ЭММА

Предал ее, как меня предал Саша, ради своих интересов.

Меня перенесло в коридор, а потом перекинуло в 20-й век. И опять я вижу себя со стороны. Я в гробу, за ним идет Владимир. Он полон скорби и печали. Я иду рядом с ним. А он не видит духа, а только гроб с моим телом. Как же хочется вытереть ему лицо от слез, зацеловать и утешить, но я не могу, теперь я только прозрачная масса.

Он облокотился на свою жену, она практически тащит его на себе. Она очень сильная, мощная женщина, но некрасивая и не такая любимая, как я.

Мне хочется сказать, чтобы он не печалился. Мы ведь скоро встретимся снова…

И я опять в коридоре. Не могу выйти отсюда. Двери все нараспашку, я закрываю, а они открываются снова и снова, не могу войти в них и выйти отсюда. Не помогает и обратный отсчет. «Ашшур, где ты?» – пытаюсь кричать я.

Мои молитвы и крики о помощи были услышаны спустя долгое время. Я будто заморозилась в коридоре на несколько часов. А когда я пришла в себя, увидела Ашшур, которая странно смотрит. Я спрашиваю, что произошло с дверями и почему она долго возвращала меня, а она вдруг начинает резко начинает смеяться, садится на колени передо мной и говорит:

– Крыша-то у тебя поехала!

Я в полном недоумении действительно начинаю думать, что сошла с ума. А может, это Ашшур сумасшедшая, может, она не психолог, а псих! Я прикрываю рот рукой от удивления и от тошноты. Мне так плохо от того, что видела в прошлых жизнях и что вижу сейчас. Но дальше все пошло еще хуже. Она села на колени и вонзила карандаш себе в ногу. Кровь льется, а Ашшур продолжает смеяться. Что происходит, не пойму, но одной из нас точно нужна помощь. Я хватаю тетрадь со стола и свою куртку, быстро сбегаю со ступеней, периодически оборачиваюсь. Звоню в скорую, объяснила все, что произошло с этой женщиной и волочу ноги до остановки и домой. Прямо в пути открываю тетрадь, и… там все заштриховано, ничего не написано. Она реально сумасшедшая. Исчерчена вся тетрадь, и только на обложке написано «Эмма». Это похоже на страшный сон.

Точно. Приду домой и буду спать, хватит с меня этих глупых несуразных приключений.

Саша достал, звонит бесконечно. Я не возьму трубку, пусть сам приедет со своего не обитаемого нормальными людьми острова. Я снова расстроена и в религии, и в людях. Что же произошло с Ашшур? Прошло 13 дней, и я очень волнуюсь. Телефон не отвечает. Набравшись смелости, я еду к ней. Дверь опечатана. Странно, мне уже это не нравится. Я звоню к ее соседке и спрашиваю об Ашшур. На что она мне еще более странным образом отвечает вопросами на вопросы:

– Вы ее родственница? Как звали эту женщину? Ее никто не видел, не знаю, как ходила в магазин за продуктами. Никогда не выходила из квартиры, и вообще никто не помнит, как и когда она там появилась. Приехала скорая к ней на днях, а она выпрыгнула из окна, насмерть.

Я благодарю соседку за ответ, а сама в полном недоумении иду и размышляю. Если мыслить мистически, то она богиня, демон или ангел, показавшая мне волшебство и ушедшая внезапно из жизни.

А если логически мыслить, то я нафантазировала ее и все свои прошлые жизни, похоже, перечитала истории. Но почему тогда другие люди ее тоже видели? Но я в упор не помню, кто о ней рассказал, кто посоветовал пойти на сеанс. Сейчас такое ощущение, будто она сама сидела в парикмахерском кресле и рекомендовала себя. Но так же не может быть.

А может, я вообще сейчас лежу в психбольнице, и добрый психиатр, как во всех триллерах приводит меня к этому выводу, и моя шизофрения сейчас пройдет.

А самый логичный вывод, что она сама сбежала из психушки и решила почувствовать себя врачом, арендовав квартиру и пудря мне мозги тем, что, возможно, ей рассказывали врачи. Тогда понятно, откуда мне мерещится ее лицо в клиентском кресле. Я уже ничему не удивлюсь.

Да и правду никогда не узнаю. Мне жаль ее, кем бы она ни была.

* * *

Я сижу, поминаю Ашшур рюмкой водки с отчимом и мамой. Я сказала им, что подруга умерла, что она была такая же шизанутая, как и я. Меня они теперь только так называют после бритья налысо, конечно, одной рюмкой не обошлось, и я выпила уже 4. Мы, кажется, пропили сегодня всю мою зарплату. Зато в кругу семьи. Когда б еще я так сидела. Курю одну за другой, пью и отдыхаю, расслабляюсь. Мне плевать, что будет завтра.

Опять ОН! Саша уже просто бесит, он и на том свете достанет. Я ухожу в свою комнату с застолья и беру трубку.

– Елена, нам надо встретиться, – начинает он.

Но я обрываю фразой:

– Встретимся, в другой жизни! – и бросаю трубку.

А что, отличная идея! Может, там он не будет женатым вождем, алчным мужем, неандертальцем, монахом с предрассудками, а будет нормальным мужиком! Умру сейчас, и в следующей жизни попробуем сойтись снова, ведь судьба однозначно нас сведет.

Я достаю из шкафа ремень и иду в туалет. Цепляю ремень на турник, который отец моего отчима повесил в туалете еще в советское время, и крепко стягиваю вокруг шеи. Еще пару минут – и мои земные страдания закончатся. Я помню это прекрасное чувство после смерти. Становится легко и свободно…

Глава 16

– Доча! Доча! Что ты наделала! – слышу я рыдания и крики матери. – Вот горе! Ой!

Но почему я еще не вышла из тела?! Понятно. Мама помешала. Они с отчимом срезали ремень, и она сделала искусственное дыхание.

– Доча, родненькая, что ж ты делаешь, мы думали, ты умерла, зачем ты так? – все не успокаиваясь, причитает мама. – Тебе пить нельзя эту дрянь, у тебя белочка, – продолжает она. Отчим, видя эту сцену, ушел на кухню: видимо, дальше пить.

«А тебе можно?» – подумала я, но ничего не сказала.

– Ой, если б почтальон не пришел с письмом, померла бы ты, я бы не успела.

– Какое письмо? – спрашиваю я с быстро бьющимся сердцем. Сейчас вот отчетливо чувствую, что жива.

– Заказное. Тебе. Я расписалась. С островов каких-то, – продолжает она. – А я дверь закрываю за почтальоншей и вижу, как ты тут висишь, – мама уже в истерике, как в той, в которой меня откачивала.

А я, кажется, сейчас умру от разрыва сердца. Слезы наворачиваются на глаза то ли от радости, то ли от печали. Саша написал, он ответил мне!

– Мам, ты не переживай! Я больше так не буду! – говорю я и обнимаю ее. – Дай письмо.

– Никаких глупостей больше, – говорит она, – ты у меня одна, и я люблю тебя! Прости, что я такая плохая… – и снова начинает плакать.

– Я тоже тебя люблю, мам, – отвечаю я. И понимаю, что действительно люблю это курносое, худое, пьяненькое создание, которое дало мне жизнь. Какой бы она ни была, но все же мать.

И она от этих слов становится веселее и идет на кухню, грозя мне пальцем.

А я иду в комнату и вскрываю письмо:

«Здравствуй, Леночка! Я не умею писать таких красивых слов. Хотел встретиться и поговорить с глазу на глаз, но ты не берешь трубку. Я готов ответить на твое письмо. Твои чувства взаимны. Я люблю тебя с первого дня, как ты мне грубила из-за решетки, оскорбляла мою веру, а я был вежлив и приветлив, как только мог. Именно твоя наглость и запала мне в душу. Я всегда отводил глаза, когда ты выступала, потому что стеснялся твоей красоты. Никогда прежде я не видел таких, как ты, ты для меня милее всех на свете. А когда ты заступилась за меня и разбила банку о голову хулигана, я был так пылко влюблен, что чуть не поцеловал, когда мы сбежали, держась за руки. Всегда думал о тебе, часто становилось больно в душе от воспоминаний. Но я не могу выбрать – ты или служение Богу. Вера для меня занимает особое место в жизни.

Я выбираю и тебя, и службу в монастыре. Я остаюсь священником, но отказываюсь от обета. Ты для меня важнее, чем карьера. Выходи за меня замуж! Обещаю, что мы станцуем «медляк». Но только после свадьбы, дома, а то представляешь, как будет глупо, если мы оба будем в платьях. Можем хоть каждый день танцевать, всю оставшуюся жизнь. Ну что? Елена, ты готова стать женой священника? Отказаться от дьявольских развлечений? Жить со мной в любви и счастии всю жизнь и даже после?! Мы будем венчаны как на земле, так и на небе!

P. S.:

Я не могу отпустить тебе грехи удаленно. Давай при встрече. Я, кстати, тоже исповедовался из-за того, что нечаянно обманул Авдотью Михайловну, ту же бабулю, что и ты. В тот день, когда мы поругались в парке, она спросила – не болен ли я? А я ответил, что болен сердцем, имея в виду дела любовные. Но скромно промолчал, и все решили, что я молодой и скоро умру от болезни сердца, а я скромно молчал. Так что все мы грешны. Главное, покаяться. А почему тебя приняли за больную раком?»

Эпилог

Прошло 7 лет.

Я отпустила волосы и я сама делаю себе модные стрижки, но больше не работаю парикмахером. Я окончила университет, кафедру истории и древнего мира, и работаю по специальности, археологом. Самое главное, я стала любимой и любящей женой и заботливой матерью троих детей. Наша с Сашей любовь становится с каждым днем все сильней, но это уже другая история.

Мы переехали в Воронежскую область. Муж служит в церкви, а я веду раскопки в Костенках. Платки теперь всю жизнь будут моим основным атрибутом, так как я глубоко верующий человек. И пусть я верю в перерождение и кармическое влияние прошлых жизней, но я вижу определенную связь с христианством – жизнь вечная, бесконечная. Умереть может только тело, но не душа.

Вчера вечером в музее я случайно наткнулась на интересный артефакт и просто замерла на месте. Это та самая статуэтка богини Эмма, принадлежавшая Ло, это ее тотем. Я взяла ее в руки и почувствовала, что это знак! Определенно какой-то знак судьбы, и в тот момент статуэтка стала теплой в моих руках, словно живая. Иногда мне кажется, что я действительно сошла с ума. Но я не буду на этом зацикливаться.

В данный момент я счастлива, именно в этой жизни. А о прошлых больше не буду думать. Я с уверенностью могу сказать, что обрела смысл своей жизни!

* * *

Для подготовки обложки издания использована художественная работа Алены Татарковой.