Интимная гравитация

– Да-да! Я вас так понимаю, Ланочка. Это вы меня простите за вторжение. Но…

– Все но перенесём на потом. Вечером, во время ужина, вы мне всё раскажете. Или вместо ужина. Как пожелаете. Договорились? Обещаю уделить вам… по крайней мере, не меньше часа. Так вас устроит?

– Покорнейше благодарю! Буду ждать с нетерпением. Вы меня, Ланочка, так обнадёжили. Весьма благодарен, весьма.

– И да, Игорь Леонидович, ответьте, только предельно честно – что вы успели рассмотреть?

– Ну что вы, Ланочка! Я был настолько смущён, что не видел ничего. Ну, разве только соблазнительную позу и краешек оголённой кожи. Совсем тютельку. В моём возрасте… Можете забыть про это недоразумение, Ланочка. Я нем как рыба. Обещаю, ни одна живая душа ни о чём не догадается.

– Ладно, проехали. Только я вам не верю. Вы обманщик. У вас на лице было написано, что успели просмотреть весь фильм. Это нечестно. О, я вас не виню. Одинокий старик… Я бы, наверно, тоже вылупилась на такое диво. У меня красивая попа, я знаю. Ладно, прощаю. До вечера, Игорь Леонидович, – девушка помахала ручкой и даже послала воздушный поцелуй.

В штанах у Игоря немного намокло, а сердце плясало ламбаду.

Мужчина торжествовал. На такую удачу он не смел надеяться: мало того, что теперь можно рассчитывать познакомиться ближе, так ещё и тема для будущей картины стояла перед глазами как живая.

Обворожительное зрелище требовало художественной реализации, вызывало эйфорию, толкало на дальнейшие рассуждения, рождало сказочные фантазии.

Сколько же интересных, возбуждающих, прекрасных событий и переживаний упустил он за эти годы не по своей воле, потворствуя ревнивой материнской заботе, не учитывающей его личные интересы.

Не настало ли время наверстать потерю?

Игорь Леонидович отыскал в столе нераспечатанную упаковку мелованной бумаги для эскизов и принялся рисовать. Он пытался передать листам бумаги всё то, чему стал невольным свидетелем, выплёскивая на ватман эмоции и настроение.

Его руки совершали волшебные движения карандашом, ластиком и кистью, создавая некими  техническими приёмами оживающие впечатления.

Изображение девушки было бесспорно статичным, неподвижным, но зрителю могло показаться, что оно перемещается, эмоционально реагирует на происходящее, посылает чувственный импульс.

Число рисунков было огромным.

Игорь уловил, запомнил каждую деталь. Ускользающие детали дорисовывало воспалённое возвышенным художественным чутьём воображение.

– Вот так, так она смотрела на меня. Я видел, она не была равнодушна. Я тоже её зацепил.

Именно такая она была: божественно-прекрасная, соблазнительная, зовущая, сексуальная, нагая…

Да, он рассмотрел лишь одну обнажённую деталь её восхитительного тела. Одну.

Но какую!

Теперь он может перенести на бумагу любое её движение: эмоцию, мимику, переживание, жест.

Он так чувствует.

Душа художника ликовала, требовала полной творческой отдачи.

Игорь старался.

Прекрасная, удивительная женщина.

Боже, какой же он был дурак. Ведь мог познать эти чарующие ощущения ещё тогда…

– Мамочка, как же ты была неправа! Даже не представляешь, чего лишила единственного сына. Но ничего, есть, есть ещё время, желание жить и чувствовать тоже имеется. Я попытаюсь, я смогу полюбить. Пусть мои чувства не станут взаимными, слишком велика разница в возрасте, мне будет достаточно того, что Ланочка рядом.

Игорь побежал в магазин, купил набор бритв, с остервенением принялся удалять со своего лица растительность.

– Двадцать семь, мне всего двадцать семь лет. Я ещё не старик.

Было больно сдирать загрубевшую поросль.

Игорь спешил, сильно порезался.

Это лицо…

Увидев себя в зеркале, мужчина был немало удивлён впечатлению.

– Неужели это лицо принадлежит мне?

Лихорадочный поиск подходящей одежды, попытки привести её в порядок давались с трудом. Всё было велико, висело, как на чучеле.

– Успокоиться, сосредоточиться,  – уговаривал Игорь себя. – Дуальность, двойственность. Оказывается не нужно далеко ходить, чтобы познать истину. Как просто. Всё имеет оборотную сторону, соприкасается и взаимодействует. Лишь из единства противоположностей рождается позитивное целое.

Игорь Леонидович выпустил эмоции наружу, даже станцевал нечто немыслимое и мычал, дабы не выдать своих чувств возгласами, которые Лана могла услышать.

– Именно потому я так возбуждён и взволнован, – размышлял он, – что не познал прежде настоящей любви. Со Светой мы едва подошли к границе открытий. Это уже прошлое, о нём не стоит беспокоиться. Того, что не произошло, вернуть невозможно. Зато в настоящем у меня замечательные, просто захватывающие дух перспективы и возможности.

Обуреваемый предчувствиями и плещущими через край желаниями, он сбегал за бутылкой хорошего вина. В марках и качестве Игорь не разбирался. потому, что был непьющим, поэтому купил самое дорогое.

Приплясывая и мурлыча под нос песенку о хорошем настроении, Игорь Леонидович с воодушевлением принялся за стряпню. Сделал мясо по-русски в фаянсовых горшочках, с картофелем, белыми грибами и специями в сметанном соусе. Раньше, когда была жива мама, он удовольствием готовил это блюдо.

Кухонные навыки были частично утрачены, давались с трудом.

– Как много всего забыто. Когда я поставил на себе крест? Даже, вспомнить невозможно. Ничего, справлюсь, – уговаривал Игорь себя. – Это будет грандиозный ужин. Только бы не вызвать у девочки шок таким перевоплощением. Она мне нужна, просто необходима. Без Ланы я задохнусь: умру, исчезну, растворюсь.

Игорь Леонидович произносил эти странные фразы, чувствуя себя безмерно счастливым. Почему, он не был способен объяснить.

– Как здорово, – ликовал он, – что вовремя удалось понять причину беспокойства. Кажется, я её люблю. Да нет, вовсе даже не кажется. Точно люблю.

Наступило время ужина.

На празднично сервированном столе не было свободного места.

Игорь волновался. У него не хватало терпения. Он поправлял то одно, то другое, менял блюда и сервировку местами, смахивал несуществующую пыль, садился и вставал каждую минуту, бесконечно заглядывал в коридор в ожидании Ланы.

Столовая была окутана божественными запахами, выглядела торжественно и непривычно: красивая скатерть, вино, бокалы, зажжённые свечи.

Ланочка, как обычно, впорхнула воробышком, не оглядываясь по сторонам.

– Игорь Леонидович, так что вы там говорили про дуальность, я правильно расслышала? Неужели вы намекали на секс, увидев мою трогательную попку? Как я вас понимаю, – щебетала девочка. – Молодость и старость, это двойственность и они способны обогатить, дополнить друг друга, взаимодействуя, развиваясь, а раз так, почему бы и не попробовать? Я в правильном направлении мыслю?