Прикосновение

– Стопочки, пожалуйста. Тарелочки, разделочную доску, нож. Какой-то вы не хозяйственный.

– Бытом в нашей семье женщины занимаются. Я, так сказать, больше по мужской части.

– Ну и как, потенция не пострадала от длительной холостяцкой жизни? Вы уже того, компрессию проверили?

– Неловко, право, говорить об интимных сферах. Постель – не главное в жизни.

– За Софочку, – поднял я стопку, – за вашу любовь. Кстати, она вам сказала, что готовить не любит?

– Мелочи жизни. Мама на кухню никого не допускает. Она вообще, терпеть не может, когда мешают. Но вы не беспокойтесь, у меня своя комната. Показать?

– Если не трудно.

Пол из конца в конец был застелен коврами с глубоким ворсом. Обстановка кричала о том, что здесь живёт женщина-аккуратистка, а не взрослый мужчина: вышитые скатерти и салфетки, подушечки разных размеров, рюшечки и оборочки на всём, тщательно откалиброванные по размеру и цвету вещи, стулья в чехлах.

– Ковры необходимо убрать. Прибираться тоже будет мама?

– Кто же ещё. Это же её квартира.

– Забавно.  А стирать… извините, глупый вопрос. Конечно, мама. Прошу в кухню, продолжим знакомство. Думаю, Софье здесь понравится.

– Уже понравилось.

– А… стесняюсь спросить, чем вы занимаетесь, когда приходите сюда? Мама не мешает заниматься сексом?

– Она стучится. Я же филателист. У меня столько марок. И книги. У мамы целая библиотека.

– Софья театр любит, походы на природу с ночёвками, песни у костра, рыбалку. Как у вас с этим?

– Ну, театр, наверно, можно… иногда. А рыбалка, костры… это же плебейские развлечения.

Чем больше Игорь Фёдорович пьянел, чего было ему совсем не свойственно, тем глубже открывался, а потом и вовсе признался, что не хочет жениться, только боится сказать об этом влюблённой женщине.

– Софочка меня любит, доверяет. Не могу же я поступить, как мерзавец и проходимец, как плут и обманщик, как банальный злодей.

– Хочешь, я ей сам скажу? Соберу волю в кулак и выложу правду-матку. Мы же теперь друзья.

– Весьма обяжете. Только не нужно сразу. Она такая чувствительная, такая дивная.

Игорь Фёдорович уронил голову на стол и заплакал, как мальчишка.

– Я её не достоин.

Я смотрел на него и злорадно представлял, как отреагирует мама на моральное падение сына до уровня банального собутыльника.

Для того, чтобы не быть пустословом, когда предстоит трудный разговор с Софьей, я записал аудио файл интервью целиком на смартфон, а продолжение снял на видео.

Даже монтаж не потребуется.

Наверно, это было лишнее. Я уже победил.

На телефоне было десятка полтора пропущенных звонков от жены и два гневных сообщения, которые были прочитаны с превеликим удовлетворением.

“И я тебя очень люблю, родная”, – нашёптывал я в процессе волочения любовника жены до кровати, застеленной заботливо и кропотливо связанным крючком покрывалом.

Каким же Игорёк оказался  тяжёлым. А с виду худой парнишка, щупленький.

И глупый. Мама, мама… мальчишка желторотый.

Но, ведь это мне на руку.

“Любовь-кольцо, а у кольца, начало нет и нет конца…” – радостно напел я.

Напугала ты меня, подруженька, любовью своей нечаянной, а беспокоиться, оказалось, не о чем.

Сейчас обрадую Софочку.

Нет, пожалуй, лучше утром.

Такие серьёзные сообщения с кондачка не делаются. Настроиться нужно, отрепетировать, подготовить пути отступления в случае внезапной агрессии или сердечного приступа.

Любовь – это не шутка, ей нельзя манипулировать.

Только бы Софья меня простила.

Про охоту и семейные ценности

Женюсь, мужики, – радостно сообщил Васька Курочкин, ворвавшись в пивнушку, где пару раз в неделю встречался с друзьями, пританцовывая при этом и до неприличия реалистично изображая процесс совокупления, – мы с Ядвигой… сегодня… уа, йес… заявление на роспись подали.

– Она что, полька?

– Не знаю, не спрашивал, мы всего неделю знакомы. Меня больше формы интересуют, эмоции и способности. С этим всё супер-пупер. Я это сделал! Угощаю всех, я сегодня счастливый, потому щедрый.

– А Анька? Ты чё, развёлся?

– Нет ещё. Долго ли, умеючи? Я, собаку на этом деле съел, можно сказать, профессионал. У меня в загсе всё схвачено.

– А засекут, что многожёнец?

– Ха, уже подмазал, кому следует. Пока суд да дело, оформлю развод. Всё тип-топ будет.

– У вас же дочка.

– Анькины проблемы. Я живоглотов не заказывал. Если всех, кого бабы мне приписывают,  посчитать… может она не от меня, откуда мне знать?

– Курочкин, а сколько ты их на самом деле наклепал?

– Сколько есть – все мои. То есть… какого чёрта на слове-то ловишь? Наше дело не рожать, сунул-вынул и бежать. На кой ещё бабы-то нужны? Не люблю я кобыл с пробегом: не мой размер. Девичья грудка должна апельсином пахнуть, в ладонь помещаться. Пещерка чтобы узенькая, сочная. Ядвига, она такая сладенькая, такая чистая, милая.