Одна ночь в Венеции

– Если только, – заметил Бюсси, – так сделано было не нарочно.

– Ты о чем?

– Ну, скажем, офицер совершил убийство, обставив его таким образом, чтобы все указывало на непрофессионала, – объяснил помощник. – Может же быть такое?

Папийон задумался.

– Как хотите, – добавил Бюсси, – но я считаю, у него был более чем весомый мотив. Та балерина танцует стрекозу в какой-то миниатюре, а граф позволил себе замечание насчет стрекоз, порхающих из постели в постель, что, конечно, взбесило офицера, который был когда-то в нее влюблен. И, похоже, «когда-то» еще не кончилось. Иначе он прилюдно не пообещал бы графу его убить. А вы помните, что граф сказал ему после этого? Что на дуэлях не дерется, оставляет сию ребяческую забаву другим. Вот офицер и решил разобраться с ним без всякой дуэли. Годится?

– В газетах еще ничего не писали об убийстве? – внезапно спросил Папийон.

– Пока нет, патрон.

«Почему молодой барон не спросил у меня, как именно убили графа? – думал комиссар. – Если он невиновен и не знал о происшедшем, такой вопрос напрашивается сам собой. Другое дело, когда ты виновен. Все обстоятельства тебе уже и так известны, не о чем и спрашивать…»

– Мне нужны свидетели, – решительно объявил Папийон. – Вот что! Недалеко от особняка графа мостовую топчут «бабочки», за которыми приглядывает Андреа-корсиканец. Бери его за жабры и тряси, пусть скажет, кто из его девиц был на своем посту в ночь со вторника на среду. Хоть одна из них должна была что-нибудь заметить!

– А вы, патрон? Чем вы займетесь?

– Допрошу слугу графа, если тот уже пришел в себя и в состоянии отвечать на вопросы.

Однако, когда Папийон вернулся в управление, ему пришлось сначала ответить на звонок префекта полиции Валадье, которого крайне встревожило происшедшее.

– Русский аристократ убит в Париже, да еще таким зверским образом… Я рассчитываю на вас, Папийон! Только надеюсь, что вы будете вести следствие осторожно, не впадая в крайности. А то за вами такой грешок водится…

Папийон слушал и кивал, а префект, словно шарманка, которую неудачно завели, не успокоился, пока не повторил одно и то же несколько раз.

– Вот осел! – буркнул комиссар, швыряя трубку на рычаг. – Мерлен, как там слуга? Готов для разговора?

– Да, патрон.

– Давай его сюда!

И через минуту в кабинете комиссара нарисовался тщедушный блондин с плешивой головой, с усами неопределенного цвета и умными светлыми глазами. Сейчас, впрочем, в глазах метался страх, рот судорожно кривился на левую сторону, а цвет лица имел нездоровый землистый оттенок.

– Садитесь, месье… Вам что-нибудь нужно? Может быть, воды?

Дрожащим голосом на довольно неплохом французском слуга отказался от воды и объявил, что готов ответить на вопросы. Однако первый вопрос задал сам:

– Вы найдете того, кто это сделал? Вы его найдете?

– Разумеется, не беспокойтесь!

Теперь Папийон прямо-таки источал непоколебимую уверенность. Хотя в глубине души он вовсе не был убежден, что убийца графа будет пойман. Комиссар проработал в полиции уже много лет, и за прошедшие годы его инстинкт сыщика обострился до прямо-таки сверхъестественной степени. Какой-то голос упорно нашептывал Папийону, что с нынешним случаем дело обстоит далеко не так просто, как кажется, а дальше будет еще сложнее. Однако покамест комиссар велел своему внутреннему голосу умолкнуть и вонзил в слугу испытующий взгляд, как раскрытый нож.

Итак, Николай Савельев. Мужчине сорок лет, из которых почти двадцать пять прошли на службе у графа Ковалевского. Тусклая, исполнительная, ничем не примечательная личность. Интересно, знал ли слуга о делишках своего хозяина? В делах следствия осведомленность прислуги частенько оказывается весьма кстати.

– Именно вы сегодня утром вызвали полицию. Верно?

– Да, господин комиссар.

– Однако сегодня уже четверг, а граф был убит в ночь со вторника на среду. Как вы объясняете это обстоятельство?

– Так я отбыл из города утром во вторник по распоряжению графа. – Савельев поторопился объяснить: – Он отправил меня сопровождать его младшего брата в Швейцарию. Тот собирался лечь в санаторий, и…

– Как зовут брата?

– Анатолий Ковалевский. У него чахотка, поэтому мой хозяин пожелал, чтобы я поехал с ним и убедился, что с ним все будет в порядке.

– Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?

– Сам месье Анатоль, – удивленно ответил слуга. – Я могу дать адрес санатория, в котором он сейчас находится. Кроме того, господин граф говорил своему поверенному, господину Урусову, что я буду сопровождать месье Анатоля.

– Диктуйте адрес санатория, – распорядился комиссар. И когда с адресом было покончено, спросил: – А Урусов живет в Париже?

– Да, постоянно.

Затем Савельев объяснил, где можно найти адвоката.

– Ваш паспорт при вас?

– Нет, месье, я… я оставил его в особняке вместе со своим чемоданом. И билеты тоже там…

– У графа были другие слуги, кроме вас?

– Да, месье комиссар. Но… он всех рассчитал, кроме меня.

– Когда?

– С неделю назад.

Папийон нахмурился: очень интересно…

– Ваш хозяин не сказал, зачем это сделал?

– Э… К сожалению, у графа были некоторые финансовые затруднения, – почтительно ответил слуга. – Он также собирался продать яхту и особняк в Париже, намеревался перебраться в более скромное жилище. Помнится, даже попросил господина Урусова подыскать ему квартиру, и тот выполнил его желание. В понедельник они осматривали апартаменты на Елисейских Полях, которые графу понравились. Мы должны были переехать туда на этой неделе… – В глазах слуги показались слезы. – Простите, месье…

– Так граф не был богат?

Папийон сразу же сообразил, что совершил промах. Слуга распрямился на своем стуле и хлестнул собеседника негодующим взглядом.

– Право же, месье… Разумеется, его… его привычки требовали соответствующего образа жизни…

– Договаривайте, сударь, – тихо попросил Папийон. – Полагаю, вас не надо учить, что с полицией лучше быть откровенным… особенно если вы хотите, чтобы мы как можно скорее нашли убийцу.

Николай насупился.

– Полагаю, граф ни в чем не знал бы нужды, – наконец выдавил из себя верный слуга, – но развод обошелся ему очень, очень дорого.