Шмордонские тайны

– Я тебе устрою переворот! – прозвучал вдруг сверху знакомый голос.

Это был Пахан Родимый в сопровождении двух мордастых полицейских. Он снял шорты, отдал одному из своих подчиненных золотой пистолет и уселся на песок рядом с Джемом.

– Строитель нашелся, – продолжил Пахан, неодобрительно глядя на Кебаба. – Вон, жену свою построить не можешь, а туда же, в переворотчики. Легко ломать то, что не делал сам, потому что дурацкое дело не хитрое. А создавать всегда очень тяжело, и времени порой требуется для этого не одно столетие.

Усы его были уже ничего себе, но не достигли еще пока прежних размеров.

– Что случилось с вашими усами? – поинтересовался Джем.

– Ах, Джем! – махнул рукой Пахан (видно было, что вопрос этот ему неприятен). – Получил травму в бою. Уже все в порядке.

– Был тяжко ранен в усы, – счел своим долгом добавить Кебаб.

– Горячая кукуруза! – раздался вдруг визгливый вопль, сопровождаемый каким-то механическим тарахтением. – Новый сорт! Называется – «Шмордюэль»! Так и тает во рту! Налетай!

Оглянувшись, все трое увидели Чурчхелу, управлявшую маленьким четырехколесным квадроджиклом (не джаци?клом, но и не джапе?дом, а так – механическим недоразумением). Бабка гордо сидела за рулем, а сзади нее были закреплены две матерчатые сумки с товаром.

– Вот это прогресс! – удивился Джем.

– Ничего необычного, – сказал Кебаб. – Она подала в суд на посла Крокозябла, по вине которого на пляже появились гранаты, одна из которых оттяпала ей палец. Посол и купил ей квадроджикл, чтобы она заткнулась.

– Но этого ей показалось мало, – продолжил Пахан. – И она написала на меня кляузу в прокуратуру, в которой говорилось о том, будто все случившееся произошло по моей вине, так как я, видите ли, не соответствую занимаемой должности ввиду проявленной мною халатности!

– Правда? – спросил Джем и рассмеялся. – Вот это бабка! Джаппурия непобедима!

– Сейчас я этой дуре покажу, как на меня кляузы писать! – сказал Пахан, вставая и отдавая знаками распоряжения своим подчиненным.

Двое полицейских подскочили к бабке. Та, увидев внезапно возникшую угрозу, попыталась резко дать газу, но не успела. Молодцы (один спереди, другой сзади) подхватили квадроджикл и подняли его вверх.

– Слезай! – крикнул один из них.

– Ни за что! – ответила Чурчхела, яростно давя на газ, отчего все четыре колеса продолжали безостановочно вращаться, а двигатель взревывал, как носорог во время совокупления с самкой. Тогда полицейские просто перевернули квадроджикл, и бабка шлепнулась на песок, немедленно придавившись сумками. Мо?лодцы ушли вдоль по пляжу, неся механический аппарат на руках, а Чурчхела, выбравшись из-под сумок, завопила:

– Это произвол! У меня отобрали частную собственность!

– Ничего подобного, – заявил Пахан, разглаживая свои усы. – У тебя прав на управление нет. Вот как принесешь права в полицию, покажешь их, так и заберешь свое тарахтящее ведро с штрафстоянки.

Чурчхела метнула по пляжу глазами и увидела Кебаба.

– Племянничек! – заорала она. – Хоть ты защити! Меня уронили!

– Нужно было ремнем безопасности пристегиваться, – посоветовал ей Кебаб и, быстро встав на ноги, тут же булькнул в море.

– Ремнями? – стихла бабка, размышляя. – На квадроджикле?

Она вновь оглядела пляж, но перед ней никого уже не было, потому что Джем с Паханом тоже нырнули в море и плыли, догоняя Кебаба. Лишь свистон Эндульген крикнул ей из приливной волны:

– Эй, Чурчхела, три початка!

– Да, пожалуйста, – ответила она и бросилась к вывалившейся из сумок кукурузе.

А в это время Пахан, быстро работая руками, рассекал своими усами волны и плыл к буйкам как боевой крейсер, а Кебаб подобравшись поближе к Джему, спрашивал у последнего:

– Так этот Рубик, получается, на Земле живет?

– Жил, по-моему, – отвечал ему Джем.

– А на Гдее его кубик запатентован?

– Нет, вроде бы. Они его даже не производят. Так, пользуются земными экземплярами. Этот тоже земной.

– Чудесненько. Никому его не показывай.

– Здрасьте! Я его Нелле подарил.

– Вот пусть Нелла им и пользуется. И никому не показывает. А я пока организую производство. Доходы – пополам! Идет?

– Идет! – воскликнул Джем и рассмеялся.

– Назову его кубиком Кебаба.

– Нет, – Джем весело скалил зубы. – Пусть будет «кубик-кебу?бик».

– Здорово! – воскликнул Кебаб, отплевываясь. – Вперед, Пахана догонять!

Они наперегонки поплыли к буйку, из-за которого антеннами уже торчали героические усы Пахана Родимого. А звезда Джаппурия ласково светила сверху и баловала своим теплом пловцов; Неллу, лежавшую на горячих камешках пляжа; бабку Чурчхелу, ругающуюся черными словами во все горло и по-старинке волокущую в руках сумки с товаром, а также свистонов, с аппетитом закусывающих кукурузой только что початую бутылку водки.

И все остальные жители Джаппурии радовались этим добрым и ласковым лучам. Кроме Морса, которому было все равно, куда и кому светит Джаппурия, потому что он, возбужденно сверкая воспаленными глазами, только что убил какого-то очередного чмырогло?та, вышел на третий уровень и совсем не собирался останавливаться на достигнутом. Ну, а об истощении Премьер-министр просто не вспоминал, считая, что это недомогание осталось в прошлом и никогда больше его не посетит. Наивный джаппурский старичок…

ЭПИЛОГ

Кукарелла

Филер стоял перед дверью ипподромной ложи Генерального Вождя и грозно смотрел на двух здоровенных охранников, одетых в оранжевые робы. Надо же, они потребовали сдать на входе оружие!

– Вы знаете, кто я такой? – спросил барон.

– Да, – ответил один из громил. – Но Генеральный Вождь приказал никого с оружием не пускать. Даже тебя, шавелла Главный Военспец.

– Держите! – с презрением произнес Филер, доставая из кобуры лучевой пистолет и бросая его на стол перед охранниками.

– Так бы и сразу, – сказал второй громила.

И вдруг оба охранника подхватили Филера под руки, одним движением перевернули его вверх ногами и сильно встряхнули несколько раз.

– Клац! – сказал барон (точнее – баронские челюсти сказали).

Из карманов Филера на пол высыпались разные предметы. Среди всякой мелочи типа авторучек, серебряных шмордонских монет и карманного компаса, были также маленький дамский пистолетик, карманная рация и складной нож из хорошо закаленной стали.