Зима, холода

– Помогать этому… как его?

– Матису.

– Ага, – кивнула Клава и продолжила путь.

Француза девушка нашла достаточно быстро и просто. Но ей никак не удавалось понять, почему парень стоит в ступоре и смотрит в стену.

– Matis? – обратилась брюнетка к парню. – What’s happened? (Матис? Что случилось?).

– Где еда? – спросил парень на французском, но потом повторил на английском: – Where is food?

Клава вздохнула и, отняв у парня телефон-фонарь, направилась к полкам, на которых располагались разнообразные соленья.

– Hold it, – сказала парню девушка, передавая ему две банки солений, – and go back in home. (Держи это и возвращайся в дом).

Француз повёл бровью, не очень понял, но-таки исполнил приказ и поплёлся обратно. Вот только фонарь остался у Клавы и уже через тридцать секунд послышался грохот и треск разбивающегося стекла, а следом прозвучал отборный французский мат.

На шум и крики прибежали остальные французы. Точнее, до низа добежал только Бернард. А ещё точнее – споткнулся и упал, приземляясь рядом с братом, попадая рукой в лужу из огурцов и помидоров и распарывая ладонь острым осколком банки. Теперь уже кричал младший Жаккар. А с учётом того, что голос у парня был сильный и поставленный, его ор услышала, наверное, вся деревня. Достав телефоны и подсвечивая экранами себе путь, русские и французы двинулись вниз, чтобы помочь, казалось, умирающим товарищам.

– Что случилось? – выбежав из темноты, спросила Клава.

Она оглядела всех вновь прибывших, затем перевела взгляд на Бернарда, который продолжал сидеть на полу, держась за окровавленную руку и что-то слишком быстро бормоча.

Русские расступились, пропуская французов к раненому товарищу. Но сделали они это зря. Несколько секунд и в погребе вновь послышался грохот падающего тела – Тибо упал в обморок.

– Что с ним? – взволновано спросила Настасья, склоняясь над парнем.

Андрей спросил у французов и перевёл девушкам их ответ:

– Он ужасно боится крови. Фобия.

– Господи, что за люди! – всплеснула руками Тоня. – Кошек он боится! Крови тоже!

Проигнорировав гневную тираду Харламовой, все приступили к своим делам, а их теперь было немало: привести в чувства Планеля, успокоить младшего Жаккара и обработать его рану, принести, наконец, еду…

Пока французов откачивали, Клава самостоятельно перетащила в дом три банки солений и корзину картошки – картошка хранилась в мешках, но Швиммер решила, что точно не утащит такой мех, потому воспользовалась плетёной корзиной, найденной там же, в погребе. Также, девушка прихватила связку лука.

– Живые? – спросила брюнетка, вернувшись ко всем.

Все, кроме Тони, помогали «покалеченным» французам. Точнее, Антонина тоже помогла – поделилась перекисью, которая всегда хранилась в её чемодане, а потом вновь отошла на приличное расстояние и продолжила «помощь» уже оттуда.

В общем, Тибо привели в чувства, Бернарду забинтовали руку. Всё улеглось. Почти всё.

– Давайте уже готовить, и есть, – сказала Клава, плюхая корзину с картошкой на кухонный стол. – Я умираю, есть хочу!

– А кто чистить картошку будет? – задала логичный вопрос Тоня. – Или в мундире сварим?

– А они не испугаются? – шёпотом спросила Клава, косясь в сторону французов.

– Je suis froid, (Мне холодно), – вновь заныл Бернард, делая это намеренно громко, чтобы точно все слышали. – Je suis malade! Vraiment, il n’y a pas de chauffage? (Я же заболею! Неужели, здесь нет отопления?)

Андрей поспешил всё «объяснить» французам:

– C’est un tr?s bel h?tel, o? tout dans le vrai village russe. Il n’y a pas de chauffage, po?le seulement. nous allumons maintenant… (Это очень хороший курорт, здесь всё, как в реальной русской деревне. Здесь нет отопления, только печь. Сейчас мы её растопим…)

Младший Жаккар вопросительно указал на печь и, получив утвердительный кивок от Андрея, направился к ней. Потрогав, погладив печь, парень отворил дверцу и заглянул внутрь.

– Fu… comme un sale… (Фу… как грязно…) – поморщился француз. – Boue – fait еgalement partie de la culture russe? (Грязь – это тоже часть русской культуры?)

– Ce n’est pas la saletе, (Это не грязь), – поправил парня Андрей. – Ce – les braises et les cendres. (Это – угли и зола).

Вроде бы, француз успокоился. Но теперь встал новый вопрос – как растопить печь тем, кто никогда в жизни этого не делал? Теперь все молодые люди разделились на два лагеря: борцы за пищу и борцы за тепло. Первый «лагерь» был менее многочисленным, но более удачливым, потому что второй «лагерь», вообще, не понимал, что ему делать.

– И что нам с этим делать? – спросил Андрей, повторяя недавнее движение Бернарда и открывая дверцу, куда закладывались дрова.

– Думаю, туда стоит положить дрова, – ответила Тоня, задумчиво смотря в недра печи.

– А где нам их взять? – продолжал сыпать вопросами переводчик.

– Клава, – придя на кухню к Клаве и Насте, спросила Тоня, – ты там, в погребе, дров не видела?

– Неа, – не отрываясь от плиты, ответила брюнетка. – Думаю, они должны быть в доме… Зачем их хранить в погребе?

– В самом деле… – кивнула шатенка. – Хорошо, пойду искать. И Андрея приобщу. А то нежный сильно.

Несмотря на недовольство переводчика, Антонина всегда отличалась умением «правильно надавить на клиента» и потому у парня не осталось иного выбора. Искали они недолго, нашли дрова быстро.

Засунули дрова в печь, отобрали у Матиса зажигалку, подожгли, стали ждать. Что-то пошло не так…

Комнату начал заполнять дым, запахло гарью. Глаза заслезились, «повара» заматерились. «Поджигальщики» раскаялись… и попытались исправить положение. Но исправляли они его своеобразно…

Андрей, открыв дверцу печи, схватил кочергу-лопатку и вывалил горящие поленья на пол – на деревянный пол, вдобавок, покрытый ковром. Ковёр загорелся. У молодых людей реакция была различной: Клава пыталась найти что-нибудь, что можно наполнить водой и потушить огонь, Настя пыталась помочь подруге, Тоня вспоминала вслух технику безопасности при пожаре, Андрей орал (пока без мата), Тибо и Чарльз были в шоке, Матис отходил всё дальше, а Бернард… В общем, как видно, сегодня та самая ночь, когда в Жаккарах просыпалась инициатива. Не научившись на плачевном опыте брата, Бернард ринулся в «бой», предварительно, стянув с дивана накидку-плед. Набросив накидку на очаг возгорания, парень помедлил секунды две, а, затем, запрыгнул сверху на «огнетушитель» и попытался затоптать огонь. В этот самый момент вернулась Тоня, которая успела сбегать в сени и найти там… настоящий огнетушитель.

Щелчок предохранительного клапана, шипение пены. Через тридцать секунд поток иссяк, огонь погас, а посреди комнаты образовалась пенная фигура с горящими в негодовании карими глазами.

– По-моему, он зол… – произнёс Андрей, косясь на Бернарда, которого залили пеной с ног до головы.

– Пусть спасибо скажет, что не стал шашлыком, – фыркнула Тоня. – А ты, добрый молодец, – обратилась она к переводчику, – какого, прости, хрена горящие дрова на ковёр кидаешь?

– Я не подумал…

– Это я поняла. Но, будь добр, в следующий раз думай! Иначе мы все здесь сгорим к чёртовой бабушке!

– Потушили? – спросили подоспевшие Клава и Настасья.

– Потушили, – кивнула Тоня. – А он, в наказание, – она кивнула на Андрея, – картошку чистит. На всех.

– Мы уже варим, – уточнила Настя. – В мундире.