Опасный полет «Огненного бумеранга». Из цикла «Вторая Земля» Ники Эжени

– Я скучаю по нему, – произнесла Фиалка еле слышно. Она замялась, было понятно, что рассказала не обо всем, что ее волнует.

– Говори, Фиалка, или ты мне не доверяешь?

– Как ты мог подумать, Рик, доверяю, но поймешь ли ты меня. В космолете во время быстрых переходов и после, когда я увидела звезды, их огромное множество… Странные чувства подавили меня. Я песчинка в космосе, крошечная, ничего не значащая. Все, что я делала раньше, к чему стремилась, показалось не имеющим смысла. У природы свои гигантские замыслы, которых не понять человеку.

– И со мной такое было, – Рик нежно поцеловал ее в щеку, как целуют ребенка.

– Нет, ты говоришь, чтобы меня успокоить.

– Я расскажу тебе то, о чем никому не говорил, – он заботливо укрыл ее вязанным одеялом.

Старая история, давно пережитая и похороненная в памяти, по-прежнему была с ним.

– Веста – планета гигантских орхидей, стала моим первым самостоятельным исследовательским полетом. Я высадился на планету, как новенький робот выезжает с конвейера, в новой форме, с новейшей аппаратурой и головой, забитой мыслями о собственном высоком предназначении.

Планета довольно большая, приспособленная для жизни гуманоидов, но следов их результаты исследований не обнаружили. Поющие орхидеи по всей планете уходили высокими, мощными стеблями в небо и в вышине пели свои песни. Робот-переводчик молчал и никак не реагировал на эту небесную музыку.

Исследовательский цикл был почти завершен, когда все произошло. Я забрел далеко от космолета, при мне не было летательной капсулы, и уставший, уселся на траву. Что-то изменилось вокруг меня, ничего еще не поняв, я уже дрожал от страха. Вокруг меня, замыкая круг, изогнув гигантские стволы как шеи, склонились орхидеи. Огромные цветы казались мне любопытными лицами, от впечатления, будто они меня разглядывают, по позвоночнику разлился холод. Я усилил защиту, но легче не стало. Неизвестно, что может быть на уме у этих гигантов. А в том, что ум у них есть, я не сомневался. Осторожно я сделал приветственное движение руками. Орхидея, расположившаяся напротив меня, пропела короткую музыкальную фразу, за спиной эту фразу повторила другая. От неожиданности я подпрыгнул на месте. Тут все они запели. Это было не то пение, которое я привык слышать в высоком небе Весты. Происходившее походило на птичий базар, где птицы кричат друг на друга. Они переговаривались короткими музыкальными фразами. Я сделал несколько шагов вперед, круг цветов, в котором я находился, двинулся вместе со мной. Я остановился и они остановились. Цветы пели друг другу коротенькие песни, кивали в мою сторону, будто обсуждали меня, и похоже, надо мной смеялись. Я пошел быстро, они двинулись вокруг меня и сразу загалдели как сороки. Я продолжал двигаться в сторону космолета. Как огромные жирные кошки играют с глупым мышонком, так орхидеи вокруг меня вели свою игру. Шаг за шагом упорно шел я к космолету в окружении цветов. Изнурительное передвижение длилось часы. Еще несколько шагов и цветочный круг разомкнулся. Одна за другой они гордо распрямляли стволы и занимали место под небом. Им не хватало длины стволов для дальнейшего преследования.

Космолет был на расстоянии сотни метров, хотелось броситься бегом к спасительным дверям шлюзовой камеры, но я вышагивал, как на параде, затылком чувствуя, что орхидеи наблюдают за мной. Когда двери космолета закрылись за спиной, я сел прямо у входа, не в силах шевельнуться. Моей физическое состояние пришло в норму после контрастного душа. Моральное состояние было ужасно. Ночью я долго не мог заснуть, а когда проваливался в сон, цветы орхидей заглядывали мне в лицо, превращаясь в человеческие лица, из глаз которых выползали змеи. Я просыпался и боялся уснуть, а когда усталость превозмогала мой страх, засыпал, чтобы увидеть тот же кошмар.

Утром, собрав себя в кулак, я отправился тем же маршрутом. Все повторилось. Мне уже не было так страшно, а орхидеям так интересно. Они казались немного разочарованными. Это был последний день на Весте. В моем отчете об исследованиях Весты не было ни слова про историю с орхидеями. Не рассказал я и психологу, перед которым отчитывался за первый самостоятельный полет. Это была строгая серьезная женщина, мне казалось, она видит меня насквозь и ждет моих признаний. Но я был кремень. Обманул я ее или она догадалась, что у меня есть тайна, но допытываться не стала, и дала хорошее заключение о моем психологическом состоянии.

Я искал ответы на свои вопросы в книгах философов и у природы и постепенно приходил в себя. Все мы песчинки в космосе, Фиалка, но и космос состоит из песчинок. После полета я уехал в альпинистский лагерь. Восхождение на сложную ледяную вершину помогло исцелить мой страх окончательно.

Рик умолчал о том, как спустившись с вершины, остаток отпуска провел на морском курорте в обществе прожигательницы жизни, которая потеряла к нему интерес, узнав, что отпуск подошел к концу. Такие истории не для ушей жены.

– Теперь ты знаешь обо мне, то чего никто не знает, и я уже не буду твоим героем-космолетчиком.

– Наоборот, Рик, – горячо запротестовала притихшая Фиалка, – ты сумел преодолеть свой страх и стал еще сильнее. Ты мой герой-космолетчик на всю жизнь.

Рик улыбался ее словам. Он принялся рассказывать истории, похожие на легенды: о прекрасных планетах, где ему пришлось побывать, цветущих лугах и лесах, хрустальных ручьях и непуганых животных. Фиалка, убаюканная его сказками, уснула. И Рик заснул, продолжая во сне рассказывать себе сказки о красотах дальних миров.

На утренней пробежке Рик встретил Кота, обходящего свои владения. Кот перегородил ему дорогу с видом непривычно серьезным и слегка смущенным.

– Слушай, Рик, – мямлил Кот, – вы с Фиалкой нам люди не посторонние, родня можно сказать. Лидия беспокоится… Короче, я человек грубый и то заметил, что Фиалка на себя не похожа. Вы что, поссорились?

– Она по Вику скучает.

– Мы думали вы прилетите c ним.

В космические перелеты детей брали с года и можно было взять Вика с собой, но блокировку памяти психологи разрешали с трех лет. Покидавшие Вторую Землю, добровольно подвергались блокировке на знания об уникальной природе планеты. Процедура вполне безопасная, по возвращении на Вторую память восстанавливалась без постороннего вмешательства. Таков был один из секретных пунктов договора с Содружеством. Космолетчиков блокировка не касалась. У каждого из них был личный код, полученный в Академии и позволявший заблокировать память самостоятельно.

– Будем вас развлекать, – решительно пообещал Кот.

Гостеприимные хозяева – Кот и Лидия старались изо всех сил. Когда пришло время прощаться, договорились встретить Новый год в родном поселке на Земле вместе с детьми. Эти встречи стали у них традицией на долгие годы. В канун новогодних праздников Рик отправлялся на итоговый Совет Содружества и брал с собой семью. Фиалка освоилась в космических перелетах и в столичных магазинах. Она посещала популярные торговые галереи Эксториана, щедро покупала дорогие подарки друзьям и родственникам. Ее любили средства массовой информации, для которых она была настоящей находкой – красивая, элегантная и загадочная. В отличии от Рика, она с удовольствием позировала для новостных программ, посещала благотворительные мероприятия, наслаждаясь всеми преимуществами славы своего знаменитого мужа. После Совета летели на Землю в родной поселок, где их уже ждали Ван Де Кампы с детьми. Фиалка с первой встречи очаровала близких Рика. Мать называла ее дочкой, а остальное семейство внучкой. Лиза разрывалась между братиком Риком и сестричкой Фиалкой. Все дружно восхищались ее талантами, умом и красотой. А когда узнали, что Фиалку воспитывала одна бабушка, полюбили еще сильнее. Просто так, за то, что сирота.

Вызов межгалактической разведки прервал сентиментальные воспоминания.

Гиллоун Сест сообщил новость, которая не шла в сравнение с предыдущей. Рик немедленно отправился на Зеленую планету.

К появлению Рика в космопорту Зеленой с бандитами было покончено. В комнате сына он тихо присел на кровать, стараясь не разбудить Вика. Во сне сын выглядел беззаботным и невинным. Рик помнил себя в этом возрасте юношеского максимализма. Годы, когда сын рос и взрослел, изменили Рика. Он уже не был космолетчиком-исследователем, избавился от наивных представлений о жизни. Официальный представитель Второй Земли в Совете Содружества, Рик уже не тот молодой максималист – возмутитель спокойствия, требовавшим публичного расследования преступлений Ван Де Кампа и отказывающийся от звания героя. Война и ее последствия сделали его мудрым.

Радости видеть Вика целым и невредимым мешала тревога. Эта тревога за взрослого сына всегда будет с ним. И ничего поделать он с этим не сможет.

Флора и Вик сидели на краю бассейна, глядя перед собой на воду. Вокруг было тихо и мирно. Как до нападения бандитов.

«Сейчас самый подходящий момент».

Вик решительно повернулся лицом к Флоре.

– Хотел поговорить, Фло…

– Если будешь объясняться в любви, лучше не надо, – неожиданно резко сказала Флора.

– Как ты догадалась? – Вик готов был провалиться сквозь землю.

– Мы дружим с трех лет, – Флора заговорила мягко, вкрадчиво. – У меня нет друга лучше тебя. Ты как брат. Пусть все так и останется.

– Пусть так и останется, – эхом повторил Вик.

Гордость не позволяла ему дальше находиться рядом с Флорой. Он не станет стучаться в дверь, закрытую у него перед носом.

«Пусть все так и останется». Эти слова всю ночь вертелись в голове. Что ж, когда Вик закончит академию, прославится, станет знаменитым, она еще пожалеет. Вик представил себя, спасающим Содружество. От чего спасать – не важно. Он не знал от какой напасти избавит человеческую расу, но был твердо уверен, что наступит день, когда Флора вспомнит о сегодняшней разговоре и пожалеет.

Утром Вик улетел вместе с отцом.

* * *

Первые два года учебы прошли чередой физических тренировок, прерывающихся внезапными высадкам на необитаемые планеты, где курсантам нужно было показать как хорошо они усвоили главную науку – выживание.

В те годы Вику казалось, что слово «отдых» придумали писатели-фантасты. Уцелевшие после двух лет жестоких тренировок, третьекурсники с головой окунулись в студенческую жизнь. Вик и Алекс, крепко сдружились за время первых лет учебы. На молодежной вечеринке друзья познакомились с Ланой-Кариной и влюбились в нее с первого взгляда. Лана относилась к обоим с доброжелательным интересом. Это чувство не разрушило их дружбы. Развлекаясь втроем на танцполах, друзья терпеливо ждали кого из них предпочтет Лана.

На выставке художников-космолетчиков Алекс с интересом рассматривал лунный пейзаж, а Лана смотрела на Алекса, не замечая никого вокруг и Вик понял кто из них третий лишний. Он решил не ходить с ними на танцевальный марафон. Алекс и Лана еще не поняли своих отношений, пусть повеселятся вдвоем, но потом подумал, что это будет слишком прямолинейно. На марафоне Вик быстро затерялся среди танцующих, что было совсем не трудно. В толпе он заметил девушку, танцевавшую сольно. Маленького роста, с коротко подстриженными темными вьющимися волосами, она была необыкновенно хорошенькой. Круглое личико с пухлыми губками и широко расставленными зелеными глазами, нежное и задорное, привлекало внимание. Аппетитная фигурка красиво двигалась в такт музыке. Вокруг девушки образовалась толпа, громко подбадривающих ее парней. Комплименты одного из поклонников становились неприличными. Виктор выдернул парня из толпы.

– Немедленно извинись перед девушкой.

Парень цепким взглядом оценил крепкую фигуру Вика, коротко извинился и исчез в толпе.

– Кто ты, рыцарь? – девушка смотрела с любопытством.

– Виктор, для друзей – Вик. Учусь в космической академии.

– Могла бы и сама догадаться. Принцесса Прерий – это мое настоящее имя.

– Принцесса… красиво. Откуда такое имя?

– Мой отец композитор и дирижер в Классической опере, а мама – певица. Первая опера моего отца называлась «Принцесса прерий». Мама спела в ней Принцессу. В честь этой оперы меня и назвали. Мне еще повезло, следующий опус моего отца назывался «Разгневанная Титания».