управление внутренних дел?

Ровно год тому назад Гена благополучно окончил Российский гуманитарный университет и вместе с дипломом получил возможность катиться туда, куда глядят его голубые глаза. И прикатился Гена в родной город на Волге, откуда пять лет назад отправился покорять столицу. Но, к величайшему сожалению горячо любимой мамочки, ни в архивный отдел, ни в госархив, ни в архив ЗАГСа новые сотрудники не требовались. Пришлось Гениной маме идти с поклоном к своему родному брату, полковнику милиции с нижайшей просьбой пристроить куда-либо незадачливого племянника. Но Генин дядя был самых честных правил и проявил исключительную принципиальность, наотрез отказываясь «использовать служебное положение в личных целях». Генина мама неделю валялась в ногах у принципиального братца, объясняя ему, что сейчас не то время и, наоборот, приветствуется и всячески поощряется «использование служебного положения в личных целях». Как иначе? Зачем тогда вообще служить?

Неизвестно, что именно подействовало на непреклонного стража порядка и законности, но, в конце концов, он сдался, и Гена вместе с неизменным сухариком оказался в архиве УВД, где и почитывает многотомные похождения Упыря.

Но почему именно Упырь заинтересовал дипломированного архивиста? Всё чрезвычайно просто. Расследованием преступной деятельности Упыря двадцать лет назад занимался молодой оперуполномоченный Иван Петрович Недогрызов или, проще говоря, родной дядя Гены Грызенкова. Да-да, тот самый полковник милиции, который устроил его на работу. И чем больше Гена читал про злодейства Упыря, тем большее недоумение он испытывал. И тем ниже падал в его глазах авторитет ретивого полковника, пока к девяносто восьмому тому не скатился до нулевой отметки.

Гена не мог взять в толк: как можно было не поймать изверга и душегуба, профессионального маньяка Упыря? Сколько грубейших ошибок совершил его принципиальнейший дядя, сколько улик и ценнейших свидетельских показаний оставил без внимания. Создавалось впечатление, что его честнейший дядя вместо того, чтобы распутать дело, совершал прямо противоположное, то есть всячески запутывал его. Мнение, разумеется, ошибочное, что Гена в душе признавал, но будь он на его месте…

Впрочем, все мы хороши на чьём угодно месте, кроме своего. Но при всём при том, хорошо, что дядя дослужился до «чинов известных» и не занимается больше оперативной работой, думал Гена, грызя очередной сухарик. Ради этого лично он не пожалел бы столь ценному работнику и генеральских звёзд.

Его раздумья прервал дежурный, срочно потребовавший Гену наверх, к Самому. Гена удивлённо вытаращил голубые глаза: зачем он понадобился Самому? Неужто Упырь вынырнул из небытия и высосал кровь из очередной жертвы, а генералу понадобились архивные материалы? Или, может быть, предстоит поездка в подшефный колхоз? Но сейчас вроде нет колхозов, а поля давно заросли кустарником.

Много чего пришло в рыжую Генину голову, пока он с обезьяньей ловкостью карабкался вслед за дежурным вверх по служебной лестнице, но и в самом страшном сне не мог привидеться Гене тот поистине феерический поворот судьбы, который ожидал его в генеральском кабинете.

Генерал Перегрыз сосредоточенно мерил крупными шагами алую ковровую дорожку, растянутую в его кабинете от стены до стены. Это занятие хорошо помогало сконцентрировать мысли во время решения нелёгкой задачи, а поскольку лёгких задач за тридцать лет беспорочной службы генералу решать не довелось, коменданту приходилось каждые две недели менять дорожку в генеральском кабинете.

– Господин генерал, лейтенант Грызенков по вашему приказанию прибыл!

Гене не довелось послужить в армии, поэтому ему чрезвычайно нравилась армейская атрибутика. Но генерал был сыт ею по горло. Он страдальчески поморщился от зычного Гениного рыка и внимательно оглядел с головы до «ласт» новоиспечённого лейтенанта.

Гена стоял перед ним во всей красе, вытянув по швам руки, свисавшие ниже колен. «Горилла, форменная горилла, – подумал генерал, удовлетворённо хмыкая. – Как раз то, что надо».

– Присаживайтесь.

Генерал кивнул на свободный стул и, подавая пример, водрузил свой обширный зад в мягкое кресло.

Гена благоговейно опустился на краешек стула и вопросительно взглянул на хозяина кабинета. Но генерал не спешил удовлетворить вполне законное любопытство молодого архивариуса. Он вскочил с кресла и вновь принялся вышагивать по дорожке, размышляя о чём-то чрезвычайно важном, как, во всяком случае, казалось недоумевающему лейтенанту.

Наконец, приняв решение, генерал вернулся в родное кресло и, энергично подвигав задом, уселся поудобнее. «Основательно устраивается, – отметил Гена, которому нельзя было отказать в наблюдательности. – Видать надолго меня захомутал».

– Вот что, Геннадий, – начал разговор генерал, постукивая кончиками пальцев по столешнице, и замолчал, отрешённо глядя куда-то поверх Гениной головы.

Гена, выждав для приличия несколько минут, осторожно кашлянул. Генерал, словно получив команду: «Марш!», встрепенулся и решительно вбуравился Гене в глаза.

– Надеюсь, ты имеешь представление о том, что сейчас творится в стране и нашей области, в частности?

– В общих чертах, – уклончиво ответил Гена, не понимая, куда клонит генерал и ёжась от его жёсткого взгляда.

– Сейчас в ходу такое словечко «беспредел», – продолжал генерал. – Но оно лишь в малой степени характеризует нынешнюю ситуацию. Крах и хаос! Мы на грани развала России. Страшно подумать, что нас всех ожидает в недалёком будущем. Естественно тех, кто не смоется, – генерал неопределённо мотнул головой, – туда. То, что было в восемнадцатом, цветочки перед тем, через что нам предстоит пройти. Впрочем, оставим это, – оборвал себя генерал, – и перейдём к тому, ради чего я вызвал тебя.

Гена заёрзал на стуле, демонстрируя повышенное внимание и готовность к любым извивам генеральской мысли.

– То, что страной правит мафия, тебе, надеюсь, объяснять не требуется. Как человек, носящий милицейский мундир, ты обязан быть в курсе событий.

– Какой я милиционер? Так, одно название. Я – архивариус, – на всякий случай уточнил Гена свой официальный статус. – Целый день торчу в архиве. Своего носа на божий свет не показываю.

– Вот и хорошо, что не показываешь, – улыбнулся генерал, – хотя нос у тебя, прямо скажем, знатный.

– Какой есть, – дипломатично заметил Гена.

– Да ты не обижайся, – вновь улыбнулся генерал. – Сейчас поймёшь, к чему я клоню. Это хорошо, что у тебя такой рубильник. И вообще.

Генерал неопределённо обвёл рукой вокруг нелепой Гениной фигуры.

«Чего хорошего, – обиделся Гена. – Тебя бы в мою шкуру, посмотрел бы я, как ты заулыбался». Но Гена отлично помнил, кто есть он, и кто сидит перед ним, а потому вежливо оскалился.

– У нас в стране широко развернулась наркомафия, – продолжал, между тем, генерал. – Так широко, что шире некуда. Вот тебе несколько цифр. Ежегодно в России от наркотиков погибает более семидесяти тысяч человек. Это три районных города. Если ситуация не изменится, то, по прогнозам социологов, уже к 2010 году от наркомании и СПИДа в нашей стране умрёт полмиллиона человек (это наш город), а к 2020 эти заболевания станут причиной смерти до 21 тысячи россиян в месяц. За последние пять лет смертность от употребления наркотиков увеличилась в 12 раз, среди детей – в 42 раза. И если учесть, что продолжительность жизни у людей, «севших на иглу», не превышает 7-8 лет, то примерно четыре миллиона наркозависимых (четыре таких области как наша) не доживут до своего совершеннолетия. Российское государство ежегодно выделяет на борьбу с наркоманией 1,6 миллиарда рублей. А в США на эти цели выделяется 33 миллиарда. Но не рублей, а долларов! За последние десять лет число наркозависимых снизилось в Америке вдвое – с 25 до 12 миллионов человек, а в России за это время количество вовлечённых в потребление наркотиков возросло в десять раз. По экспертной оценке специалистов Управления ФСКН России по нашей области число наркоманов в нашем регионе превышает 40 тысяч человек. По количеству несовершеннолетних, употребляющих наркотики, наша область занимает лидирующее положение во всём Центральном федеральном округе. Учитывая темпы развития наркобизнеса на территории региона, число наркозависимых в ближайшие пять лет может увеличиться в три раза. Ещё год-другой подобной деятельности, а нашей бездеятельности, чем бы она ни была оправдана, и мы потеряем нашу молодёжь, то есть наше будущее. А это, по-настоящему, страшно. Я, во всяком случае, не знаю ничего страшнее.

Гена согласно кивнул и сделал умное лицо, хотя никак не мог взять в толк, какое отношение он, скромный архивный работник, имеет к искоренению распоясавшейся наркомафии? В архиве у него всё в полном порядке: дела прошиты и пронумерованы, мышей нет, температура и влажность соответствуют нормам. Неужели генерал узнал про сухарики?

– Нам удалось установить, что в городе и области орудует филиал мощной всероссийской, я бы даже сказал всесоюзной, организации, центр которой находится в Москве. В Москву тянутся ниточки, оттуда ползёт к нам вся дрянь и зараза. И всё, что мы здесь делаем, отлавливая эту погань, есть не что иное, как мартышкин труд. Одного посадишь, на его месте трое новых, как грибы из-под земли вырастают. Что поделаешь, – вздохнул генерал, – безработица. Когда у человека в брюхе заурчит, он за кусок хлеба пойдёт на любое преступление. А здесь не просто хлеб, а бутерброд с маслом. С икрой в придачу. Как не соблазниться? А мы всё ловим, сажаем, и продолжаться сиё действие может до бесконечности. Пока не отрубим у гидры её мозг, её голову.

Генерал замолчал и вопросительно посмотрел на новоиспечённого лейтенанта. Гена нервно поёжился под строгим генеральским взглядом. Откуда ему знать, как можно уничтожить проклятую гидру? В институте они этого не проходили. Он в глаза её не видел, и, вообще, о наркотиках знает только понаслышке. Даже наркомана живого не встречал. Мёртвого, кстати, тоже.

– Д-да, – подытожил генерал. – Такая вот стоит перед нами задача, и без тебя нам её не решить.

– Без меня?

У Гены от изумления глаза полезли на лоб.

– Ты не ослышался.

– Но… что я могу сделать? Ах, да, – спохватился Гена, – вам нужны архивные данные? Скажите, какие. Я найду. Если надо, останусь после работы, выйду в выходной.