От Великой стены до Уолл-стрит. География бизнеса и культуры

Восточноазиатская и западная культуры закладывают в людей весьма разные представления о счастье. Например, многие азиаты искренне рады были бы всю жизнь прожить в кругу большой семьи, родственников и друзей. Наличие подобной многочисленной группы поддержки вселяет в них уверенность, спокойствие и ощущение безопасности.

В США же под безопасностью может пониматься, например, материальная (прежде всего денежная) обеспеченность, позволяющая жить в большом красивом доме в благополучном районе. Сюда же может входить и личная защищенность – как собственная, так и членов семьи, – достигаемая за счет владения огнестрельным оружием. Китайцы тоже могут мечтать о больших домах и прочих атрибутах материального благополучия, аналогичных западным, но чувство безопасности у них всё-таки в основном опирается на осознание своей принадлежности к мощному клану, стоящему у них за спиной, а не только на крупные суммы в банках или на всяческое движимое и недвижимое имущество.

Молодому выпускнику китайского университета ничего не стоит отказаться от предложения выгоднейшей работы в другом городе ради возможности оставаться поближе к семье и друзьям. Впрочем, он может и принять предложение из Пекина, Шанхая или Шэньчжэня, но лишь для того, чтобы за пару лет сделать себе там карьерный задел, а потом вернуться к семье.

Китайская пословица «опавшие листья возвращаются к корням» как раз и отражает это общее для народа стремление со временем вернуться в родные места, управившись с делами на чужбине. В США же молодежь более расположена к свободному перемещению. Молодые американцы обычно выбирают такие варианты трудоустройства и такой образ жизни, которые наиболее соответствуют их ценностям и вкусам.

В традиционной китайской культуре в чести бережливость, а богатство не особо почитаемо, особенно когда его накопление является самоцелью. На тотемном столбе конфуцианской системы ценностей богатство котируется ниже учености. Детей воспитывают в духе прилежного ученичества, с тем чтобы впоследствии они, по возможности, приносили пользу обществу на государственной службе.

Молодым нужно заботиться не о том, как разбогатеть: всю свою энергию они должны направлять на самосовершенствование – и точка. Аналогичным образом, китайские родители не приветствуют подработку детей после занятий: большинство считает это тратой времени, которая отвлекает от учебы.

В Китае издревле считалось, что преуспевший в науках достоин государственной должности, а из выдающегося чиновника непременно выйдет и отличный ученый. Подобную двухстороннюю ротацию кадров между академическими кругами и госаппаратом предложил внедрить еще ученик Конфуция по имени Цзыся[60 - Цзыся (507–420? до н. э.) – один из десяти учеников Конфуция, считавшийся среди них самым ученым и образованным; автор множества афоризмов. – Примеч. пер.]. Неудивительно, что государственная служба в Китае до сих пор почетна настолько, что многие считают ее пределом мечтаний.

То, что в обществе, которое с пиететом относится к официозу, госслужба считается престижной и надежной, само собой разумеется; при этом академические регалии играют немаловажную роль даже для высших государственных должностей. Чем выше ученое звание или степень, тем бо?льшим почетом пользуется правительственный чиновник среди равных себе по статусу. Именно этим объясняется, почему столь многие высокопоставленные китайские руководители не жалеют ни сил, ни времени, свободного от основной работы, на научную деятельность и защиту диссертаций, чтобы иметь возможность указать на своих визитках «доктор наук» или «профессор».

Даже новоявленные китайские магнаты, стремительно разбогатевшие на взлетевшем до небес китайском рынке недвижимости, хотят выглядеть высокообразованными. Им не просто лестно иметь в придачу к огромному состоянию еще и защищенную диссертацию: они питают надежду, что их ученость будет отчасти сглаживать репутацию успешного дельца, сомнительную по китайским меркам.

В современном Китае экономика открывает перед молодежью возможности, немыслимые для прежних поколений. Как гласит китайская половица, «тому, кто идет против течения, нельзя остановиться: течение унесет». Конечно, застрять на обочине сверхскоростной магистрали развития национальной экономики Китая и беспомощно наблюдать, как другие проносятся мимо, не хочется никому. Напротив, в борьбе за место среди лидеров гонки всё молодое поколение китайцев мечтает о месте в водительском кресле и об утопленной в пол педали газа: отстанешь – рискуешь никогда не догнать соперников.

Как следствие, приоритеты сегодня смещаются от самосовершенствования в сторону оперативного обучения нужным прикладным навыкам, культивирования «правильных» гуаньси и скорейшего обогащения. Соответственно, жизненный путь, лежащий в наши дни перед талантливыми выпускниками китайских вузов, видится им прямым и очень узким.

Да и в средней школе всё активнее осваиваются навыки использования всевозможных конечных продуктов – поэтому она перестает быть местом самопознания, определения своего жизненного призвания и наработки индивидуализированного набора «инструментов», которые пригодятся в будущей взрослой жизни. По завершении формального образования выпускники школ и вузов поступают на работу, привнося туда менталитет, привитый им за время учебы и ориентированный на механическое воспроизведение готовых решений по компьютерному принципу «скопировать – вставить». При отсутствии подходящих готовых решений проблем, с которыми они сталкиваются, в памяти или под рукой, им приходится импровизировать. В импровизации как таковой ничего плохого нет, за единственным исключением: школьников и студентов никто не учит грамотному подходу к новым задачам, да и личного опыта проб и ошибок у них, как правило, нет.

В результате некоторые китайские менеджеры иногда предлагают немыслимые, даже попросту бредовые идеи. Вопиющее невежество под видом прорывных инноваций – еще полбеды; хуже, когда попытка реализации подобных «решений» аукается срывом реализации бизнес-проекта, отзываясь падением авторитета и доходности компании.

Конечно, стремительный рост экономики Китая помогает скрадывать ошибки, а смелые начинания нередко приносят впечатляющие результаты. Вот только приводит это к тому, что инициаторов таких начинаний вдохновляют затеи, еще более безрассудные по своей рискованности. В результате проекты с каждым разом становятся всё масштабнее и зрелищнее, причем каждый менеджер считает себя способнее коллег и в доказательство затевает проекты еще более грандиозные и помпезные. Так прогрессирует гигантомания – из страсти к величию, а не от великой страсти.

Западный подход к образованию заметно отличается от китайского. Пословица «век живи – век учись» в полной мере отражает представление о том, что школьной скамьей и университетскими аудиториями учебный процесс не ограничивается. Общество и сама жизнь – лучшие учителя, предлагающие полнейший спектр всевозможных наглядных и практических уроков, и чем раньше человек их извлечет, тем лучше для него. Конечно, академические знания важны, но не менее значимы и занятия спортом, и опыт практической работы.

Совмещение учебы с подработкой помогает американским старшеклассникам и студентам приобщиться к трудовой этике и дисциплине, ощутить собственную значимость и ответственность за результаты труда, осознать, что деньги на обслуживание своих потребностей необходимо именно зарабатывать. Важнейшая особенность западной трудовой этики – нивелирование понятия престижности работы: не важно, чем ты зарабатываешь деньги – доставкой почты, сортировкой бумаг в офисе или отпусканием бургеров в фастфуде. Работа есть работа – и точка.

До тех пор, пока речь идет о зарабатывании денег честным трудом, работа сакральна. И здесь есть еще один «бонус»: молодые люди рано привыкают к тому, что судить о них всю жизнь будут клиенты и коллеги по работе, а не учителя и родители. Для многих юных американцев совмещение учебы с работой – не только и не столько финансовая необходимость, сколько первые шаги к полному самообеспечению и независимости от родителей.

Подрабатывая, студенты знакомятся с реальным миром, с его ритмами и скрытыми правилами. Сама жизнь показывает им, как выдерживать конкуренцию, но при этом не ссориться с конкурентами. Еще важнее то, что жизнь подсказывает им, как зарабатываются материальные ценности за пределами замкнутой школьной и семейной среды. На Западе можно заработать, только понимая, каковы нужды других людей.

Работая, молодые люди учатся оценивать возможности и риски, а также приобретают навыки финансовой дисциплины. Уоррен Баффетт[61 - Уоррен Эдвард Баффетт (англ. Warren Edward Buffett, р. 1930) – крупнейший американский предприниматель и филантроп. По версии Forbes, занимает второе место в списке богатейших людей планеты (после Билла Гейтса) с состоянием свыше 75,4 млрд долларов США (на март 2017 года). – Примеч. пер.], сын конгрессмена, будучи школьником, торговал жевательной резинкой, кока-колой и газетами вразнос. Разбогатев, он инвестировал значительные средства в компанию Coca-Cola и в издательство, выпускающее газету The Washington Post, – надо полагать, еще и потому, что был хорошо знаком с их продукцией и знал, что она пользуется неизменным спросом и успехом.

В Китае же немыслимо представить себе, чтобы сын члена Народного собрания[62 - Имеется в виду Всекитайское собрание народных представителей – высший орган государственной власти в КНР. – Примеч. ред.] занялся коммерцией, не говоря уже о торговле вразнос. Это стало бы позором для семьи и полной потерей политического лица для родителей.

Но если у китайских менеджеров традиционно нет опыта работы в юном возрасте, тогда что их мотивирует впоследствии к свершениям на поприще бизнеса? К чему они стремятся: к богатству, к статусу или к власти?

Конечно, каждый менеджер хотел бы разбогатеть, и желательно побыстрее, заработав большие деньги для своей компании и для себя лично. Однако стремление к наживе никогда не было и до сих пор не является единственной мотивацией для китайцев, воспитанных в духе национальных культурных традиций.

Многотысячелетняя история нации заставляет китайцев мыслить себя и рассматривать свое место в жизни исключительно в историческом контексте. Именно история Китая вдохновляет их на мечты о великих свершениях и об увековечении своего имени в памяти потомков. Соответственно, принимая важные решения, китайцы часто отождествляют себя с историческими фигурами, как бы примериваясь к их величию, в надежде, что они повернут ход событий в стране и во всем мире в новое русло. А как еще увековечить свое имя, если не грандиозными проектами?

Для китайских менеджеров также немаловажно оставить о себе добрую память детям и будущим поколениям. При этом они не забывают и о том, что народ веками помнит о грязных преступлениях против невинных людей, и это накладывает печать позора на потомков злодеев.

Поскольку в прошлом Китай много вытерпел от иностранных агрессоров и завоевателей, то все без исключения китайцы, в том числе и предприниматели, – истовые патриоты своей родины, стремящиеся осуществить свою мечту о великом и сильном Китае.

Два принципиально разных подхода

В целом на Западе принято соблюдать формальные правила ведения бизнеса, и для западных менеджеров важно четко следовать детальным процедурным инструкциям. Что же до их китайских коллег, они менее стеснены общепринятыми нормами: главное для них – результат.

Западные менеджеры привыкли выверять свои решения, заглядывая во всевозможные таблицы и финансовые отчеты; из-за этого они не вполне понимают, как подходят к решению проблем их китайские визави. А менеджерам с китайским менталитетом, в свою очередь, непонятно, почему их западные коллеги постоянно концентрируются на деталях и формальных мелочах, упуская из виду соображения высшего порядка, такие как политика и гуаньси.

Разница между западным и китайским подходами к управлению бизнесом проиллюстрирована на схеме 4.1.

Чем дальше от центра отстоят факторы влияния, тем меньше они поддаются количественной оценке и тем выше сопряженный с ними риск. Краеугольные элементы, относимые к сфере стратегического и оперативного планирования и лучше поддающиеся количественной оценке, помещены во внутренний круг схемы; факторы же качественного характера, плохо поддающиеся числовому анализу, такие как гуаньси и политика, помещены во внешний круг. На успехи и неудачи в бизнесе в той или иной мере влияют и «базис», и «надстройка»; при этом китайские и западные менеджеры уделяют приоритетное внимание разным категориям рисков и возможностей.

Высокопоставленные китайские руководители чаще движутся от общего к частному и от внешнего к внутреннему, то есть от «надстройки» к «базису» («сверху вниз»), а западные – от частного к общему и от внутреннего к внешнему, то есть от «базиса» к «надстройке» («снизу вверх»). В этом же коренится различие между Западом и Китаем как в культуре ведения бизнеса, так и в предпринимательской среде.

Западные бизнес-менеджеры склонны отталкиваться от «базисных» факторов, таких как характеристики продуктов, конкуренция, финансы, маркетинг и управление всевозможными рисками, и лишь затем обращать внимание на дополнительные моменты – политические аспекты своей деятельности и наличие нужных связей. Объяснением этому может служить то, что обычно они играют на достаточно «ровном» поле и по общим для всех игроков правилам.

Лишь добившись удовлетворительных результатов по всем «базисным» параметрам, управляющие западным бизнесом переключаются на привходящие соображения. Дело в том, что, по их понятиям, внешние факторы, во-первых, накладывают равные требования на всех игроков, а во-вторых, по сути неподконтрольны никому из них. Следовательно, участникам лучше сконцентрироваться на внутренних факторах, находящихся в сфере их влияния, а не на тех, которые они, по большому счету, не в силах изменить. Отсюда и подход с точки зрения «базиса» – движение «изнутри наружу» в трактовке, представленной на схеме 4.1.

Рисунок 4.1. Факторы успеха бизнеса

Нельзя сказать, что китайские менеджеры не заботятся о том же «базисе» успеха в бизнесе. Однако в столь высококонтекстуальном обществе, как китайское, да еще и в условиях стремительного развития экономики, им приходится работать в крайне текучем и изменчивом нормативно-правовом поле, которое при этом допускает разночтения и неоднозначные трактовки.

В результате фундаментальные факторы успеха в бизнесе часто отходят в тень, а на первый план выступает необходимость правильно считывать и расшифровывать политические сигналы, при этом налаживая и поддерживая нужные связи, ибо без гуаньси в Китае трудно сдвинуть какие бы то ни было дела с мертвой точки. Плюс к тому, приходится постоянно сдерживать натиск бюрократов-попечителей, обладающих чудовищными полномочиями и не упускающих возможности учинить с их помощью полный произвол.

В такой бизнес-среде оптимальное направление движения – «извне вовнутрь», или «сверху вниз», ибо первым делом нужно убедиться, что все привходящие факторы учтены правильно и полностью, не забывая, конечно, параллельно заниматься и решением «базисных» задач любого бизнеса. Иначе, даже при оптимальных «базисных» показателях, перспективы успеха в Китае будут призрачными.

Успешные на внутреннем рынке китайские компании все как одна являются настоящими экспертами навигации по внешнему слою. Однако, отваживаясь выйти на рынки развитых стран, они обнаруживают, что там игру ведут совсем по иным правилам. Для победы на Западе им, как и западным игрокам, приходится перестраивать свой бизнес, начиная именно с «базисных» аспектов.

По завершении составления бизнес-плана западный менеджер переходит к проработке деталей его реализации. Редкий случай, чтобы на Западе резко изменили общий курс по ходу проекта. Задача же руководителя – укладываться в сроки реализации этапов проекта и демонстрировать на промежуточных контрольных точках показатели не ниже запланированных.

Китайский менеджер также озабочен цифрами в строке итогов, но прибыльность для него не единственный предмет заботы. Не меньшее значение имеют и другие, часто нематериальные факторы. К таковым могут относиться, в частности, поддержание хороших отношений с работниками и чиновниками, а также создание гармоничных условий труда. Нельзя сказать, что западные менеджеры вовсе не уделяют внимания подобным вопросам, однако для них это вторичные факторы по сравнению с выполнением планов согласно числовым коэффициентам.

Еще одна характерная особенность китайских менеджеров – тяга к творчеству. Многие из них в душе чувствуют себя гениями по части заключения сделок и считают, что без их хитроумных идей дела компании реально пойдут насмарку.

Китайские менеджеры не любят ни исправлять чужие огрехи, ни решать чужие проблемы: подобная деятельность не позволяет явить себя во всем блеске, – поэтому, когда им поручают довести что-либо до ума, они нередко полностью отвергают существующий проект или процесс, даже если он находится на полпути к завершению, и начинают всё с чистого листа. Особенно часто такое бывает, когда проект сталкивается с трудностями, а также при передаче дела другому менеджеру. Новый начальник хочет отличиться в собственном фирменном стиле, а не обременять себя поиском и разбором ошибок своего предшественника.

В западной правовой традиции контракт считается юридическим соглашением, обязательным для исполнения обеими его сторонами. Как только контракт заключен, он остается в силе и должен исполняться вне зависимости от смены руководства, если только компания не свертывает свой бизнес.

Китайский менеджер мыслит иначе. Он рассуждает так: раз контракт подписан моим предшественником, а не мною лично, я никакой ответственности за его соблюдение не несу.

Некоторые китайские менеджеры и вовсе не видят разницы между коммерческими контрактами, подписанными руководством их компаний как юридически обязательные, и, скажем, партнерскими соглашениями типа меморандумов о намерениях. Исходя из этого, они искренне считают, что контракты можно соблюдать, когда всё идет хорошо и им это выгодно, но манкировать ими в неблагоприятных ситуациях, а тем более в условиях кризиса, обусловленного, например, глобальной рецессией. По их мнению, если наступают трудные времена, то всем сторонам следует снова сесть за стол переговоров, совместно поискать выход из ситуации и пересмотреть условия договоров таким образом, чтобы вся цепочка хозяйственных связей заработала вновь.

В отличие от стран Запада, где принято полагаться на судебно-правовую защиту, в Китае такой вариант окажется далеко не лучшим. Судебные иски и тяжбы нарушают гармонию и ведут к «потере лица». Кроме того, если человек решает обратиться в суд, это означает, что он недостаточно искушен в полюбовном улаживании проблем, не афишируя их, – то есть чисто в китайском духе. Сутяжничество в Китае не в чести, поэтому сторона, выставившая судебный иск, заработает себе репутацию негибкой (гибкость, способность идти на компромиссы китайцы ценят особо); а поскольку китайцы по своей природе злопамятны, то такая компания надолго, если не навсегда, станет изгоем в своей отрасли: нельзя же не понимать, что в Китае свои правила и что играть надо строго по ним!

Если же проблемы возникли с западным партнером и в суд обратился он, то это не просто погубит его репутацию: китайские компании попросту не захотят больше вести с этим «партнером» никаких дел. С одной стороны, законы и подзаконные нормативно-правовые акты теоретически одинаковы для всех и не должны предусматривать предвзятого отношения; с другой стороны, судебные иски от западных компаний пробуждают у китайских судей патриотические чувства, что не может не влиять на исход рассмотрения исков западных компаний к местным.

Опять же, обращение за судебно-правовой защитой – не лучший вариант и для западной компании, особенно в тех случаях, когда претензии предъявляются широко известной китайской компании. Вариант, значительно более приемлемый с точки зрения местной культуры, – это запросить с той стороны, которая не выполнила свои договорные обязательства, определенную компенсацию в неденежной форме. Например, потерпевшая сторона может попросить китайского контрагента, сорвавшего сроки поставки, либо о содействии в получении ею у местных госорганов определенных гарантий, которые необходимы для продолжения бизнеса в Китае, либо об иных услугах и одолжениях в порядке компенсации понесенных убытков; «козырную» же карту в западном понимании, то есть судебный иск, лучше «придержать в рукаве» на тот случай, если китайский партнер не сдержит слова и не выполнит данного им обещания.

Переходя на более высокий уровень трактовки, китайцы любят умных стратегов, выигрывающих партии за счет лучшего маневрирования теми силами и ресурсами, которые имеются в их распоряжении. Победа ценой минимальных усилий и потерь – вот вершина военной стратегии в китайском понимании.

В своем трактате Сунь-цзы учит, что «тот, кто умеет вести войну, покоряет чужую армию, не сражаясь; берет чужие крепости, не осаждая». По аналогии с военной стратегией, в бизнесе важно не подавить конкурента силой, сойдясь с ним в открытой схватке «лоб в лоб», а умело расстроить его замыслы, застать врасплох и принудить к сдаче без боя. Победа дается много проще, когда растерянный враг пребывает в смятении или лишен тыловой поддержки.