Исправить прошлое

Зазвонивший внезапно телефон прервал его горестные метания. Какое-то время Бётгер смотрел на трезвонивший аппарат как на врага. Нет. Дальше без меня. Я выхожу из твоей игры. Я врач, а не преступник. Я так и скажу тебе сейчас. Можешь доставать свой компромат, ничего, я отвечу. Ещё не все потеряно, я найду хорошего адвоката…

Он решительно снял трубку. Но, как оказалось, это звонил вовсе не Петерсен.

– Господин Бётгер, – послышался взволнованный голос дежурной медсестры, – тут доставили пострадавшую в дорожной аварии, требуется немедленный осмотр!

Но разве он мог в таком состоянии заниматься работой? Ведь у него все мысли были только о предстоящей схватке с заклятым родственничком!

– Вызывайте срочно из отпуска доктора Барбару Грейс! – рявкнул главврач и хотел было бросить трубку, но услышанное далее остановило его руку и мгновенно привело в чувство.

– Это доктор Барбара пострадала в дорожной аварии! Это её доставили только что! – взволнованно объясняла ему медсестра.

– Кого доставили?.. Барбару?.. – опешил Бётгер, поднимаясь. От этой новости его мелочные метания мгновенно улетучились, уступив место корпоративной этике и профессиональному долгу.

Он торопливо вышел из кабинета и направился к больной.

Подойдя к каталке, Бётгер взглянул на лежавшую женщину. Да, это была доктор Барбара, та самая, которая последние несколько лет была его правой рукой, его палочкой-выручалочкой. Та, которая вместо него проводила самые сложные операции, теперь сама с посеревшим лицом и закрытыми глазами неподвижно лежала на каталке.

– Вот, возьмите, – медсестра подала ему экспресс-анализы. – Мы уже сделали все необходимое. У больной тяжелейшие травмы…

Он машинально стал просматривать результаты. И опять опешил! Вот так сюрприз… Быть этого не может!.. Сухие медицинские строчки поведали ему, что перед ним – идеальный донор для Йенса Петерсена! Второй за несколько дней! И такой же одинокий, как и тот, предыдущий, которого все ищут…

Что это – подарок судьбы?.. Или очередное дьявольское искушение?.. Как быть?.. Делать сложнейшую операцию коллеге, находящейся между жизнью и смертью? С неизвестным исходом, с тяжелейшим реабилитационным периодом? Или… Или просто доложить о ней родственничку, и тем самым мгновенно зачеркнуть её жизнь?.. За деньгами тот не постоит, ведь это вопрос его жизни и смерти… Кстати, теперь можно будет и на счет компромата с ним поторговаться, навсегда закрыть этот вопрос…

Медсестра вопросительно посматривала на него, но главврач все еще медлил. Как быть? Не далее чем минуту назад он сам молил о чуде, но мог ли он предположить, что чудо явится незамедлительно – в лице коллеги, тяжело пострадавшей в дорожной аварии?

А как поступила бы Барбара, окажись он на её месте?.. Что за вопрос, для неё не существовало сомнений, чувство долга у этой неприметной женщины было превыше суеты, превыше личной жизни. Видимо, именно поэтому она до сих пор была одинокой…

Где, когда он, Бётгер, растерял своё чувство врачебного долга?.. А ведь прежде он был ведущим хирургом. И вовсе не за родственные связи он получил должность главного врача, пусть Петерсен не врет!

Да пошёл к черту этот Петерсен, хватит с меня! Больше никаких сомнительных сделок! И пусть будет то, что должно быть!

– Господин Бётгер?– подала голос медсестра.

– Да, да. Везите больную в операционную, срочно!

Глава 14

Мужчина проснулся, когда было уже совсем светло. Он долго лежал без сна. Разные мысли лезли ему в голову и не давали покоя. Они зовут меня Эдди, но это не так, это не моё имя. Я вырезал свое имя на тем бревне, свое и той девочки… Точнее, начальные буквы имен. Куда же она делась, та надпись?..

Слава Господу, Тереза в безопасности, это хорошо, но я здесь не поэтому… Что-то привело меня сюда, в этот город, где почему-то никто не знает меня… И это что-то связано с детством. Девочка, скрипка… Он долго ворочался с боку на бок, затем не выдержал и поднялся.

В большом доме, несмотря на полдень, было тихо – видимо, Тереза спала. Он спустился на первый этаж, подошёл к аквариуму с рыбками и долго наблюдал за их бесшумными грациозными движениями. Вот и Барку я такой увидел – гибкой и грациозной, как русалка, и стремительной, как барракуда. Да! Когда мы ругались, я так и обзывал ее барракудой!..

А мы что – ругались?..

Опять – миг воспоминания, и опять он тут же оборвался, как струна скрипки. Мужчина потер лоб. Скрипка, скрипка… Что-то было связано с этим инструментом, но что?.. Не думаю, что я был скрипачом, ведь я учился в школе-пансионате для глухонемых детей. Кажется. А та девочка, видимо, нет…

Я должен вернуться в парк! Не зря же ноги сами привели меня туда. Теперь, когда Тереза находится в безопасности, мне нужно разобраться в остальном.

Не колеблясь больше ни минуты и не задумываясь о последствиях, он вышел из дома. Я знаю и этот город, и этот квартал, и квартал, где живет Тереза… Я знаю другую, незаметную дорогу в парк – через проходные дворы. Мне здесь все знакомо, ничего не изменилось! Только я стал другим – взрослым…

Он стремительно шёл по городу, пересекая дворы и улицы. Мимо проезжали машины, в том числе и патрульные – они для него не существовали; похоже, именно поэтому они тоже не удостаивали его своим вниманием. Он шел вроде бы неосознанно, но стремительно – так идут к явной цели.

Вот и вход в городской парк. Мужчина свернул в него, и, пройдя с десяток метров, остановился. Здесь тенистую парковую аллею пересекала широкая тропа. Он долго смотрел на тропу, пытаясь вспомнить: что именно было с ней связано? Вспомнил только то, что вела она к пансионату, если свернуть по ней направо. Он так и сделал: повернул с аллеи направо и пошёл по тропе, которая вскоре сузилась до почти неприметной тропки.

Вокруг было сумрачно: высокие деревья пропускали мало света. Впрочем, день уже заканчивался, и стало смеркаться. Мужчина шел все быстрее, его подгоняло чувство тревоги. Навстречу попались двое полицейских, он спокойно прошёл мимо. Возле старой раскидистой липы он остановился. Здесь. Что – здесь?.. Он огляделся – всё было тихо и спокойно. Мужчина прислушался к себе, к своим ощущениям – в нём нарастала тревога. Там!.. Над обрывом!..

Он быстро направился по вчерашнему, а точнее, по знакомому много лет маршруту: к пансионату для глухонемых детей. Когда он пересекал дорогу, рядом с ним внезапно резко затормозил автомобиль. Мужчина отпрянул и взглянул на неожиданное препятствие. В окошке автомобиля показалась улыбающаяся физиономия Люка.

– Ты снова здесь, чувак? Вот почему тебя все время тянет сюда? Ты не вспомнил ещё свое имя?

– Еще нет, но мне кажется… Я кое-что вспомнил о себе… Но ещё нужно проверить – это здесь, неподалеку.

– Смотри, будь осторожен, – предупредил его молчавший до тех пор Каспер. – Тебя все ищут. А с Барбарой пока нет связи.

Мужчина кивнул. Машина рванула с места и исчезла в темноте. Он быстрым шагом проследовал дальше: вдоль забора пансионата, завернул за угол, затем между высокорослыми дикими травами – к штабу.

И вот в сгустившихся сумерках он наконец-то увидел его! Это был мальчишка лет семи. Он старательно вырезал что-то на бревне перочинным ножиком. Мальчишка так увлекся, что не услышал приближения мужчины, впрочем, звук его шагов заглушала трава.

У мужчины гулко застучало сердце. Да это же я, я сам! А точнее – мой детский двойник… Это я вырезаю надпись на бревне, начальные буквы наших имен: моё и той девочки… Выходит, я вернулся в свое прошлое?.. Ну да, Барка так и сказала: вернись и исправь свое прошлое, раз такой умный… Значит, это она вернула меня в мое детство? Что же я должен здесь исправлять?.. Но прежде я должен узнать свое имя, свое и той девочки…

Мужчина приблизился к мальчишке почти вплотную, и только тогда тот поднял голову. От неожиданности он сделал неверное движение, и перочинный ножик сорвался, глубоко поранив ему ладонь возле большого пальца. Мальчишка, опустив голову, взирал как завороженный на текущую из раны кровь.

Мужчина взволновано смотрел на своего двойника. Теперь ему не нужно было читать, что именно тот вырезал на бревне, потому что он вспомнил! Он вспомнил нацарапанную им лично надпись: N – сердечко – I. Ингрид, девочка со скрипкой!.. N – это я, Нильс, я вовсе не Эдди!

– Где Ингрид?.. – требовательно спросил он у мальчишки.

Тот крепко сжал кулак, пытаясь остановить кровь, и глянул исподлобья на незнакомца.

– А тебе какое дело? – грубовато спросил он.

Мужчина крепко ухватил его за руку, чтобы остановить кровотечение. Для этого ему было достаточно мысленно обратиться к крови, поскольку именно эта первичная субстанция хранит в себе глубинную память. Он так и поступил: успокоил кровь и остановил её течение, после чего ослабил свой захват. Мальчишка немедленно воспользовался этим – он резко выдернул руку и отпрыгнул в сторону.

И тут Нильс вспомнил, что именно должно было вот-вот произойти! Нельзя было терять ни минуты!

– Беги к Ингрид! – крикнул он своему двойнику. – Скорее!..

Глава 15 Нильс

Я вспомнил всё…

Мой двойник хмуро смотрел на меня исподлобья. Часа два назад он, то есть, я, в пух и прах разругался с Ингрид. Я тогда очень разозлился на Ингрид, потому что незадолго до этого увидел её с Ричи Петерсеном. Ричи был чуть ли не вдвое старше меня и гораздо выше ростом, он частенько подкарауливал меня возле дома Ингрид и нещадно лупил. А мама Ингрид ругала её за дружбу со мной, мальчишкой с окраины, хотя они так же, как и мы, жили небогато. Маме Ингрид нравился Ричи, потому что он был из обеспеченной семьи и потому что был сынком Йенса Петерсена, какого-то важного полицейского начальника.

Мой двойник недовольно пыхтел, но я-то знал, чем должен был окончиться этот страшный день! Вернись и исправь – так сказала мне Барка, и я сделаю это, чего бы это мне не стоило!

– Беги к Ингрид! Немедленно!

– Я ей не нужен, – сердито выдавил мальчишка, ковыряя ногой в траве.