Упырь

– Не переживай. Сейчас мы решим все твои проблемы.

Аман недоверчиво посмотрел на Гостя. Тот улыбнулся и придвинулся к связанному чеченцу. Резкий взмах руки с зажатым в ней пистолетом, короткий глухой удар, Аман повалился на вытоптанную траву. Глаза закрыты. На губах недоверчивая улыбка.

Гость наклонился над лежавшим ничком Аманом, трясущимися руками разорвал на груди рубашку. Устроился поудобнее, поднял голову, зорко огляделся по сторонам и, с трудом сдерживая растущее нетерпение, жадно впился зубами в горло поверженного пленника. Нащупал зубами яремную вену, прокусил её и большими, ненасытными глотками стал пить тёплую и такую сладкую человеческую кровь…

6. Одноклассники.

Зал был почти полон и ни одной бандитской рожи. Во всяком случае, Олаф не увидел их. Впрочем, чему удивляться. Сейчас не те времена. Бандиты сняли цепи и малиновые пиджаки, замайстрячили модные причёски и выглядят гораздо приличнее честного обывателя, к коим причислял себя Олаф Торвальдсен, норвежский подданный и бармен ночного клуба «Дары Востока».

Сегодня у Олафа выходной и он решил посмотреть выступление Светки Королёвой. Так сказать, побаловать себя стриптизом. Почему бы нет? Интересно. Да и должен такой любитель порнографии заинтересоваться сим действием?

Олаф выбрал пустой столик поближе к площадке с шестом. Тотчас подлетела официантка Тома. Молоденькая, с хорошей фигуркой. Коротенькая юбчонка едва прикрывала загорелые ляжки. Все официантки в «Дарах» были «сделаны» по одному шаблону: не старше 22-25 лет, смазливые, длинноногие и доступные.       Олаф знал, сколько стоит каждая из них. И не только знал. Ему не один раз пришлось выступать в роли сутенёра. Что поделаешь, такая работа. Всё для клиента!

Сам он не пользовался их услугами: противно. И страшно. СПИД. Сифилис. Гонорея. Какой только дряни не бывает на белом свете. А вот девочки не теряли надежды затащить его в постель, особенно они активизировались после того как узнали, что он является единственным владельцем прекрасной двухкомнатной квартиры. Олаф не осуждал девчонок: на их месте он тоже постарался бы сбежать от этого бардака куда-нибудь подальше. Поближе к белым медведям.

Дилаев как-то поинтересовался у Олафа, почему он игнорирует девочек? Может, сомневается? Так у них у всех есть соответствующие справки. К тому же он сам, лично проверил каждую. Дилиев не счёл нужным уточнить, что имел в виду: справки или девушек? Здоров, как видишь. На что Олаф глубокомысленно заметил, что, как говорил его отец Улаф Торвальдсен, да будет земля ему пухом, лишь дворовый пёс промышляет рядом с домом, а волк никогда никого не тронет возле своего логова.

Дилаев страшно задышал и засверкал глазами, его правая рука судорожно вцепилась в пояс, на котором полагалось висеть кинжалу. Но, то ли потому, что там ничего не обнаружил, то ли по какой другой причине, он отошёл от «рыжего урода», бормоча проклятия и угрозы.

– Что будем есть?

Тома кокетливо улыбнулась.

Олаф вынул изо рта неизменную трубку.

– Ой, – испуганно заверещала Тома. – Не надо ничего говорить. Пока вы сделаете заказ, все остальные клиенты разбегутся. Вы просто покажите пальцем в меню, что вам принести.

– Хорошо.

Олаф раскрыл меню и с умным лицом ткнул пальцем в нужные места.

– Какой сок будете пить?

– Апельсиновый. И кофе.

Тома убежала исполнять заказ. Олаф повернулся лицом к шесту.

– Ждёте нашу прима-балерину? – заметила Тома, ловко заставляя стол тарелками.

– Жду.

– Не пожалеете, – подхватила Тома, ненароком доказывая, что микроб чёрной зависти сидит далеко не во всех женщинах. – Классно танцует. Даже у меня дух захватывает. Хоть я вовсе не розовая.

В подтверждение слов Тома энергично хлопнула себя по заду, туго обтянутому крохотным лоскутком чёрной материи.

Олаф согласно кивнул. Он был готов согласиться с чем угодно, лишь бы его оставили в покое. Его сердце почти не билось, так ему не терпелось увидеть Королеву. Он сам удивлялся себе: надо, пять лет почти не вспоминал о ней (разве иногда, к случаю, с лёгкой щемящей грустью) и вдруг этакий всплеск эмоций, выброс адреналина. С чего бы? Если быть предельно откровенным, то у слова стриптизёрша есть один синоним: шлюха. По крайней мере, девяносто девять процентов россиян (и норвежцев тоже, к которым в данный момент причислял себя Олаф) думают именно так. Глупо закрывать глаза на сей прискорбный факт и прятать голову в песок. Абсолютно бесполезные занятия. Абсолютно…

Олаф скрипнул зубами. Хватит заниматься самоедством. Улыбнулся Томе.

– Спасибо.

– Кушайте на здоровье. Кофе принесу позднее.

Вильнув бёдрами, Тома удалилась. Олаф стал нехотя ковырять вилкой в салате. В горло ничего не лезло. Так, наверное, чувствует себя человек на первом свидании. Для Олафа данная проблема чисто риторическая. Ему двадцать три, а так и не был ни на первом, ни на десятом, вообще ни на каком, свидании. И вряд ли ему что-то светит в ближайшем будущем. Олаф подавил тоскливый вздох и от нечего делать принялся рассматривать посетителей. Знакомых, к счастью, не обнаружил, но отметил, что он не один посматривает на сцену с торчащим на ней шестом. Похоже, Светка пользуется успехом.

Очень скоро Олаф имел возможность убедиться в правильности своих предположений. Королева была великолепна. Из самого заурядного, самого обыденного действия (подсчитайте, сколько раз за свою жизнь вам приходилось одеваться-раздеваться?) она устроила феерическое шоу. Олаф подсчитал: на то чтобы сбросить с себя то немногое, что на ней было, у Светки ушло сорок пять минут! И всё это время он не мог оторвать от неё глаз. И не он один.

Наконец, она осталась в одних трусиках и принялась вытворять такое, что Олаф поклялся родной матушкой: больше сюда ни ногой! Будь на её месте кто другой, может, и он получал бы удовольствие от созерцания обнажённой женской фигуры, похотливо извивающейся у его ног. Но Светка. Светка Королёва….

К счастью или, к сожалению, остальные посетители ресторана не разделяли его проблем и переживаний. В зале стоял рёв как на трибунах стадиона во время матча Локомотив – ЦСКА. Пьяные мужики: старые и молодые, худые и толстые напролом лезли к площадке и совали скомканные зелёные бумажки в алые трусики стриптизёрши. Бедные трусики того и гляди не выдержат долларового напора и слетят с выпуклых Светкиных бёдер. А она ослепительно улыбалась и рассылала во все стороны воздушные поцелуи.

Заметила она его?

Заметила. Светка спрыгнула со сцены, протиснулась сквозь толпу пускающих слюни поклонников и остановилась перед столиком Олафа Торвальсена. Пристально посмотрела ему в глаза, насмешливо улыбнулась и затанцевала перед ним, дерзко выставив острые груди и старательно играя шоколадными ягодицами.

Олаф вытащил из кармана пиджака бумажник, вынул визитку, обернул её несколькими стодолларовыми купюрами и, привстав со стула, засунул зелёный комок Светке в трусики.

Светка поправила трусики, едва не сорванные неумелой рукой Олафа, дежурно улыбнулась, круто развернулась и затанцевала к площадке. Олаф вытер со лба пот, вложил, не считая, несколько тысячерублёвых бумажек в меню и покинул зал. Всю недолгую дорогу он болезненно морщился и качал головой.

Дома Олаф кое-как стащил башмаки и завалился на диван. Включил телевизор, потыкал по каналам – ничего хорошего. Везде одно и то же. Выключил. Глаза незаметно закрылись.

Разбудил его звонок телефона. Олаф вскочил с дивана и схватил телефонную трубку.

– Да, – размеренно произнёс он.

В трубке послышался жизнерадостный женский смех.

– Расслабься, Гена. Не изображай из себя викинга. Это я – Светка.

– Извините, мадам…

– Да успокойся ты. Я звоню с уличного автомата, и поблизости никого нет. Ты один дома?

– Один, – задумчиво протянул Олаф. Он ещё не решил, как ему разговаривать с ней. По голосу, вроде, Светка, а, вдруг, провокация?

– Не хочешь пригласить меня в гости?

– Буду счастлив, мадам.

– Ты в какой квартире? А то девчонки сказали номер дома, а квартиру не знают.

– Шестьдесят четыре.

– Надо же, как у мамы. Жди. Буду через десять минут.

Олаф задумчиво посмотрел на пикающую губку, положил на аппарат. Торопливо причесал волосы. А если остричься наголо? Тогда никто не скажет, что он рыжий. Бритоголовый. Звучит заманчиво. Боже, надо хоть чайник поставить. Кстати, долго она работает. Если только она с работы. Всевозможные подозрительные мысли и мыслишки завихрились в рыжей голове несчастного норвежца.

– А вот и я!