Мутанты. Окаянные 90-е

– Да ешь, не волнуйся, всё свежее…

Удивление Витька забавляло Семёна. Он ощущал себя волшебником, подарившим другу нежданный праздник. Душа пела и веселилась.

Мелькнуло желание помучить ничего не понимавшего кореша, помурыжить его, но Семён не поддался искушению. В эту минуту он был великодушен как никогда. Наступил, наконец, час его триумфа и хотелось поделиться распиравшим грудь счастьем, как делятся куском хлеба и глотком воды, пусть и Витёк порадуется, пусть хоть на этот вечер сбросит он тяжесть бездомной жизни, как сбросил Семён, и они посидят и обсудят всё достойно, и решат, как быть дальше… Но нет, конечно же, сегодня не получится, дружок заметно уже окосел. Так ничего страшного, будет и завтра день и послезавтра. Теперь спешить некуда. Теперь всё устроится…

Семён присел к столу, сноровисто открыл консервы, порезал сало и хлеб. Налил водку в оба стакана.

– Давай, Витёк! Выпьем за новую жизнь! Скоро она у нас как колобок в масле кататься будет!

– Как сыр… – машинально поправил Витёк.

– Что? – не расслышал Семён. – Сыру хочешь? Так, давай, наяривай, не стесняйся…

Не дожидаясь пока Витёк возьмёт стакан, он жадно выхлестал водку, посидел, склонив голову, будто прислушиваясь к чему-то, положил на кусок хлеба колбасу, сыр, придавил всё это выуженной из баночки шпротиной и, откусив, принялся быстро жевать.

Витёк пожал плечами, водку выпил, бросил в рот кусочек сала.

– Рассказывай! – не выдержал он. – Что за фигня такая?

– Где? – дурашливо оглянулся Семён.

– Да везде! И на столе… и на кровати вон… Родня, что ли, объявилась? Так ты же говорил – детдомовский…

– Да! – веселился Семён. – С детдома! И не скрываю! Насчёт родни ты, конечно, большой промах дал… а впрочем, одного дяденьку я сегодня повстречал. Почти родного…

Он снова налил водки, выпил, с хрустом надкусил солёный огурец.

– Какого это родного? – недоверчиво спросил Витёк.

– А вот такого!

Семён отодвинулся от стола, вытащил из кармана пачку «Парламента», закурил, с удовольствием пуская вверх кольца сизо – голубого дыма.

Витёк прищурился, поковырял жёлтым от курева ногтём клеёнку. Похмелье быстро вытеснялось долгожданным опьянением, и жратва – дай бог каждому, а всё-таки не нравилось это Витьку. Не нравилось поведение Семёна, его бесшабашное веселье, неизвестно откуда добытые продукты, вещи… Вещи! Случайный набор совершенно несовместимых товаров; может и правда, подломал Семён магазинчик какой-нибудь, набил первым попавшимся пакеты, да и был таков? И теперь менты шебуршат, расследование ведут, свидетелей опрашивают, а может, и собаку по горячему следу пустили, и бежит она, вывалив язык прямо к их вагончику, и будет здесь веселуха через минуту – другую… Витёк даже губу закусил, явственно представив, что здесь начнётся.

Семён, вкусно затягиваясь сигаретой, посматривал на задумавшегося Витька, тянул время, выдерживая театральную долгую паузу. Наконец, затушив окурок в обрезанной жестяной банке, наклонился к нему и сказал, понизив голос:

– Дядька этот, стольник мне дал. Сто рублей! Вернее не дал даже, а подарил. Бери, говорит, Семён! Ты, Семён, очень мне понравился и потому хочу я тебя счастливым на всю жизнь сделать. На, тебе, говорит, сторублёвку в подарок, и покупай на неё, что твоей душеньке угодно будет! Усёк, Витюля?

– Ну и трепло… – осоловело помотал тяжёлой головой заметно опьяневший Витёк. – И вот это всё… – он широко обвёл рукой стол и кровать, чуть не упав при этом с табуретки, – это всё ты на стольник купил?

– На стольник, падлой буду!

Семён приобнял Витька, забормотал ему в ухо:

– Ты же не понимаешь, чудак… Ты дослушай сначала. Сотка эта не простая, а заговоренная… Неразменная… Врубился?

Витёк оттолкнул Семёна.

– Всё ухо заплевал! Заговоренная, конечно… Погоди… Как это – заговоренная?

– Знаешь, я ведь тоже не сразу поверил, – серьёзно сказал Семён. – Думаю, что за ерунда, я стольник продавцам даю, мне сдачу отстёгивают, всё чин-чинарём. Отхожу – на, тебе, и сдача, и стольник – всё на месте. Я опять… и снова он в кармане. А сдача при этом, заметь, всё копится и копится…

Витёк даже отрезвел немного.

– Постой, так ты что же – серьёзно?

– Серьёзней, Витёк, ещё не бывало. Хорошую вещицу подарили, ничего не скажешь… Я, когда фишку просёк, сразу по магазинам да ларькам кинулся, что подешевле искать, разменивать значит, а потом и пошиковать захотелось, харчей нормальных пожрать. А со сдачи, не поверишь, ещё и штуку настриг, могу показать. Ай да стольник – повезло, так повезло…

Бывший инженер помедлил, посоображал, шевеля сросшимися бровями, и неожиданно выдал:

– Возвращается, значит… А давай, проверим!

– Да сколько угодно! Только как? Опять идти неохота, ноги гудят, устал – сил нет…

– А и не надо идти. Мы сейчас тут проверим…

Витёк придерживаясь рукой за стол, поднялся с табуретки, обвёл мутным взглядом небольшое пространство вагончика. Так… Тряпьё, сумки, несколько книжек для растопки, поленья, чайник…

– Ты вот что, Сёмка! Купи у меня чайник. За сотку, сдачи у меня всё равно не имеется.

– С какой стати я чайник покупать буду? – заартачился Семён. – Это вещь наша, общая…

– Да? – с хитрецой обронил Витёк. По всему было видно, что Семёну он не верит и даже придумывает что-то обидное, хлёсткое, дабы эффектно завершить сцену торговли с опозорившимся дружком.

– Тогда может книгу? Книга – точно моя, личная. Сам нашёл… где, уж не помню. Ну-ка, держи… Прочтёшь да поумнеешь, может.

Семён подхватил, чуть было не упавшую на затоптанный пол, книжку, перелистал. Книг читать он не любил, но Витёк был прав. Вещь его, Витька, личная.

Отчего же не купить, купим – убедим инженера, что и в нашей жизни чудеса случаются…

– Ладно, хрен с тобой, покупаю! – ухмыльнулся он. – Беру за сто!

Пройдя в угол к висевшему на гвозде бушлату, Семён запустил руку в карман и, не глядя, вытащил несколько смятых купюр. Ухватив одну из них, он, улыбаясь во весь рот, подошёл к Витьку.

– Получай деньги!

– Обманули дурака… – пропел Витёк, тщательно складывая сторублёвку вчетверо и пряча в нагрудный кармашек засаленной рубашки.

Семён напрягся. Может и правда, маху дал? Ведь он ни разу сегодня ровно за сто рублей ничего не покупал, только со сдачей. А ну как изменит удача…

Заметив изменившееся лицо Семёна, Витёк наморщил нос и пожал плечами.

– А никто не виноват! – погрозил он пальцем Семёну. – Нечего стольниками разбрасываться…

Семён стоял, держа руки в карманах брюк, холодея от внезапного испуга и тут… тут что-то нежно толкнулось в пальцы сжатые в кулак, зашелестело, улеглось. Выдохнул облегчённо Семён, осторожно вытащил из кармана сторублёвку, разглядел у неё чёрный уголок.

– Вот так! – хрипло произнёс Семён, и нежно держа купюру, развернул её перед Витьком. Обыкновенный стольник, и даже сгибов не осталось, будто и не складывал его Витёк вчетверо, не совал в кармашек.