Испытание близостью

В таком нервном состоянии неотвратимо приближался Новый Год.

Вероника продышалась, глотнула сгусток живительного воздуха и решила жить как прежде: она и Коленька, больше никого.

День целиком ушёл на то, чтобы поставить и украсить ёлку. Это было совсем не просто: сын был очарован игрушками и блёстками, приходилось следить, чтобы он что-нибудь не разбил и не проглотил.

Все окна Вероника оклеила бумажными снежинками, которые её некогда научила вырезать мама.

Машинку для Коленьки и пару красивых игрушек Вероника купила в магазине дешёвых цен. Не могла она раньше времени убить веру ребёнка в новогоднее чудо. Проснётся завтра утром, а под ёлкой…

Приготовления несколько притупили мысли о хроническом невезении, но письмо Деду Морозу по укоренившейся привычке женщина написала, только отправлять не торопилась. Говорят, что мысли материальны. Кто знает, кто знает…

Попросишь впопыхах, а оно исполнится. Тут думать нужно: Семён или…

Сын с удовольствием съел несколько ярких мандаринок, наигрался вдоволь с пожарной машиной и уснул.

Ей бы так беззаботно жить.

До Нового Года оставалось полтора часа.

Девяносто бессмысленных минут.

Вероника зажгла огни на ёлке, предельно романтично сервировала стол: три варёных картофелины, политых майонезом, половинка филе сельди, узорами выложенные на тарелочку зелёный горошек и сладкая кукуруза, два ломтика бекона с долькой лимона, пирожок с капустой.

Бутылка игристого напитка, жаль, что не шампанское, лежала в холодильнике.

Женщина равнодушно смотрела на стол, стоивший ей недельного заработка, безучастно, без аппетита.

Одиночество  сволочь, одиночество сука, подумала она в ритме дебильной песни и застонала, испытывая душевную боль.

Логичнее и правильнее было, чтобы не впасть в уныние, не провалиться в беспросветную меланхолию, лечь спать с пахнущим молоком и счастьем Коленькой, прижать его горячее тельце, напитаться от него энергией любви, запахом первородной добродетели.

– Только не реветь! Я счастливая, беззаботная, удачливая, красивая… Мне тепло, уютно, комфортно…

В это мгновение включилась вибрация на телефоне. Номер был незнакомый.

– Меня нет, ни для кого нет, – раздражённо прошептала расстроенная женщина, – я никому, совсем никому не нужна, мне тоже никто не нужен! А если это Антон, – спохватилась  Вероника, но в спешке нажала совсем не ту клавишу.

Звонок погас, зато сердце проявило невиданное усердие, выпрыгивая за пределы физического тела, болезненно, тревожно беспокоя Веронику предчувствиями ожидаемых напрасно событий.

А может не совсем тщетных ожиданий, может быть это Антон? Или Семён. Неужели она никому не нужна на всём белом свете?!

– Вы мне звонили, – прошептала она, мечтая услышать голос Антона.

– Вероника, вы не сердитесь? Клянусь, я не мог позвонить. Так нелепо сложились обстоятельства. Но я о вас думал. Можно… глупо напрашиваться в гости к малознакомой женщине, но я рискну, можно я заскочу к вам… буквально на минуточку? Мне очень нужно.

– Коленька спит. Мне право неловко отказывать, но сами понимаете, меня могут неправильно понять соседи, сын моет проснуться. Если только на чашечку кофе, – спохватилась она, похолодев от мысли, что Антон может обидеться или неправильно понять.

– Да-да, на одну единственную чашечку кофе. Совсем чутельную. У меня с собой бутылочка Эгермейстера, это ликёр такой настоенный на лечебных травах. Добавим в кофе по ложечке бальзама. Поверьте, это вкусно… да, и полезно. Я скоро, я очень скоро. У вас какой кофе?

– А какой вы предпочитаете?

– На ваш вкус. Пирожное с меня. Вы, извините, одна?

– Да… то есть, нет, я с Коленькой… но он уже спит.

– Буду через пятнадцать минут.

– Домофон я отключила. Звоните на телефон, я спущусь. Вы один… то есть, я совсем не это хотела спросить. Я не ждала гостей, у меня только селёдка, зелёный горошек и чёрный хлеб. Не представляю чем вас угощать.

– Я люблю селёдку… с горошком и без горошка… и чёрный хлеб люблю. С Новым Годом, Вероника Матвеевна!

– И вас… и вас тоже с годом, с новым.

Вероника засуетилась, побежала под душ, вылила на себя остаток ароматного шампуня, принялась краситься, надела отглаженное тысячу раз единственное платье, от времени потерявшее цвет, но добавляющее стройности, покрутилась, вспомнила, что Коленька написал ей на трусики, что сменные не успела постирать.

Десять минут прошло в бесполезных хлопотах, она ничего не успевала.

К горлу подступала истерика.

Вероника чувствовала, что не справляется с ситуацией, что это катастрофа.

Стирка трусиков заняла две минуты, ещё две глажка. Одевать пришлось влажными, но они были почти новые, выглядели вполне достойно.

– Вероника, – одёрнула она себя, – ты полная, абсолютная идиотка. Антон придёт пить кофе с пирожным, причём здесь фигура, макияж и чёртовы трусики? Не теряй голову. Он просто напросто вежливый человек: обещал позвонить и позвонил. Успокойся, сосредоточься, сядь, соберись. Это совсем не то, о чём ты думаешь. Кофе, только кофе, больше ни-че-го…

Нервы тем не мене были на приделе, слёзы остановить не удавалось.

Вероника махала ладонями, дула через них на лицо, горящее от вспышек возбуждения, закипая от клокочущего бессилия остановить неуверенность, растерянность и смятение.

Звонок раздался неожиданно через сорок минут, когда страх не увидеть Антона вырос до размеров вселенной.

Вероника засуетилась, побежала вниз по лестнице босиком. Этажом ниже она вспомнила, что забыла надеть обувь.

Антон был одет довольно скромно, не как в первый раз. За плечами у него весомо болтался объёмный рюкзак.

– По пути заскочил, – сделала вывод Вероника, – напьётся сейчас кофе и усвистит к какой-нибудь белокурой снегурке, – а вслух сказала, – рада вас видеть, Антон!

– Я скучал, я всё объясню… только что попал в аварию, еле удалось разрулить… но это потом, потом. Не представляете, как я скучал! Нам на какой этаж?

– Нам? Мне на пятый, только не шумите ради бога, сыночек спит.

– Да-да, это хорошо, это замечательно, это здорово. У меня для него сюрприз, но это потом. потом. Вы какой кофе предпочитаете?

– Я не пью кофе, – Вероника хотела сказать, что кофе – слишком дорогое удовольствие, но промолчала, – предпочитаю чай с лимонной кислотой и ложечкой сахара… но сахар не обязательно.

– Замечательно. Я тоже…

– Что тоже?