Виктория

– Рыбалка отменяется, скажи спасибо брату!

– Но почему?

– Покачену! Мы идем домой и точка!

– Нет!

– Что значит, нет?

– Это значит, что нет, нет и НЕТ! Я никуда не пойду!

– Ты разве не понял, что я тебе сказала? ТЫ разве забыл, кто здесь старший и кого ты должен слушаться? Тебе напомнить?

В этот момент из воды по щиколотку вышел Домовой, опустил две ладони воду и резко вытащил, облив водой Вику с Васей.

– Ах, ты! – воскликнула Виктория. – Раз ты думаешь, что ты в воде, значит ты в безопасности? – она быстро сняла одежду и прыгнула в воду за Домовым, который в свою очередь подмигнул младшему брату, как бы давая понять, что либо сейчас, либо никогда. Вася смекнул, разделся и забежал в воду.

Виктория, поколотив кулачками Домового по спине за то, что он ее обзывал и корчил гримасы, успокоилась и начала смяться, когда Василий и Домовой беззаботно начали плескаться в пруду.

Вдоволь накупавшись, они вышли из воды и сели на плед, греясь в теплых лучах солнца.

– Извините меня. Я сегодня сорвалась, не хотела подводить маму, которая доверилась мне и отпустила меня в лес с Васей. Вот…

– Уже забыли, – сказал Домовой, обняв за плечи Викторию. – Ты тоже прости меня за то, что я вел себя, как идиот.

– Когда? – спросила она, улыбнувшись.

– Вика, прости меня, – искренне извинился Вася. – Я вел себя плохо. Я должен был тебя послушаться.

– И ты прости, я не должна была на тебя кричать. Мне стыдно.

Молчание.

– Люблю так, – вдруг сказал Вася и замолчал, глядя куда-то вдаль.

– Что любишь? – поинтересовался Домовой.

– Вот так сидеть с вами и просто болтать. И не о чем не думать, – объяснил он, потянувшись. По его юному телу стекали капельки воды.

– Теперь понятно. Есть мнение, что многие только об этом и мечтают.

– А ты?

– Я мечтал позавчера, когда ждал нашей встречи. Сегодня я уже в самой мечте и не хочу, чтобы этот день кончался.

– Да… – мечтательно сказал Вася и посмотрел на задумавшуюся Викторию. – О чем задумалась, сестренка?

– О твоих словах, – ответила она.

– Да? Странно… я вроде ничего умного не сказал, – изумился Вася, а Виктория засмеялась и уточнила:

– Видишь ли, братец, после твоих слов, я задумалась, а что если мы вот так, втроем, последний раз собираемся?

– Не говори глупостей! – усмехнулся Домовой. – У нас еще будет тысяча, миллион таких вот дней. И даже лучше!

– Ты чего, мы обязательно соберемся! – добавил Вася.

– Почему вы так в этом уверены? – спросила она у обоих, они пожали плечами. – Почем, вы знаете, что будет через год или через два, сможем ли мы также сидеть на бережку и говорить о том, что первое взбредет в голову?

– Откуда в тебе этот взрослый цинизм? – спросил Домовой.

– Не знаю. Просто я только недавно осознала, что все в этом мире… непрочно, – Виктория посмотрела на чайку. – Еще вчера я играла в баскетбол с командой, которую понимала с полуслова, с командой, которую люблю. Как вдруг выпускной вечер и наша школьная баскетбольная семья рушиться, распадается, увядает, расщепляется, превращается в историческую хронику, о которой скоро забудут. Еще вчера я училась в классе, который после летних каникул уже никогда не воссоединиться (разве только через N количество лет, да и то неизвестно). Он тоже стал историей… Теперь былое не вернуть, хотя мне всегда казалось, что так будет вечно. Что я буду всегда школьницей, которая никогда не повзрослеет…

– И что ты хочешь этим сказать, Виктория? – спросил Домовой, посмотрев при этом на Василия, который в свою очередь тоже о чем задумался. – Вась, а ты-то чего? Чего все загрустили?

– Да, я… вспомнил про садик… теперь возможно я тоже больше никогда не встречусь со своим другом Геной. Он переехал в другой район, и будет учиться в другой школе. Интересно будем ли мы видеться? С ним так весело, он такой шутник… эх… надо будем ему позвонить.

– Я хотела сказать, что нужно ценить то, что мы имеем, – ответила Вика. – А не потом, когда уже будет поздно. Жаль, что не всегда, получается, следовать этому правилу или принципу. Я вот сейчас поступила глупо, кричала и нервничала. И ради чего? Чтобы возможно испортить этот вечер, который мы уже точно не забудем. Или забудем, но когда-нибудь обязательно вспомним, возможно, когда будем старыми и одинокими, – Виктория замолчала, посмотрела на брата и добавила. – Не забудь позвонить Гене. Не теряй с ним связь, а то потом будет поздно.

– А ты, Иришки, хорошо?

– Договорились.

Пообещав друг другу, что позвонят своим друзьям, брат и сестра взяли в руки удочки, прицелились и закинули в воду, поодаль от берега, тонкую леску с ярким красным поплавком и сели на зеленоватый бережок, опустив ноги в воду, внимательно наблюдая за качающимся мотыльком (поплавком) в поблескивающей от солнца воде.

Они с неописуемым благоговением слушали звуки природы, растворяясь в них, словно в вечерней дымке или в утреннем густом тумане, нависшем над рекой. Их слух улавливал, как набегают на берег волны и мирно плещутся друг о друга, ударяясь о мелкий гравий и песок, как крякает проплывающее семейство уток, иногда окунаясь головкой в воду, как птицы не переставая, щебечут свои любовные серенады, как кузнечик стрекочет, спрятавшись в густой поросшей траве.

Привычный, повседневный мир искажался, превращаясь на время в пустоту и обман. Сейчас они видели перед собой новый, совершенный мир, наполненный чем-то большим, чем просто пение птиц в густых кронах деревьях, чем-то таким, магическим, заставляя прочувствовать через себя, каждой клеточкой своего организма, покой и безмятежность ликующий природы в ярких лучах солнца. Они видели то, что неподвластно увидеть в обыденный день: серебристую паутину на камышах, черную тень пробегающего зверька в поросшей траве и притаившуюся над водной гладью стрекозу. Они слышали то, что было невозможно услышать в городской суете: топот ножек муравья, порхание крыльев бабочки, шелест ветра.

– Смотри, Виктория, голубая бабочка летит над твоей головой! – вскрикнул Вася, бросил удочку на берег и побежал за летящей бабочкой, которая вскоре села на траву, притаившись. Василий подошел к ней так близко, что кончиком пальцев коснулся к ее прозрачным, бархатным крылышкам. Бабочка от дерзких, практически смертельных прикосновений поспешно взлетела в голубое небо и скрылась в пышных зеленых вязах. Веселый Василий подбежал к тому месту, где бросил удочку и увидел, что его поплавок стал то скрываться в воду, то подниматься. Он стремительно взял удочку в руки, потянул ее вверх, а после испустил радостный вой и выудил маленького чебака с серебристой чешуей.

– Домовой, Вика, я поймал рыбу! Сам поймал! – закричал Вася, потянул удочку к себе, взял в руку слизкую и гладкую рыбину, снял с крючка и положил в корзинку. Чебак стал брыкаться и задыхаться. Вася, глядя на его страдания, стал сопереживать бедной рыбе, которая по его вине скоро задохнется и умрет.

– Молодец! – похвалила его сестра, поцеловав в его шелковистые пряди волос. – Прирожденный рыбак, как его дедушка.

– Вася, почему ты загрустил? – спросил Домовой у Васи, глядя в его прослезившиеся глаза.

– Я рад, что поймал ее… но совсем не рад, что она умрет из-за меня… ей так больно. Можно я ее отпущу? Я, наверное, плохой рыбак, раз мне жалко рыбу.

– Ты хороший рыбак, – исправила его Виктория. – Если хочешь отпустить рыбу и спасти ее от смерти, не вижу смысла, чтобы не сделать этого. Она все-таки твоя добыча и тебе решать ее судьбу. Только для начала загадай желание, а уж потом отпускай. Вдруг она золотая, кто знает!?

– Хотелось бы, – воодушевленно отозвался Вася, взяв в руку чебака, загадал желание и отпустил в пруд. Чебак, очутившись в воде, сначала замер и только потом скрылся в темных глубинах таинственных вод. – Я его спас… жаль одного, маме не похвастаться.

– Я ей расскажу о твоем благородном поступке, и поверь мне, Вася, она будет гордиться тобой. Так что не переживай. Что загадал?

– Чтобы рыбы больше никогда не попадалась на крючок, – ответил он.

– Молодец, – похвалила его сестра. – Хорошее желание.