«Подлинные имена» и выход за пределы киберпространства

«Подлинные имена» и выход за пределы киберпространства
Вернор Стеффан Виндж

Эксклюзивная классика (АСТ)
Иногда произведение научной фантастики бывает настолько визионерским, настолько приближенным к научным достижениям завтрашнего дня, что невзначай угадывает грядущие научные прорывы и становится отправной точкой для потрясающих воображение открытий и разработок. Так и повесть В. Винджа «Подлинные имена», опубликованная в 1981 году, вдохновила на дискуссию ведущих авторитетов в области искусственного интеллекта и научных журналистов – Тимоти С. Мэя, Дэнни Хиллиса, Марвина Минского. В этом сборнике они комментируют идеи «Подлинных имен» и рассуждают о современных инновациях в Интернете и искусственном интеллекте.

Виндж Вернор

«Подлинные имена» и выход за пределы киберпространства

(сборник)

Посвящается Марвину Минскому,

крестному отцу новой эры

Вернор Виндж

Вступление

Я пишу это в августе 1999 года, почти через двадцать лет после первой версии «Подлинных имен». Новое издание повести как части сборника «Подлинные имена и выход за пределы киберпространства» впервые включает статьи и рассказы других, очень интересных авторов. Я лично встречался со всеми, за исключением одного, и встречи эти так или иначе состоялись благодаря «Подлинным именам». Повесть стоило бы написать уже ради одной дружбы с этими людьми. Я очень благодарен Джиму Френкелю за то, что он собрал вместе все включенные в книгу материалы.

«Подлинные имена» дались мне, пожалуй, легче других проектов. Тому существует несколько причин.

Когда я учился в университете, компьютеров еще не было. Не совсем, конечно, просто мне так кажется, потому что мои студенческие годы пришлись на самое начало экспоненциального роста технологий. Компьютеры к началу шестидесятых годов уже существовали, но, насколько мне известно, факультеты информатики и вычислительной техники еще не появились. Это было настолько давно, что многие цифровые услуги, которыми мы теперь пользуемся ежедневно, никому тогда и в голову не приходили (в чем страшно признаваться научному фантасту).

Правда, об одном применении вычислительных машин подумали уже очень давно, и оно до сих пор маячит у нас на горизонте: машинный интеллект, вернее машинный интеллект, превосходящий человека. Он-то и привлек мое внимание. С начала шестидесятых годов объединение информационных технологий с космическим пространством полностью завладело моим воображением.

И все же в институте вычислительную технику я не изучал. Иногда мне кажется, что эта неосведомленность пошла мне на пользу, позволив не зацикливаться на технических ограничениях того времени. Ведь так или иначе я верно определил, к чему все идет!

В 1979 году я уже кое-что знал о компьютерах. К тому времени я несколько лет преподавал курс информатики в университете Сан-Диего и часто работал из дома. Однажды, сидя дома, я подключился к центральному компьютеру университета (мини-ЭВМ серии PDP-11/45 с операционной системой RSTS; его вычислительная мощность была примерно как у цифровой камеры, лежащей теперь у меня на столе). Иногда я просто наблюдал за другими пользователями, анонимно, а иногда заходил со своего официального аккаунта. Неожиданно в окошке чата TALK, который я случайно не выключил, всплыл другой пользователь и назвался каким-то неудобоваримым именем. Я ответил ему в том же духе. Мы немного поболтали, пытаясь раскусить настоящие имена друг друга. Наконец мне надоело, и я попрощался, добавив, что вообще-то я всего-навсего симулятор, и если продолжу переписываться, то раскрою свою автоматическую сущность.

Чуть позже меня осенило, что я только что стал частью научно-фантастической истории, по крайней мере в моем детском представлении. Многие годы (с тех пор, как я прочитал «Волшебника Земноморья» Урсулы Ле Гуин) я представлял себе, что «подлинные имена» в сказке – то же самое, что идентификаторы объектов в большой базе данных. И тут я понял, что из этого может получиться рассказ.

* * *

Лето 1979 года. «Подлинные имена» стали моим первым произведением, набитым в текстовом редакторе – TECO для Heathkit LSI 11/03. Как же я балдел от работы в редакторе! (Кстати, оригинальный электронный экземпляр манускрипта затерялся при переходе то ли с 8-дюймовых флоппи-дискет RT-11 на 5,24-дюймовые для IBM, то ли с них на жесткий диск. Вздох.) Бумажные экземпляры я, естественно, сразу разослал. Джим Фенкель предложил удлинить новеллу, добавив больше подробностей после битвы с Почтарем и более удовлетворительную развязку. Что я и сделал, и в результате к началу 1980 года получилась та история, которая у вас в руках. Издательство «Dell» выпустило «Подлинные имена» в начале 1981 года в формате двойного романа серии «Бинарная звезда» (в паре с повестью Джорджа Мартина «Летящие сквозь ночь» и иллюстрациями Джека Гона).

Позже «Подлинные имена» издавались от случая к случаю: «Bluejay Books» Джима Фенкеля опубликовала повесть с иллюстрациями Боба Уолтерса и послесловием Марвина Минского (которое приводится и здесь). Джим Бэн включил ее вместе с другими моими фантастическими рассказами в сборник «Подлинные имена и другие опасности». Во второй раз в Соединенных Штатах она вышла лишь как часть «Видений чуда» Хартвелла и Вульфа в издательстве «Tor Books». Такая нерегулярность в издании сильно огорчала многих читателей, не говоря уже обо мне! Проблема отчасти в том, что в «Подлинных именах» тридцать тысяч слов: слишком мало для отдельного романа и слишком много для большинства сборников рассказов.

С течением времени меня все больше стала интересовать реакция читателей на «Подлинные имена». Одна моя очень образованная подруга прочитала повесть впервые в 1980 году. История ей понравилась, хотя и показалась чересчур «эксцентричной». Перечитав книгу несколькими годами позже, она подтвердила, что история по-прежнему ей нравится, но теперь не кажется такой уж экстремальной. К середине восьмидесятых годов высказанные мной идеи (независимо друг от друга) стали появляться в ряде других произведений. К концу восьмидесятых об этом уже снимали телесериалы. А к началу девяностых я заметил повышение интереса другого рода, вызванного не столько аспектами, связанными с Интернетом, сколько автономными духами и стражами, населяющими Иной План. Объяснялся интерес в основном тем, что к тому времени подобные устройства начали реально появляться (что впечатляет куда больше, чем любой вымысел!). Такими разработками занимаются Пэтти Маас и Ленни Фонер (ее бывший, ныне защитившийся, аспирант).

* * *

У «Подлинных имен» есть и предшественники. Например, «Короли на заклание» Пола Андерсона (1962 г.) и «Наездник ударной волны» Джона Браннера (1975 г.). Где-то в конце семидесятых вышла интерактивная ролевая игра в Сети (буду признателен за точную ссылку). И, разумеется, невероятная статья Вэнивара Буша «Как мыслим мы» (1945 г.) и «Проект Xanadu» Теодора Нельсона (начиная с 1965 года).

Лучшие идеи в «Подлинных именах» возникали у меня почти подсознательно по ходу работы, другие обуславливались рамками сюжета. (Далее следуют раскопки нигде не задокументированных собственных воспоминаний о том времени!) Описание сети появилось под влиянием моих взаимодействий с главным университетским компьютером. Вообразить его в увеличенном масштабе и прикинуть последствия не представляло труда; так определились ключевые элементы истории. О законе Мура при написании «Подлинных имен» я уже знал. И, думаю, ненамного ошибся в предположениях относительно роста вычислительных мощностей. Действие повести разворачивается на самом краю возникшей в сети технологической Сингулярности, однако сверхчеловеческая автоматизация по большей части осталась за кадром. (Кое-что относительно будущего угадано мной неверно, или это будущее еще не наступило. Опубликованная в этом издании версия повести подверглась незначительной правке, но, насколько мне известно, она касается только орфографии и пунктуации. На мой взгляд, «исправления» в самой истории сделали бы ее менее интересной, а так есть возможность сравнить, что сбылось, а что нет.)

Некоторые из предсказаний в «Подлинных именах» – попадание пальцем в небо. Например, хакеры пользуются пропускной способностью в «пятьдесят тысяч бод», подключаясь с домашних компьютеров. «Бод» – неправильный термин, следовало написать «бит в секунду». Однако «пятьдесят тысяч бит в секунду» угаданы верно, даже несмотря на то, что в 1999 году многие пользователи уже могли позволить себе и более быстрое соединение. Подключение из дома в «Подлинных именах» могло быть гораздо шире, но мне казалось, что секретные, непрослеживаемые каналы должны быть более скромными из-за издержек, связанных с необходимостью заметать следы. (На самом деле в таких секретных каналах связи задержки были бы еще заметнее, просто я до этого не додумался.) Из-за низкой пропускной способности задачу проекции изображения пришлось перекинуть на сторону пользователя («Портал ЭЭГ», управляемый воображением игрока). Я до сих пор под впечатлением от разговора с Чипом Морнингстаром и Рэнди Фармером на Конференции хакеров несколько лет назад об их успехах с Habitat. Чип и Рэнди воплотили эту идею в жизнь при связи в триста бит в секунду и с протоколом, вызывающим фрагменты изображений с локальных дисков самих пользователей.

Пользовательская среда эпохи Интернета 1999 года далека от волшебного пространства «Подлинных имен» (действие которых разворачивается примерно в 2014 году). Однако при написании повести магия буквально окружала меня повсюду, куда бы я ни посмотрел. Придуманная концепция «Подлинных имен» идеально отражает важность настоящих имен в Сети. А колдовские метафоры распространены даже в программировании серьезных коммерческих продуктов, отчасти ради шутки, а отчасти потому, что такая терминология очень удобна для убедительных аргументов. (Любопытно, что рациональную подоплеку начинают приобретать даже суеверия. Мало кто в наши дни верит, что, просыпав соль, надо бросить щепотку через левое плечо для отвода беды. При этом я готов поклясться, что чуть ли не каждый пользователь подмечает такие же несуществующие связи и выполняет настолько же несуразные действия у себя на компьютере. Например: «Мое сверхсложное приложение постоянно виснет, как только я открываю окно календаря в другом приложении» – и человек перестает смотреть в календарь при работе со сверхсложным приложением. До появления компьютеров жизнь протекала достаточно медленно, чтобы проверять подобные закономерности и делать на их основании логические выводы. В компьютерных программах все гораздо сложнее и запутаннее, и зачастую у нас просто нет времени идти дальше подозрений и как следует анализировать совпадения.)

Так что терминология волшебства идеально подходит для программирования. И конечно же, образность колдовства пригодилась мне, создателю Иного Плана, как нельзя более кстати. Благодаря волшебству и тому, что оно олицетворяет в реальном мире, возникло немало забавных ассоциаций. Именно они стали главной причиной того, что история так легко писалась. Волшебные метафоры послужили мощным подспорьем в выборе терминов (таких как «подлинное имя», например).

К сожалению, даже самые удачные метафоры ограничивают воображение. Так и я стал воплощением высказывания Марка Твена о том, что «разница между правильным и почти правильным словом такая же, как между светом молнии и светлячком». Одно из центральных понятий в «Подлинных именах» – виртуальная среда, место, где люди общаются во всемирной компьютерной Сети. Я долго думал над термином и не нашел ничего лучше, как обозвать его «Иным Планом». Увы, это всего лишь мерцание светлячка по сравнению с заревом «киберпространства». (Хотя, может, «Иной План» не так и безнадежен. Ребята, работающие над экранизацией повести, называют себя «кадрами Иного Плана», ха-ха.)

Думаю, что со временем обитатели киберпространства начнут пользоваться собственными метафорами для описания тамошних явлений и доступа к ним, вроде мимоходом появляющихся в «Подлинных именах» верботов и других альтернативных находок.

Появление «Подлинных имен» открыло для меня пользу научной фантастики с новой стороны. В 1982 году журнал «Omni» решил отправить нескольких писателей-фантастов на конференцию Американской ассоциации по искусственному интеллекту (ими стали Джим Хоган, Фред Пол, Боб Шекли и я). Там я встретил Марвина Минского и Ганса Моравеча. Впоследствии Марвин приглашал меня выступать с докладами и лекциями в Массачусетский технологический институт. Так вот, во время визитов в Медиалабораторию МТИ и корпорацию «Thinking Machines» мне выпал великолепный шанс пообщаться с людьми, находящимися на самой передовой удивительных технологий. Возможность задать им вопросы и послушать их ответы невероятно вдохновляла. Меня не оставляло чувство, что на моих глазах вершится история!

От моего внимания не укрылось, что четыре статьи данного сборника посвящены вопросам политики и криптографии. Безусловно, в «Подлинных именах» не обошлось без политики. В те годы политическая обстановка была неотделима от жизни. Мне даже удалось довольно точно предвидеть ряд проблем, которые оказались вполне реальными, однако я мало что смог предложить в плане решения. Один любопытный просчет (хочу надеяться, что это просчет) в том, что доступ к Сети осуществлялся бы по лицензии и что лишение такой «операционной лицензии» означало бы конец карьеры, все равно что лишиться водительских прав в двадцатом веке. Типичная ошибка не очень дальновидного писателя. Доступ к Сети сегодня настолько повсеместен, что введение подобных лицензий выглядело бы странной и ретроградной выходкой. Претворить в жизнь такой закон оказалось бы гораздо сложнее, чем добиться запрета на наркотики.

Приведенные здесь работы намного обстоятельнее излагают проблемы и дают более убедительные решения, чем «Подлинные имена». Наиболее радикальные предсказания относительно личных свобод, безусловно, предложил Тим Мэй. Помню, как смеялся зал на CFP-96[1 - The Computers, Freedom and Privacy Conference (Конференция «Компьютеры, свобода и приватность»). (Здесь и далее – прим. перев.)], когда я обрисовал диапазон мнений под заголовком «Каким видят люди влияние компьютеров на личную свободу». На одном конце спектра я расположил Джорджа Оруэлла, а на другом оказался… Тим Мэй. Похоже, моя публика на той конференции согласилась, что идеи Тима заслуживали пальму первенства как антитезис взглядам Оруэлла.

Мнение Оруэлла о том, что технологии служат инструментом тирании, преобладало в обществе вплоть до появления персональных компьютеров. В восьмидесятых годах (чуть ли не как раз в начале 1984-го!) те, кто работал на ПК, начали осознавать, что компьютеры могут навсегда положить конец тирании, если не государственному правлению как таковому… Потом настали девяностые, а с ними появились и различные схемы для контроля криптотехнологий, вплоть до привлечения автоматизации к закручиванию правительственных гаек как никогда раньше. Для меня вопрос о том, означают ли компьютеры и сети больше свободы, или же они сведут ее на нет, остается по-прежнему открытым; именно здесь одинаково вероятны диаметрально противоположные исходы. Не исключено, что, двигаясь по пути, намеченному Тимом Мэем, мы придем к миру, напоминающему «Алмазный век» Нила Стивенсона[2 - Neal Stephenson «The Diamond Age: Or, A Young Lady’s Illustrated Primer», 1995.]. С другой стороны, перед нами маячат «четыре всадника». Любой из них служит достаточным поводом для ужесточения регламентирующих и принудительных мер (более или менее эффективных в зависимости от конкретного общества). Думаю, что «всадник-террорист» – наиболее вероятная причина для введения строжайшего контроля. Парочки по-настоящему устрашающих террористических атак достаточно, чтобы настроения в обществе развернулись на 180 градусов. Нетрудно представить себе, что целой страной начнут управлять по принципу аэропортов конца двадцатого столетия.

Однако существуют и более жуткие перспективы. Представьте, что правительство управляет некоторой частью каждого микрочипа в Сети. В этом случае вычислительные мощности Интернета можно использовать для куда более жесткого контроля, чем описано у Джорджа Оруэлла.

Мы сейчас на распутье; неизвестно, насколько высоко мы сможем взлететь (или упасть и разбиться). Мы лишь понимаем, что нашим детям удастся унестись далеко за пределы всякого воображения…

Подлинные имена

В далекие времена Первой эры волшебства каждый здравомыслящий колдун хранил свое подлинное имя как зеницу ока. От этого зависело само его существование, ведь, согласно древним легендам, как только враг, каким бы слабым и никчемным он ни был, докапывался до чьего-то подлинного имени, любое тривиальное заклинание угрожало разрушить и поработить даже самых могущественных. Со временем мы доросли до Эры разума, потом до двух индустриальных революций и отмели подобные поверья как нелепость. И вот теперь, похоже, круг замкнулся (даже если Первой эры никогда и не существовало), и мы вновь забеспокоились о наших подлинных именах…

Первое подозрение, что его Подлинное Имя раскрыто – и, соответственно, известно Великому Врагу, – возникло у мистера Глиссери при виде двух черных «Линкольнов», с низким ревом выкатившихся из насквозь промокшего соснового леса.

Роджер Поллак все утро копался у себя в огороде. Ничего против пасмурности и еле заметной мороси он не имел, а вот заставить себя войти в дом и заняться работой, приносящей доход, никак не получалось. Он выпрямился, когда возникшие из древнего леса автомобили, неприятно взвизгнув шинами, свернули к его дому. Тридцать секунд спустя они заперли собой «Хонду» Поллака. Четверо верзил и непреклонного вида женщина шагнули на заботливо ухоженные грядки капусты, давя молодые ростки с таким безразличием, что у Роджера улетучилась последняя надежда на дружественный визит.

Поллак оглянулся по сторонам, прикидывая, не удрать ли через лес, но его тут же схватили и поволокли в дом. (Хорошо еще, дверь не заперта на ключ. Иначе они бы ее просто вышибли.) Роджера швырнули в кресло. Двое самых неприветливых верзил встали по сторонам. На его запоздалые протесты никто не реагировал. Женщина и мужчина постарше расхаживали между расставленными по комнате установками.

– Глянь-ка, Эл. Помнишь «1965»? Его творение. – Она пролистывала голосцены, спроектированные на стену.

Мужчина кивнул.

– Я ж вам говорил. Роджер Поллак накатал столько игр, что наберется на троих авторов, если не на целую фирму. Он типа гений.

«Не игр, придурки, а романов!» – раздраженно подумал Роджер, а вслух сказал:

– Ага, только мои фанаты ко мне без приглашения не врываются.

– Просто ваши фанаты не в курсе, что вы преступник, мистер Поллак.

– Преступник?! Ну вы даете!.. Я свои права знаю. Федеральные ищейки вроде вас обязаны представиться, предоставить возможность звонка и…

На лице женщины заиграла недобрая улыбка. По спине Поллака поползли мурашки. Гостье было на вид лет тридцать пять, скулы резко очерчены, волосы заплетены в косичку, как принято у военных. И все же незачем так зловеще улыбаться.

– Мы бы так и поступили, если бы действительно работали на ФБР и имели дело не с таким подонком, как вы. Только мы из Департамента по соцобеспечению, а вы, Поллак, подозреваетесь, мягко говоря, во вмешательстве в дела национальной и личной безопасности.

Она прекрасно вписалась бы в один из комедийных сценариев, которые он время от времени разрабатывал по заказу правительства. Только сейчас было не до смеха. Роджеру все больше становилось не по себе. Изморось за окном превратилась в дождевую завесу, накрывшую леса Северной Калифорнии. Обычно дождь приносил с собой душевный покой, а сейчас лишь добавил мрачности. Впрочем, отчаиваться пока не стоило – может, еще удастся как-то выкрутиться.