Виктория

– Так что там на счет учебы и выпускного бала? – повторил Домовой;

Виктория рассказывала Домовому о своих успехах в учебе (он заликовал, обнял ее, торжественно поздравив с победой) и о том, что она – отличница и спортсменка, гордость школы, напилась на Выпускном вечере, выпив лошадиную дозу вина в женском туалете.

Через час к дому подъехала машина, резко завернув на обочину, поднимая вверх облака пыли. Виктория с Домовым встали с качели и, держась за руки, подошли к машине, чтобы поприветствовать Константина, Марию и Василия. Если Константин кроме дочери никого не увидел. То Мария и Василий замерли на месте, на мгновении превратившись в оловянных солдатиков, заворожено глядя то на Вику, то на Домового, который, в свою очередь, смотрел на них счастливыми и беззаботными красно-голубыми глазами, которые излучали наивность и доброту.

– Ты вернулся! – вскрикнул Василий и побежал к Домовому. Обнял. – Я так соскучился…

– Да, я вернулся. Поверь, я соскучился не меньше. Мне так не хватало твоих историй, твоего смеха, твоей улыбки, твоих гримас. Теперь мы снова вместе, дружище, – ответил он, погладив его по голове, и посмотрел на Марию. – Здравствуйте. Мечтал с вами познакомиться, – он протянул ее руку, чтобы поздороваться.

– Здравствуйте, – они пожали друг другу руки; Мария скромно и ласково улыбалась. – Очень приятно, Домовой.

– Взаимно, – сказал он, посмотрев в ее глаза.

– Не скажу, что я мечтала с тобой познакомиться, так как узнала о тебе относительно недавно от дочери. Но могу уверить тебя, что я ждала этой встречи ну как минимум полгода, представляя в своей голове, как это будет. Все-таки мне, взрослому и отчасти циничному человеку, обладающему вопиющей толикой скептицизма, поначалу было тяжело поверить в ваше существование, пока я, вас, впервые не увидела два месяца назад в Викиной комнате, точнее ваш призрачный лик, который увядал на моих глазах. И вот – это время пришло и я наконец держу твою руку, ощущая ее тепло, пульсацию вен, но все равно мне тяжело поверить, что это происходит на самом деле, что это реально…

– Я вас понимаю, иногда тяжело поверить в то, что многие считают выдумкой. Но как вы видите я не выдумка. Я настоящий. Я более чем реален.

– Добро пожаловать в семью…

– Спасибо, – поблагодарил он Марию.

– Тебе спасибо за то, что охранял наше уютное гнездышко от бед и ненастий все эти долгие-долгие годы. Я надеюсь, что ты и дальше его будешь охранять.

– Не за что, – скромничал Домовой. – Если честно, то я ничего такого и не делал, просто жил с вами и все…

– Домовой, расскажи лучше, как ты закончил учебу? – вдруг спросил Вася.

– Хорошо первый кликнер (семестр!) на «отлично», но было тяжело. Ты лучше скажи мне, Василий, ты выполнил то, что обещал, когда мы виделись в последний раз? – спросил Домовой.

– Да, – ответил Вася. – Воздушный зеленый змей готов к полету.

– Замечательно. Тогда завтра будем его запускать, как ты считаешь?

– Было бы здорово! – обрадовался Вася.

– Значит так, и поступим, – решил Домовой.

– И чего вы там стоите? – спросил Константин, высунувшись из окошка. – Как будто полгода не видели друг друга. Давайте домой, я кушать хочу, умираю от голода.

– Пойдемте в дом, пока наш папа ничего странного не заметил, – сказала Мария и пошла к дому, перед этим закрыв машину. – Успеем еще поговорить, время будет.

Глава 11

На следующее утро, друзья, как и планировали, пошли запускать в голубое небо воздушного змея. По дороге, точнее сказать, по извилистым тропинкам, ведущим в сердце хвойных лесов, они шли практически молча. Иногда Вася отвлекался от своих мыслей (он представлял, что он бессмертный горец со сверкающим мечем в руках, идущий по тропе смертных к своему заклятому врагу) и задавал вопросы Домовому, который с радостью на них отвечал, украдкой глядя на Викторию.

Дойдя до большой поляны, со всех сторон окруженной густым лесом, они расположились под куполообразной кроной сосны. Толстенные корни дерева уходили глубоко под землю, а от старой морщинистой коры пахло смолой.

Положив кулек с продуктами наземь, Виктория открыла рюкзак, достала оттуда плед и расстелила его. Домовой же с Василием, прислонили бамбуковые удочки к стволу дерева и начали ответственную подготовку к полету. Сначала проверили прочность матерчатого основания, натянутого на каркас, потом достали пеньковую веревку и прикрепили ее к хвосту змея, после чего Домовой облизнул палец, определив важную характеристику для удачного полета – направление ветра.

– Нам сегодня несказанно повезло, – сказал Домовой. – Ветер сегодня не только сильный, но еще и порывистый.

– То, что нужно! – прокомментировал опытный по данному ремеслу Вася.

– Ты готов, младший брат?

– О! Да, старший брат! Ты же мне поможешь его запустить?

– Еще спрашиваешь. – Домовой подал ему лебедку с прочной нитью, а сам взял в руки воздушного змея. – Сейчас побежим на запад. Вон туда! – Он указал пальцем на неровную линию леса вдалеке и спросил у Вики. – Ты с нами?

– Я, пожалуй, откажусь, – ответила она. – Хочу пока сделать бутерброды, нарезать огурцы и помидорчики. Еще надо костер развести, чтобы пожарить хлеб с сосисками.

– Тогда не забывай смотреть на небо, когда по нему будет лететь наш змей, словно фрегат в морской синеве.

После этих слов Василий и Домовой побежали навстречу попутному ветру и запустили змея в невесомость. Сначала змей не хотел взлетать на положенную высоту и петляя, падал на землю. Но после четвертой попытки он все-таки взлетел высоко-высоко в небо на радость Василию, Домовому и Виктории, которые завороженно смотрели ввысь на гордо парящего змея, который утопал в небесной синеве; Василий не только смотрел ввысь, но и продолжал бежать, неугомонно раскручивая лебедку, поднимая змея все выше и выше.

Домовой подошел к Виктории и помог ей развести костер, потом лег на плед, глядя, как бегает его младший брат по бесконечным просторам золотистых полей, радуясь и смеясь. К нему подсела Виктория и поцеловала его в щечку.

– Как же я соскучился, по этому миру…

– Я, кажется, знаю твое предназначение, – сказала она.

– Да? – изумился он. – Интересно, какое?! А то я и сам понятия не имею.

– Дарить людям счастье и радость, – ответила она и снова его поцеловала, теперь уже в губы.

– Ну, не знаю… мне кажется наоборот. Я предназначен, чтобы причинять боль и страдания.

– Не говори так! Ты же знаешь, что это неправда! – возразила она и продолжила. – Оглянись вокруг и ты увидишь, что ты для нашей семьи, как эликсир благополучия и благодати. Посмотри, как мой брат счастлив, он словно сам витает в небесах вместо змея. И все это благодаря тебе. Посмотри внимательно на мое лицо, в мои глаза, в мою неисчезающую с лица улыбку. И ты поймешь, что я, чувствую, когда ты рядом со мной, когда целуешь меня.

– Я хочу, чтобы это было моим предназначением. Очень хочу, но…

– Давай, без всяких надоедливых «но». Если ты будешь верить и всю жизнь служить данному предназначению, разве ты его сможешь изменить на другое из-за какого-нибудь иного фактора? Я думаю, что нет.

– Ты права. Учась в колледже, я многое понял и осознал. А именно то, что многое зависит от нас самих, что мы – кудесники своего счастья, что мы – повелители своей жизни и в каком направление она побежит, будет зависеть только от нас. Поэтому, я лучше буду нести добро, нежели зло.

– Спасибо, – вдруг поблагодарила она.

– За что?

– Просто так, – Вика ему улыбнулась и обняла. – За то, что со мной соглашаешься. Чему ты еще в колледже научился, расскажи?

– Много чему, – неоднозначно ответил он. – За полгода произошло столько всего, что все и не припомнишь. Правда, были такие эпизоды, причем не очень хорошие, которые, как назло надолго застревали в голове и раз за разом всплывают перед глазами, когда их совсем не ждешь.

– Поделись со мной этими воспоминаниями, – попросила она.

– Ты уверена? – Виктория кивнула, он продолжил. – Однажды в наш класс пришел новый ученик, он был чернокожим, высоким и худым, как трость, с приятной улыбкой, добрыми глазами и кучерявыми волосами на голове, как у горного барашка. Мне он сразу понравился. Он был не таким, как все ученики колледжа: милый, застенчивый, веселый и жуть какой несерьезный. Было в нем что-то такое загадочное и неуловимое, харизма что ли. У него был дар рассказывать анекдоты. Он был прирожденным комиком.

– Домовой, почему ты говоришь о нем в прошедшем числе?