Принц Шарль-Жозеф де Линь. Переписка с русскими корреспондентами

Ныне Вы такая же женщина, как все другие: живущая без любви. Другие – потому что они никому не нравятся. А Вы – потому что слишком нравитесь: но результат один и тот же. Скажут: сия княгиня не столь добродетельна и потому ей нечего терять; она устояла отчасти из долга, отчасти из опасения, отчасти из недоверия, а также от того, что репутация дороже ей, чем тот, чья нежная привязанность была бы с ней неизменно.

Ах! боже мой! Сколько мне еще надо Вам сказать! Но я жду Кристину и ее лошадей. И отправляюсь на мою гору[478 - Каленберг.], откуда, быть может, прокричу Вам, как вчера, еще одну великую истину:

Дражайшая княгиня, я Вас обожаю.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [осень 1805 г.][479 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 44–45 (автограф).]

Хочется не расставаться с моим сердечным бульоном, хотя, боюсь, Вы им пресыщены, подсматривать в замочную скважину и перестать этим заниматься. Если, протерев глаза, потянувшись, справившись о том, который час, и побранив Вашу милую француженку[480 - Имеется в виду, по всей видимости, госпожа Жиру.], Вы небрежно берете мое бедное письмецо, со свойственной Вам грацией держите его в руках, читая с конца или просто бездумно пробегая глазами, я хотел бы знать об этом. Дозволяю Вам немедля дать мне ответ на сей счет.

Я тут же откажусь от сих любовных излишеств, каковые стоят мне дороже, чем бессарабские канонады и молдавские оркестры[481 - Намек на манеру ухаживания Г. А. Потемкина: он овладевал женщиной под звуки музыки и пушечной пальбы.].

Пусть Вас утешит то, что у Вас нет ко мне любви. У Вас ее не будет ни к кому, ибо Вы не способны понять ту радость, что я испытал вчера и испытаю нынче, пробыв с Вами, не считая четвертьчасового перерыва, четырнадцать часов. «Ах! Боже мой, – говорят две мои принцессы, вольнодумицы в любви. – Не следует долго видеть своего воздыхателя. Это плохой ход в игре». Так, слегка обуздывая свое сердце, оставаясь милыми, произнося столь смелые фразы, становятся неисцелимыми еретичками.

Из сих четырнадцати часов Вы ни на минуту не уступили в любезности Вашим старицам старого режима и красоткам нового, и каждое Ваше слово делало Вас еще прекрасней. Держу пари, что Вы не столь соблазнительны, когда хотите нравиться. Вы знаете, что я против того, чтобы Вы были матерью. Потому нынче не надо материнских забот. Нынче воскресенье. Пусть хорошенькая головка Катиш отдохнет. Так она сможет заметить, что моя голова работает и что я не такой уж пустой забавник, прочитайте ей мое письмо и мой упрек.

Я не обхаживаю женщин на немецкий манер, пачкая туфли моей возлюбленной, вешаясь ей на шею и марая грязью ее чулки. Я проделываю сие только с офицерскими женами. Но если мое колено, рука или плечо случайно касаются Ваших, Вы тут же впадаете в гнев.

Вы воистину невыносимы. Но нечто, чуждое разуму, треклятое влечение привязывает меня к Вам. Я спешу предаться на его волю, ибо Ваша столь великодушная любезность или Ваше кокетство, даже неумышленное, не рассчитанное на датчан и остготов, станут лоханями воды на мою жаровню.

Что ж, покамест будем пить воды Эгры. Будем прогуливаться, писать друг другу письма, хотя я не люблю ни того, ни другого: и продолжим попытки. Вы заметили, как я был почтителен вчера в охотничьем домике? Я могу выступить в любом жанре. Впрочем, одному Богу ведомо, в какое состояние Ваш небесный лик и Ваше неотразимое очарование повергают меня с утра до вечера и с вечера до утра, когда я, к несчастью, думаю о Вас.

Я отнюдь не против потерять сердце. После Вас оно мне больше не понадобится; но я не хочу растрачивать мой ум, коль скоро мой дрезденский издатель мне за сие не платит.

Перепишите, дражайшая княгиня, мои стихи, обличающие Вас, и пришлите мне их.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [осень 1805 г.?][482 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 79 (автограф).]

Да, несомненно, дражайшая княгиня, каковую я обожаю сыздавна, сегодня в храме[483 - Загородный дом принца де Линя на холме в окрестностях Теплице.], где хотел бы заставить Вас пить до положения риз.

Как же великий визирь[484 - Г. А. Потемкин.] не испробовал сие средство? Ему не хватило утонченности. Но о нем с приятностью читается в «Туберозе»[485 - Роман (1797) Ш.-Ж. Мореля де Венде и одноименная опера (1798).]. Ежели он не мог сравниться с ним в любезности, то отчего он не попробовал китайский опиум? Хотел бы я, чтобы Вы услышали пальбу из пушки от отчаяния. Вы бы напрасно стали звать на помощь.

От Вашего оскорбительного доверия, Вашей невыносимой самоуверенности не осталось бы и следа.

Но Вы боитесь пуститься в большую авантюру. Вы храбритесь только на словах. Вы способны только на крайности. Потому возьмите меня сперва, а потом малыша Вюртемберга[486 - Вероятно, Людвиг-Фридрих принц Вюртембергский (1756–1817), брат императрицы Марии Федоровны, генерал-фельдмаршал на прусской службе, друг принца де Линя.], коего мы видели вчера вечером.

Я горжусь тем, что, объявляя о том, какая Вы есть, я доставляю Вам друзей; но таким путем я не могу доставить Вам любовников. Поверьте, дражайшая княгиня, в сии времена всеобщего голода Вы можете насмехаться над собой и надо мной, но последуйте моему совету: полюбите меня. Только тогда я и впрямь стану немного достойным любви.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [лето – осень 1805 г.][487 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 51 (автограф).]

Мой сердечный бульон не по вкусу Вам так же, как и бульон в таверне. Вы вкушаете оба с презрением. Воздать Вам должное, восхваляя Вас, было бы лестью. Упрекнуть Вас за мелкие провинности было бы оскорблением. Не делать ни того, ни другого означало бы пренебрежение. Тем не менее добрый день, обожаемая глупышка. Вы, несомненно, являетесь таковой, полагая, что я настолько глуп, что принимаю Вас за таковую. Я все еще люблю Вас, как если бы Вы сего заслуживали. Вы напишите в Раудниц[488 - Замок князя Лобковица в Богемии.]. Непременно нынче, не так ли? Съешьте только одну котлету[489 - Здесь: мясо на ребрышке.]. Двор ужинает в половине седьмого.

Пусть мы станем Вашим шоколадом.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой [лето – осень 1805 г.][490 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 76–77 (автограф).]

Вы обо всем догадываетесь и потому отлично знаете, что я начну мое письмо с Agapos[491 - «Возлюбленный» (от греч. ????? – любить). Агапос – персонаж некоторых текстов принца де Линя, своего рода его alter ego.]. Догадались ли Вы, великая угадчица, почему я пишу к Вам каждый день и проявляю такой пыл и настойчивость? Я делаю это не для моего блага или удовольствия, или ради выгоды, на каковую почти не рассчитываю, не будучи уверен в Вашей рассудительности, но дабы навредить другим влюбленным в Вас, кои покажутся Вам весьма холодными и сухими, поскольку явно не пишут Вам каждое утро.

Мне сие весьма досадительно, но помимо той причины, о коей я Вам сказал, я просто не могу перестать писать Вам. Мне кажется, что я с Вами говорю. И предаюсь иллюзии. Меня по-прежнему переполняют нежность и изобилие чувств.

Вы для меня вторая жена, мой сердечный бульон; был еще один, другого рода, коим я потчевал до Вас всего одну-единственную.

В обоих случаях не было ни риторической логики, ни метафизики, но, к примеру, сие:

Ваши прелести вчера вечером были еще неотразимее! Я видел Вас столь же прекрасной лишь в восторгах сладострастия. Ваши прерывистые слова казались мне более полными гармонии, чем самая прекрасная ария Глюка; а наше последующее воркование – слаще наипрекраснейших стихов Расина и т. п., и т. п.

Писать так легко: и за это получаешь награду, но каждый день давать Вам уроки, коими Вы не пользуетесь, нестерпимо.

Оцените и мою любовь, и мой разум. Вчера я не ревновал к красивому, любезному, остроумному англичанину, человеку хорошего тона; такие могут питать к Вам страсть, и со всем этим роман тянется весьма долго. Но Ваш великий человек, невесть кто, невесть откуда, ничем не рискует и может приглянуться Вам и быть законченным авантюристом.

Я видел весьма добродетельных и умных женщин, которые были весьма удивлены и весьма раскаивались в том, что поспешили принять немного дерзкие предложения. Дьявол хитер. «Дух бодр, плоть же немощна», – говорится в Евангелии[492 - Мф 26: 41; Мк 14: 38.] и, полагаю, было сказано и раньше, в Священном писании. Не стану ничего добавлять. От сильного желания и стараний понравиться путь не так долог, как думают. Наконец, если этой зимой собаке садовника не дадут есть, то Вы услышите, как она захлебнется от лая.

Погладьте покамест сего бедного пса, столь привязанного к Вам, самого преданного из всех зверей, всегда готового дать Вам лапу, прыгнуть Вам на колени и исполнить всевозможные трюки для своей обожаемой хозяйки, стараясь, как и все остальные псы, прочитать дозволение на сие в ее глазах.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, Теплице, вторник [осень 1805 г.][493 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 27 – 28 об. (автограф).]

Прекрасно знаю, что не могу ждать еще одного ответа на мое письмо. Но разве написать мне по прибытии не было вашим долгом? Прекрасно знаю, что Вы бы вновь дивились, не верили, шутили. Но я-то не шучу, дражайшая княгиня, и дам Вам понять, что пишу сие не для смеха. Но и слез не будет, ибо питать несчастную страсть невозможно. В любви я финансист и всегда сверяю приход с расходом. Разумеется, я не могу полностью привести первый в соответствие со вторым; но вместо большой нежности, каковой я не вправе требовать, проявите некоторое расположение, что утешило бы меня и возместило бы отсутствие нежного чувства. Предайтесь чувству благодарности и чувству удовольствия, каковое испытывают, делая приятное тому, кто полностью Вам принадлежит, любит Вас, пишет Вам, думает о Вас, чувствует радость и восторг. Я пресыщен восхищением, каковое Вы мне внушили. Ныне нужно то же в другом роде, восхищение вкупе с истовым преклонением, и я Вам таковое обещаю, дражайшая княгиня, ежели оно будет вознаграждено. Чего Вам боле? Я обещаю Вам радости, доставляемые пороком, и почести, доставляемые добродетелью. Кто поверит, что у Вас плохой вкус и Вы выбрали человека с дурной репутацией, Нерона? Повторюсь: возьмите меня. Каким рабом я стану! Какими заботами окружу Вас! В том числе в возвышенном роде. Я воздам хвалу моей княгине. Восхвалю ее прекрасные глаза, и свидетельство такого знатока, как я, доставит ей тысячу поклонников. Появятся один-два приемлемых. Тогда я отойду и подожду их ухода, ибо я не опасаюсь местных жителей. Подумайте, сколь мы будем счастливы! Вы отречетесь от меня столько раз, сколько Вам будет угодно, и вновь прогоните, вновь возьмете, вновь прогоните, вновь возьмете, когда захотите. Я своего рода подчиненный, который может стать Вашим ровней? Мне досадно, что вдова[494 - Лицо неустановленное.] (надеюсь, она уже ею стала, поскольку ее Константин был при смерти после падения) развлекает Вас и, возможно, удерживает. Без нее Вам будет скучно, а Вам всегда нравится очаровывать женщин, мужчин, детей, собак и кошек. Лишь бы Ее Высочество царствовала, тогда она была бы довольна и украсила бы трон и королевства Ивето[495 - Ивето – город и земля в Нормандии, имевшие статус свободного фьефа, владетели которого до XVII в. носили титул короля, что на фоне абсолютной монархии воспринималось как забавный курьез.], и более обширной империи. Увы! это уже не империя Екатерины. Это империя отжившей свой век и коронованной на нашу голову Жозефины[496 - Жозефина де Богарне (урожд. Таше де ла Пажери; 1763–1814) – первая супруга Наполеона Бонапарта, была коронована как императрица весной 1804 г.]. Я почти вижу в Вас ту, которая не захотела стать царицей Савской тигра Соломона. Вы бы его обожали и придали новый облик вселенной. Я упрекаю себя за столько потраченных усилий. Я себя бесчещу. До такой степени преклониться перед Вашими прелестями Вы заставили меня не как творящая чудеса Святая Дева, коей поклоняетесь вы, суеверные варвары, христиане-язычники, но как женщина-чудотворица, чудо сама по себе. Конечно, меня очаровывает Ваше лицо. Ибо грацию и ум так не любят. Нежно целую мысленно их прелестную оболочку.

    Теплице, вторник.

Было бы превосходно, если бы Вы там были, ибо у нас будут прелестные и великие персонажи.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой[497 - Литературная версия предыдущего письма, включенная в Nouveau recueil 1812 (T. I. P. 152–153).]

Знаете ли Вы, что лучше быть досточтимым мужчиной, нежели досточтимой женщиной? И вот надобности быть таковыми у женщин, живущих без любви, нет. Вам не хватает только набожности, чтобы стать совершенной, но Вы слишком горды и не станете целовать грязную руку архиепископа. Для Вашего странного поста у Вас нет прованского масла, и Вы не станете нагонять скуку на одного из Ваших бородачей Вашей пресной исповедью, ибо и ему Вы захотите понравиться. Я словно вижу, как вокруг Вас увиваются два-три поклонника. Будь они любезны, я отойду и подожду, когда они исчезнут, ибо я не опасаюсь местных жителей. Вы отречетесь от меня столько раз, сколько Вам будет угодно, и вновь прогоните меня, вновь возьмете, когда захотите. Я своего рода подчиненный. Продолжайте очаровывать женщин, мужчин, детей, собак и кошек. Лишь бы Ее Высочество царствовала, тогда она была бы довольна и украсила бы трон и королевства Ивето, и более обширной империи. Я упрекаю себя за столько потраченных усилий, я себя бесчещу. До такой степени преклониться перед Вашими прелестями Вы заставили меня не как творящая чудеса Святая Дева, которую вы, суеверные варвары, христиане-язычники, храните у себя в постели, но как женщина-чудотворица, чудо сама по себе.

Принц де Линь Е. Ф. Долгорукой, Теплице, 13 [октября] [1805 г.?][498 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 24 (автограф).]

Вот все, что я мог сделать, любезная княгиня. Времена тяжелые, надо довольствоваться малым. Я решил не наряжаться и провести за столом не более получаса, дабы не отпугнуть того, кто явится. Беру на себя труд дать ему прочитать Ваш портрет и Ваше прелестное письмо от третьего дня, коего нет ничего милее. Если никто не придет, то Вы знаете, как поступить на худой конец. Я весь Ваш, ибо я уверен, что Вы не уморите меня Вашей любовью. Меня всегда слишком любили или любили слишком мало. Вы станете временно золотой серединой.

Покончим еще с одним делом, важным в сем случае. Я приеду в конце месяца и обязуюсь найти жилье за 1200 или 1500 флоринов, а также объяснить вашему бывшему обожателю, что еще одно вице не должно освобождать его от признательности и угодливости. Если он о сем забудет, я его пристыжу; и скажу о том в лицо самому вице и всей его вице-канцелярии[499 - Возможно, имеется в виду князь А. Б. Куракин (1752–1818) – бывший вице-канцлер, посол в Вене с 1806 г.], а также Разумовскому[500 - Имеется в виду А. К. Разумовский.]. Это уж очень по-австрийски. Я покончу со всем этим до 15 ноября. Так что приезжайте сразу после.

Я Вас abajey и loublou, как все то, что на мой вкус в высшей степени превосходно и достойно любви.

    Теплице, сего 13-го.
    Вся труппа комедиантов передает Вам нежное почтение.

Княгиня Е. Ф. Долгорукая принцу де Линю [1805 г.][501 - ОПИ ГИМ. Ф. 17. Оп. 2. Ед. хр. 412. Л. 67 – 68 об. (автограф, рукой принца де Линя). Письмо написано от лица княгини Долгорукой.]

Копия Вашего письма от сего дня

Знаете ли Вы, что только от меня зависит разгневаться на Вас за то, что Вы не умираете от моей суровости? Следует прибегнуть к иному способу избавиться от Вас, ибо нынешней зимой Вы станете нестерпимы, ежели я вознамерюсь больше понравиться одному, чем другому. Вот тут надо будет непременно последовать Вашему совету. Впрочем, если Вы перестанете требовать, чтобы Вас обожали, было бы смешно не вознаградить Ваше преклонение.

За те восемнадцать лет, что мы знакомы друг с другом[502 - С 1787 г., времени путешествия Екатерины II в Крым.], я не видела, чтобы Вы кого-нибудь так обхаживали, как меня, были с кем-нибудь так нежны, как со мной, и беспрерывно заботились о том, чтобы кому-нибудь так понравиться, как мне.

Вы бы покорили весь мир, если бы направили на других столько усилий сердца и ума, как на меня. Я вглядываюсь в себя и признаю также, что сие почтительное расстояние, на коем я всегда держу Вас, является следствием неосознанного недостатка воспитания. Словно я Вас опасаюсь или опасаюсь себя самой. Чрезмерная благопристойность означает ее нехватку, ибо внушает мысль о том состоянии, когда более невозможно сопротивляться.

Дружба в силу своей холодности оберегает от опасности. Вы не любите этого слова, которое ущемляет Ваше застарелое самодовольство. Ну что ж, пусть будет так, раз Вы сего хотите. Сближение оправдывают, и его же требуют взаимный интерес, своего рода склонность, сходство, общие вкусы, наше общение, наше удовольствие видеть друг друга.