Паштет из соловьиных язычков

На площадке что-то упало, но архангел не услышал этого звука, а Марк догадался о том, что снаружи оступился Изя, подслушивавший разговор.

– Ты ничего не понимаешь! – крикнул Элеазар. – Твой отец – чудовище, вобравшее в себя все, что Господь отринул. Все пороки, связанные с обогащением, собрались в его душе. Твой отец суть гениальная машина, собранная неизвестно кем. И предназначена она для отбора денег у населения. И не только у населения. Для отбора любых денег, запах которых она учует!

– У денег нет запаха, – сказал Марк.

– Еще как есть! – покачал пальцем Элеазар.

Он ненадолго присосался к бутыли, потом отрыгнул и продолжил:

– Они не пахнут, они смердят! И твой отец чует их за многие мили. Посуди сам: по оценкам тех экономистов, которые живут сейчас, состояние Красса-старшего в Древнем Риме оценивается в двести миллиардов долларов! И это все приблизительно, поскольку увиливать от налогов он умел не хуже любого колумбийского наркобарона. Какие Морганы, Джобсы и Баффеты могут сравниться с ним? Никакие. Где этот сказочный лидийский царь Крез? В помойной яме истории. А твой отец – вот он, жив и здоров…

Архангел сделал новый здоровенный глоток, и глаза его съехались к переносице. Но это никак не помешало разговору.

– Ты думаешь, это ад для него? – он обвел рукой пещеру. – Нет. Это ад для всех, присутствующих здесь. Для этих жмотов, которых называют ангелами, считающих, будто их поощрили за чудовищную скаредность. Да и для меня тоже. А за что? За то что я не уберег казну Храма. А как бы я ее смог уберечь от хищного зубатого волка, уже порвавшего клыками весь окружающий его мир?! Но Господу ничего не докажешь, и потому наказание его справедливо, и не нам его обсуждать…

Элеазар сел ровно, сжал кулаки обеих рук и, задрав подбородок к потолку, взвыл дурным голосом.

– Ав-ву-у-у-у!

На площадке опять что-то рухнуло. Видимо, Изя слишком близко подобрался и потому не выдержал неожиданной звуковой атаки.

Элеазар вытер кулаком набежавшие слюни и продолжил:

– И ты, гаденыш, портишь все на свете! Запомни одну вещь: больше тебе не позволят выпустить чудовище. А если это случится – дубинация для тебя станет вечной. Уж я организую все как надо. Я уже продумал. Пять отрядов ангелов будут чередоваться…

– Так у меня от задницы ничего не останется, – заметил Марк. – Одни кости тазобедренного сустава.

– Значит, будут лупить скелет, – заявил Элеазар, икнув. – В труху! Но жив останешься. Понял?

– Понял, – кивнул головой Марк.

Стакан водки, принесенный Изей, выполнил роль обезболивающего средства и потому он чувствовал себя нормально.

– Следующая казнь случится сразу после того, как ты встанешь на ноги, – сообщил Элеазар.

– Как это? – удивился Марк. – Разве успеют вырасти мои родственники?

– Ха! – повеселел Элеазар. – Во власти Господа управлять здесь временем так, как ему угодно. На то он и Господь. Потому – готовься. И никаких фокусов. Твой отец должен остаться в пещере, потому что людской мир в опасности. Но если опять вместо него я увижу тебя – не помогут никакие молитвы. Ничего личного, кстати. Удар по яйцам не считается. Заслужил я, потому что расслабился. А расслабляться здесь нельзя. Тем более рядом с таким мерзавцем, каковым являешься ты! Футболист римский…

Он тяжело поднялся на ноги и, забыв о бутылке на столе, полной на две трети, потопал к выходу. Через минуту раздалось хлопанье крыльев. Марк, сглотнув сухим горлом, посмотрел на бутыль. Нужно было встать, чтобы дотянуться до нее, но дубинированная утром задница вызывала обоснованные опасения. Поэтому он решил дождаться Изи.

Последний не заставил себя долго ждать. Он вошел и стазу же упал на табурет. Сначала Изя жадным взглядом впился в бутыль, а затем схватил ее и хищно присосался к горлышку, как будто имел на это полное право.

– Эй, хорош! – строгим голосом произнес Марк. – О товарище не забывай.

Изя, облизнувшись, передал бутыль Марку.

Она была пластиковой, но на качестве напитка это не сказалось. Марк, сделав несколько хороших глотков, сказал:

– Дай-ка пробку.

Изя подал. Марк, завинтив горлышко, сунул бутыль в ворох шкур и заявил:

– Все. На сегодня хватит.

– И это после того как я, рискуя репутацией и задницей, принес тебе водку, которую мог бы выпить сам? – удивился Изя.

– Водку ты принес, чтобы искупить свою подлость, – сообщил Марк, – и она выразилась в том, что ты как животное, обязанное за кормежку плясать в цирке, влупил в мою многострадальную задницу десять ударов дубиналом.

– Но я не мог отказаться! – воскликнул Изя.

– Мог! – категорично заявил Марк.

– Ну да, – насупился Изя. – И что потом? Знаешь? Так я тебе сообщу. Потом бы меня развернули задом, и вся толпа прошлась бы дубиналом по моей пятой точке! А зачем мне это надо?

– Вот так у тебя все. Скажут копать себе могилку перед расстрелом, покорно пойдешь выполнять работу. А чтобы отказаться – нет. Ведь расстреляют сразу. А так можно еще минут двадцать-тридцать пожить. И что нового дадут эти тридцать минут? Ничего. Тем более – в яме, где хоть с бабой, хоть с коньяком, а все равно в яме.

– Ты несешь чушь! – вскричал Изя, вскакивая на ноги. – Ну и провались ко всем чертям!

Он выбежал на площадку и вслед за этим раздался шелест крыльев.

Марк вытащил бутыль из вороха шкур, хлебнул из нее и сказал вслух:

– Подумаешь, еврея в трусости обвинили! Я и сам теперь еврей. Если учесть историю Всемирного Потопа. Но в яме с лопатой не буду! Пусть меньше проживу…

Он, кряхтя, медленно поднялся с нар и пошел на выход. Анестезия, полученная от употребления алкоголя, сделала свое дело. Зад вроде бы шевелился и не ввергал Марка в пучину боли.

Подойдя к обрыву, Марк справил туда малую нужду. Подумав немного, он пришел к выводу, что в справлении большой нужды необходимости никакой нет, так как справлять ее нечем. Весь день он ничего не ел.

Он нагнулся и крикнул вниз:

– Прости, сусляра. Сегодня мы с тобой страдаем вместе в голодном тандеме!

Он напился из ниши чистой воды и вернулся в пещеру. Относясь к своему заду как к секретному документу особой важности, Марк решил не изучать его, а потому улегся на нары животом. Хлебнув перед сном из бутыли, он засунул ее поглубже в шкуры и закрыл глаза. Тут же в голову ему пришла мысль, что Элеазар не такая уж жуткая сволочь и можно было бы его простить хотя бы за забытую бутыль с пойлом, но сердце не позволило сделать этот благовидный поступок и пожелало кровавого возмездия. Марк, сжав от ненависти зубы, заснул. И снилась ему всякая чертовщина.

Особенно это касалось Шейлы Уальдхукер. В эту ночь она была неугомонна!

Приставая к Марку с нескромными и откровенно мазохистскими желаниями, она хотела вытянуть из него все жизненные соки. Но Марк не сдавался, догадываясь краем мозга, что ее активность связана в первую очередь с поврежденной задней частью его тела, отчего передняя стала проявлять наибольшую активность.

Марк во сне послал Шейлу не менее ста раз по известному всем взрослым людям сексуальному адресу, но она не уходила, и потому он вынужден был проснуться и даже слетать вниз.

После того как он попал под холодный дождь, она исчезла на короткое время, но появилась под утро в виде заботливой жены в коротком халатике и пушистых тапочках с помпончиками, готовая мазать зад мужа вазелином до утра, лишь бы он употребил ее хоть разок по прямому женскому назначению, а потом купил шубу в цвет тапочек. В результате Марк не выспался опять.

НА СЛАДЕНЬКОЕ

На следующий день Марк, наконец, смог рассмотреть свои спину и задницу. Ничего неожиданного он не увидел. Синь как синь. Какие-то ровные и кривые полосы, вмятины густой фиолетовости, плюс участки с явно обвисшей в виду оторванности кожей багрового цвета.

Боли особой не чувствовалось. Видимо, процесс дубинации был болезненным на самом пике его проведения, а потом плавно переходил в категорию излечения, и потому не нес разрушительных последствий для организма в целом.