ЭММА

Сама себя не узнаю, что за чушь я несу.

– Прости, не хотел тебя тревожить, – очень жалостливо произносит он. И от этих слов я прихожу в себя.

– Это ты прости, Саша, я просто правда устала, был тяжелый день…

И тут в один голос мы произносим: «Давай встретимся!»

Это просто невероятно! Неужели он не видит, как мы близки? И как посмел обозвать меня сестрой!

Мы договорились о встрече в парке через 2 дня. Ну это уже что-то, думаю, там я выясню его отношение ко мне. Решу, что мне делать с глупым спором. Ну, спать я с ним точно не буду. А может, буду. До сих пор помню его мощные руки, держащие меня пьяную, и его мощную богатырскую грудь, на которую я упала. Вот только лицо я плохо помню. Казалось, мы смотрели друг на друга всего пару секунд. Я помню его подростком. Этот образ худого мальчика-сиротки с карими глазами преследует меня уже много лет. А может, мы еще и станцуем с ним под «Медляк». С этими приятными мыслями и мечтами о встрече я ложусь спать.

Глава 10

Прошло два дня. Сегодня все случится. Я встречусь с Сашей. Это так волнительно. Я с утра в приподнятом настроении и уже перерыла весь шкаф в поисках подходящей одежды. Оденусь красиво – поймет, что пытаюсь понравиться, а в повседневной одежде боюсь, что не понравлюсь. Ох, было бы у меня одно платье на все случаи жизни, не приходилось бы так заморачиваться. Я выбираю джинсы и черную футболку с длинным рукавом. Ведь вряд ли я сниму сегодня куртку перед ним. Или сниму? Опять мои мысли уходят в другую сторону. А можно подумать, что он пригласит меня на развлечение в кафе или ресторан. На это не стоит и надеяться. Да и вообще об этом рано думать, до 5 вечера времени много. Сначала я схожу к Ашшур.

Прибегаю я к ней в приподнятом настроении духа. Она это замечает. И говорит мне с улыбкой с порога:

– Любовь приходит, боль уходит! Я же говорила, психосоматика – великая наука. Спорим, у тебя ничего не болит теперь, ни голова, ни горло…

– Вы меня смущаете такими разговорами, – говорю я, и настроение поднимается еще на пару баллов выше. И я понимаю, что она действительно была права.

– Теперь можешь и курить бросать! – говорит она также с улыбкой.

– Я не знаю, – говорю я с неподдельной горечью в голосе. – Пыталась много раз, но не получалось…

– Ты не понимаешь, – продолжает Ашшур. – Надо сейчас бросать! Ведь сигареты, алкоголь и любовь – это все зажигает огонь в сердце. У тебя не было любви, вот ты и поджигаешь ее этими ядами, которые травят организм и мозг. Теперь они тебе не нужны.

И она произнесла последнее предложение почти шепотом, очень трогательно и заботливо. Эта такая глубокая мысль! И я не могу уже сдерживать эмоции и начинаю говорить взахлеб слова благодарности:

– Ашшур, – говорю я, – вы истинный психолог. Это ваше призвание – лечить душу! Я никогда бы сама не пришла к тому, о чем вы говорите. Даже если там, в коридоре дверей, я не найду свой смысл жизни, я чувствую, что благодаря вам встала на правильный путь.

И мы в хорошем настроении теперь приступаем к сеансу. Снова приятный запах благовоний, детские воспоминания. Теперь уже более старые, как я готовила в игрушечной посудке еду из грязи и травы. Это был приятный и очень увлекательный процесс. Но тут я открываю глаза и обрываю сеанс, мне в голову пришла странная мысль…

– Ашшур, – резко говорю я смотрящей на меня в недоумении женщине.

– Что случилось? – спрашивает она.

– Простите, что прервала сеанс, я хотела спросить… Дело в том, что… Даже не знаю, как объяснить. Когда я вспоминаю моменты детства, это те моменты, когда мне казалось, что кто-то следит за мной. Когда была совсем маленькой, думала, что кто-то следит за моей жизнью так же, как я смотрю фильм, только самые значимые моменты… Потом, как стала подростком и начала верить в Бога, думала, он следит. Я даже иногда стеснялась сделать что-то неблагоразумное, ведь была уверена, что за мной следят. Но это было только моментами. И теми моментами, которые сейчас вспоминаю на сеансе. Я вот вам рассказываю, и у меня мурашки по коже.

Ашшур смотрит на меня задумчиво и спустя несколько секунд отвечает:

– Интересно… Я впервые сталкиваюсь с таким случаем. А может, ты просто более внимательна, чем другие. Ты же у меня уникальная, – говорит она снова с приятной, подбадривающей улыбкой.

И я возвращаюсь в воспоминания, только теперь другие. Сбор колорадских жуков. И странно, я боюсь букашек сейчас, но воспоминания не кажутся мне неприятными. Мне 4 или 5 лет, я хожу между грядками картошки и собираю жучков в бутылку, светит солнышко, я пою песню на «калякском», ни для кого не понятном языке. Может, я кинозвезда, певица или спортсменка в мечтах в тот момент, уже не помню, но помню только то, что я была счастлива.

И я снова в 19-м веке, в теле богатой дворянки. Только теперь я пребываю в глубокой скорби. Нерасчесанные волосы заплетены небрежно в косу, на мне черное длинное платье. Похоже, что-то произошло. На столе бардак, раскиданы печенье и чай в железных коробках, они смяты. Вошла какая-то девушка, похоже прислуга и спрашивает, помочь ли мне. Я прошу открыть чай и в это же время ударяю эту коробку об стол и говорю, что она не открывается. Я в истерике. Душевная боль гложет меня. Девушка подбегает и открывает ключом коробку. Я успокаиваюсь, благодарю ее и прошу уйти. Мне не нужен этот чай, просто не знаю, куда себя деть, за что браться? Хочу разгромить весь дом, всю страну, весь мир! «Вовы больше нет!» – шепчу я себе под нос. «Его больше нет!» – повторяю я себе снова и снова.

В комнату торопливыми шагами вбегает мужчина. Это Саша. Бывший муж, от которого я ушла с детьми. Он обнимает меня. Говорит, что у меня жар, и берет на руки, несет в комнату. Говорит, что надо поспать. А я не хочу спать, я хочу к нему, к единственному, любимому, к Вове! Хочу к нему! Мои мысли только и кричат об этом. Я не заметила, как уже оказалась в кровати, слезы не останавливаются. В комнату входит доктор, он говорит на немецком. Я его не слушаю. Он протягивает мне ложку с лекарством, Саша кивает, чтобы я выпила. Доктор говорит: «Gl?ck und Glas, wie leicht bricht das». Это значит – радость не вечна, печаль не бесконечна. И я в полном бессилии засыпаю.

Глава 11

Плохо помню, как ушла от Ашшур. Траур этой девушки преследует меня. И мне так жаль ее. Она ушла от Саши, а он до сих пор заботится о ней и утешает. Вот это истинная любовь! А она страдает по мимолетному влечению, глупая! Как она не видит своего счастья!

Я точно наказана в этой жизни за ее грехи.

И я тоже сейчас плачу, не пойму – из-за нее или из-за себя.

– Елена! – слышу я голос Саши. Опять я не заметила, как пришла к условленному месту. – Ты плакала? – спрашивает удивленно он.

Я секунду стою в ступоре, не зная, что ответить, а потом выпаливаю:

– Это мороз! Щиплет глаза, – и съеживаюсь от этого дурацкого детского оправдания. Ну не могу же я ему сказать, что путешествую по прошлым жизням, а потом страдаю, как тот, кого я посетила. Даже для самой себя это звучит глупо.

– Вроде сегодня не холодно, – отвечает он. – Но, если хочешь, пойдем в кафе или еще куда-нибудь!

– Нет, давай лучше погуляем, мне нужно проветриться, – произношу я, понимая, что опять говорю глупости. Сейчас он подумает, что я опять пила и хочу выветрить перегар.

Но он отвечает достаточно вежливо:

– Да, дышать свежим воздухом полезно, и на холоде мысли становятся яснее.

Мы подходим к заваленной снегом лавочке, и Саша расчищает ее рукавом. Мы садимся, и сейчас я понимаю, что только шла на его голос и даже не смотрела в лицо. Не пойму, что со мной происходит, мне не свойственна такая растерянность, как сегодня. Может, это из-за того, что забыла закрыть дверь.

Глубоко вдыхаю и выдыхаю, вроде прихожу в себя. Саша, видя мое состояние, наклоняет голову в мою сторону и смотрит мне прямо в глаза и опять интересуется:

– У тебя точно все хорошо, Елена?

О Боже! Теперь я вижу его лицо, четко, ясно, как же оно красиво! И эти огромные сиротские глаза, они ни капли не изменились. В этих глазах, мне кажется, отражается горе, мудрость, страсть к жизни и в то же время скорбь. И у него теперь борода! С ней он стал еще красивее. И не такая борода, как у моего мужа из 19-го века, а длинная, пышная, я называю такой стиль «султанский». С такой бы бородой – на конкурс красоты. И в какое-то мгновение я понимаю, что я как мастер ее бы подровняла, а потом гладила бы своими пальцами, пробралась бы ими до подбородка и притянула бы его к своим губам…

– Елена – ты слышишь! – снова спрашивает он и кладет руку на плечо, а потом резко убирает.

– Да, – отвечаю я, теперь уже окончательно придя в себя. Мои руки на автомате потянулись к сумке, в которой сигареты, но я опомнилась. Не буду курить при нем.

– Сегодня и правда не холодно, а очень даже солнечно, – начинаю разговор я и тут же вспоминаю про слезы и добавляю в оправдание: – А глаза слезились в тени.

Он будто кивнул, услышав мое глупое оправдание, и, кажется, усмехается.

– Мне не верится, что мы встретились, – говорит он.

– И мне, – продолжаю я. – Жаль только, что при таких обстоятельствах… – говорю я расстроенным голосом.

– Все хорошо, Елена, обстоятельства не важны, главное, что мы встретились, сестра.

Сестра! Я, услышав это слово, злобно смотрю на него и телепатически передаю весь гнев от своей реакции на это слово. Судя по всему, он почувствовал.

– Или ты не рада, что мы встретились? – спрашивает Саша. И меня он уже начинает раздражать, я считала, что мы на одной волне, а он ничегошеньки не понимает. Еще раз назовет меня «сестра» – я развернусь и уйду. Не знаю почему, но меня это бесит. Хотя нет, знаю, но не признаю, я не рассматриваю его как брата, как можно этого не понимать. В душе уже все кричит, рвет и мечет. Может, я действительно схожу с ума, или это все впечатления от путешествия в прошлое? Опять я задумалась и понимаю, что он вопросительно смотрит и ждет ответа.

– Конечно, рада, – полушепотом отвечаю я, и сердце бьется, почти вырываясь из груди. – Как ты жил все это время?